Возвращение не гарантируется

— Что мне делать? — повторил вопрос человек в белом халате. Судя по всему, он тоже был из того же гражданского ведомства, что и полиграфист.
— Езжайте домой, спать пора! — резко ответил Гордеев. — А капитан Восходов должен остаться здесь до утра. Пусть начальство принимает решение!
— Нет возражений! — сказал Скат.
— Пойдем, брат, в наш кубрик, — Шкаф хлопнул его по плечу. — Перекусим, чайку попьем, поговорим!
— Нет возражений, — повторил Скат. Запястья перестали болеть, и это его радовало.
* * *
Однажды в череде преследующих его кошмаров произошло то, чего он так боялся: приснились Шамаханские болота.
Была ночь, зловеще светила кроваво-красная луна, по небу, в преддверии сезона дождей, ветер гнал тучи разной формы и степени плотности, отчего обстановка постоянно преображалась, будто осветитель в театре менял фильтры своих ламп, создавая на сцене атмосферу радости, печали, тревожного ожидания или страха и передавая соответствующие настроения в сердца зрителей. Тучи летели быстро, отчего казалось, будто луна и мириады звезд движутся в противоположную сторону. Игра теней создавала впечатление, что движутся и декорации: съезжают в стороны остролистые колючие кустарники, уродливые, похожие на скелеты деревья машут изломанными голыми ветками, шевелится коричнево-зеленая, кое-где поросшая то ли мхом, то ли травой поверхность болота… Обычно она была неподвижной, если никто из обитателей не высовывал свою кошмарную голову, не бил хвостом, не выпрыгивал за низко летящим туканом и не пожирал с чавканьем неосмотрительного шакала или задумчивую антилопу.
Сейчас все было тихо, но не как в обкатанной фразе «тихо и спокойно» — в этих краях «тихо» вовсе не означало «спокойно». С писком проносились нетопыри — размах кожистых крыльев которых был не меньше, чем у средней птицы. Если бы они могли добраться до луны, то она вмиг стала бы мертвенно-бледной. Считалось, что несколько таких упырей могут за десять минут выпить кровь из взрослого человека, если, конечно, он не будет отбиваться. Про тех же, кто живет в болоте, оговорка «если не будет отбиваться» — не действовала. Отбивайся, не отбивайся, бесполезно — разорвут на куски…
Он был один, как и всегда в страшных снах. Наверное, подсознание отторгало образы товарищей, которых он предал. Вроде бы сидел в полном снаряжении на твердой земле, на кочке, и всматривался в непроглядную тьму, чуть разбавленную фосфоресцирующими клубами зловонных испарений. Где-то за ними находится Виолетта, и ее надо было спасти. Хотя он с трудом представлял, как это можно сделать, а точнее, совсем не представлял. Дело в том, что даже подходить к топи ближе чем на два-три метра считалось крайне опасным. Говорили, что твари болот могут выбросить щупальца и затащить жертву в трясину, даже уверяли, что они ловят пролетающих над их обителью птиц и нетопырей. Так ли это — никто не знал, но испытывать судьбу и экспериментировать желающих не находилось. Строго говоря, болотных тварей никто толком не видел, а кто видел, уже не мог об этом рассказать. Можно было бы вообще усомниться в их существовании и списать все страшилки на легенды, подобно россказням о снежном человеке, но мифические персонажи не оставляют в реальной жизни окровавленные куски разорванных людей и животных… А такие ужасные находки не были здесь большой редкостью… Недаром местные обходили жуткий район далекой стороной. В этом состояло и преимущество Шамаханских болот: возле них можно прятаться — никто не увидит и не донесет властям! Правда, это было слабым утешением: неизвестно, что хуже — попасться на глаза агентам службы безопасности или приблизиться к зловещей топи…
Внезапно тучи разошлись — небесный осветитель убрал светофильтры, и столб лунного света косо ударил сверху вниз, как луч мощного прожектора, и словно высветил подиум клуба «Сапфир». На небольшом островке вокруг блестящего шеста танцевала Виолетта в своем обычном сценическом наряде — туфли на высокой платформе, чулки с резинками, стринги и узенький лифчик, едва прикрывающий соски. Она эротично изгибалась, обхватывала пилон длинными ножками, обвивалась вокруг гибким телом, переворачивалась вниз головой, словно акробат в цирке…
 
Только восторженных зрителей такого замечательного выступления на первый взгляд не было. Но впечатление оказывалось обманчивым, потому что поверхность болота шевелилась даже при отсутствии движущихся туч. Острый взгляд мог рассмотреть расходящуюся «усами» ряску, от продвижения в глубине даже не одного, а нескольких «зрителей», которые со всех сторон подбирались к островку с явным намерением превратить стриптиз-шоу в греческую трагедию и стать ее активными участниками, причем танцующей девушке отводилась совсем не та роль, которая возникала обычно в возбужденном сознании любителей дразнящей эротики…
Он вскочил на ноги и привычно вскинул к плечу автомат. Но стрелять наугад могут только герои плохих блокбастеров — надо видеть, куда посылаешь пули. А он этого не видел — только завихрения, оставляемые на поверхности крупными, стремительными телами под ней. Зато те, кто не попадал в прицел, прекрасно видели выбранную цель и уверенно направляли на мягкую соблазнительную плоть полуобнаженной девушки свои зубастