Охота на волков (СИ)

И снова я увяз в каком-то дерьме просто потому что пытался ей что-то доказать. Хотя понятно что… Иногда мне до безумия становилось противно от самого себя, того как я тянулся к ней снова и снова, несмотря на то, что знал, что между нами ничего и никогда не будет.
Я втюрился в нее, еще костлявую и коротко стриженную девчонку, в младших классах. Хах… так подумал, будто я, в этом возрасте выглядел лучше. Но у Луны были ее глаза, огромные, жемчужно-серые, в обрамлении длинных темных ресниц, а у меня только огромное и какое-то жалкое желание быть к ней как можно ближе.
А ей как назло нравилось все то, что не нравилось мне. Но я по какой-то дурости решил что это только еще больше подтверждает тот факт, что мы должны быть вместе! У меня хорошо получалось рисовать, но я с какой-то фанатичной радостью забросил художественную школу ради того чтобы писать с ней тупые статейки в школьный журнал, хоть там и отчасти пригодились мои творческие навыки.
И так во всем… даже когда мои родители после смерти бабушки переехали в другой город, поближе к остальным нашим родственникам, оставшимся в южной части страны, я предпочел остаться здесь.
А ведь должен был проснуться, понять на что я меняю свою жизнь еще в колледже. Когда наша футбольная команда впервые за десять лет выиграла кубок восьми округов и мы нажрались вместе со всеми у озера. Луну так понесло, что она полезла купаться прямо ночью! Как сейчас помню, как она тянет меня в сторону от общего костра и тусовки, к небольшому причалу у старого лодочного сарая, бессвязно говоря что-то о том, что ей жарко и она либо освежится сейчас, либо заживо сварится в собственном соку. А меня прошибает мурашками и я тут же трезвею, понимая к чему она скорее всего клонит.
Луна хохоча скинула с себя всю одежду еще до того как мы дошли до конца причала. Я шел за ней, боясь моргать, словно сумасшедший разглядывая то, что мечтал увидеть с тех пор как вообще начал думать о сексе. Она нырнула в прохладную воду, визжа от радости и я вместе с ней, совершенно не думая о каких-либо последствиях и том, что и трезвый-то едва держусь на воде. Мы дурачились, обливая друг-друга водой и в какой-то момент мне показалось, что я самый счастливый человек на свете. А потом мне удалось обнять ее и никогда в жизни я не испытывал большего стыда и разочарования, чем в тот миг, когда она посмотрела на меня, поняв что я возбужден в прямом смысле этого слова. У меня, будь оно все проклято, колом стоял на нее даже несмотря на чертову холодную воду!
Тогда она ничего не сказала. Но ее погасшая улыбка и мигом ставший серьезным взгляд донесли до меня куда больше каких-то там никому не нужных слов. Она мягко отстранилась от меня и уплыла в сторону причала, больше ни разу не обернувшись.
На следующий день я не смог отправиться в колледж. Валяясь в постели совершенно без сил я вообще думал свалить из этого города к родителям, не прощаясь и даже не забирая документы! А потом очень удачно заболел.
Купание ночью в холодной воде определенно добавило мне очков крутости, но точно обнулило мою шкалу здоровья. Я метался в горячке больше четырех дней и время от времени на полном серьезе думал перестать пить таблетки, чтобы просто сдохнуть тут, в одиночестве.
Она не приходила, не звонила и даже не была онлайн в соцсетях. Да, несмотря ни на что я следил за ней, как последний… сталкер? Да, ведь именно им я и был. Жалким маньяком-неудачником, которому не хватало смелости признаться объекту своей мании в чувствах, зато достало тупости построить вокруг одной единственной холодной ко мне девушки всю свою жизнь.
Наверно, если бы тогда я все таки уехал к родителям, то сейчас был бы намного счастливее. Но что бы не случилось в этой большой трагедии своей жизни был виноват только я. Потому что пойдя на поправку я сделал то, чего делать не следовало.
Позвонил ей, говоря так, словно ничего особенного между нами не произошло в ту ночь, а потом со смехом извинился за свое поведение, сказав что был настолько пьян, что творил жуткую дичь за которую мне теперь безумно стыдно.
 
Я хотел чтобы она простила меня и в то же время мечтал чтобы послала… а она сделала еще хуже первого и второго — сказала что вообще ничего не помнит о той ночи и два дня мучалась страшным похмельем.
Соврала. Потому что если бы нет, то не смотрела бы с тех пор на меня иначе и не пыталась так настойчиво познакомить меня со своими “симпатичными знакомыми” и свободными сестрами этих знакомых, которым срочно не помешало бы развлечься в компании такого замечательного парня, как я.
Хах… замечательного парня. Вот только недостаточно для нее.
Автобус подъехал к остановке, как только я подошел к ней. Сел неглядя. Я не знал куда деться, да и мне в принципе было все равно — главное свалить от этого места подальше.
Плюхнулся на отдельное место в конце салона и отвернулся, прижавшись лбом к окну, зажмурившись и наслаждаясь тем, как стекло холодит кожу. Голова кипела от мыслей, которые я сейчас не хотел думать.
В руку, спрятанную в карман, вновь лег клочок бумаги. Я сдавил его, слыша хруст даже через жужжание мотора автобуса, потом все же достал и развернул. Размашистый почерк, некоторые буквы написаны так что хрен прочтешь — она очень торопилась это написать. Наверно то и дело поглядывала в окно, не возвращаюсь ли я обратно. Не хотела встретиться со мной. Духу не хватило сказать мне все это в глаза!
Даже в записке от извинений, которые я заслужил за то что она втянула меня в это, практически не спрашивая, хочу ли я остаток дней скрываться от кровожадных убийц, только короткое “прости за все” и тут же “не забудь избавиться от машины”. А мне ведь и нужно-то всего лишь простое человеческое “спасибо”, за то что не бросил. Не оставил ее одну разгребать последствия, как она это сделала сейчас со мной.
Поморщившись, как от зубной боли, я снова смял записку в руке.
Нет, не надо было читать. Не было бы так гадко. Снова она героиня, спасающая мир, а я тот самый нелепый помощник, который постоянно получает по морде и до конца битвы валяется где-то за забором в траве, ловя вертолеты.
Со злостью швырнул записку, постаравшись попасть в приоткрывшиеся на очередной остановке двери, но вместо этого скомканная бумажка угодила точно в спину какому-то мужику, неудачно вставшему в проходе.
Этот лысый бородач ростом с небольшой шкаф для гантель, загородил мне свет своей широкой мясистой грудью в кожаной жилетке на голое тело и грозно смежив кустистые брови, сказа:
— Ты охренел шкед? Подними.
Шкед? Я? От того как резануло по больному именно это слово заныли до предела натянувшиеся жилы.
Неужели именно так и есть? Луна относится ко мне как к пацану. Всегда так относилась. Даже этот Даск, кем бы он ни был, относился как к какому-то желторотому придурку, хотя послал травить своих людей, с которыми явно шутки были плохи. Впрочем, что ему до меня? Уж наверняка бы не расстроился, если бы меня не стало.
Наверно я выглядел сейчас еще более жалким, чем в его глазах, когда не говоря ни слова наклонился к ногам бородатого и поднял выброшенную записку.
— И это тоже подними. — Гавкнул шкаф, ткнув палец в какой-то листок возле своего здоровенного ботинка-говнодава.
Наверно, если бы взглядом можно было сразиться на ножах, именно это мы и сделали в тот момент. Но лезть с ним в реальную драку, пусть он и начал перегибать палку, я не решился.
Просто слез с кресла и, подойдя к нему, наклонился, подняв листок, который оказался брошюрой какой-то строительной компании. Наши взгляды снова встретились, после чего бородатый неопределенно фыркнул и, развернувшись, как ни в чем не бывало снова встал лицом к выходу из автобуса, а я сел обратно, краснея от осознания собственной нечтожности.
 
Ну, кого я обманываю. Луна права — я не герой. Из геройского у меня только аккаунт в онлайн-стратежке на телефоне “Герои меча и магии”. Я не журналист и тем более не этот мрачный качок Даск. Мне нужно спрятаться пока все не утихнет и чем глубже и дальше, тем лучше.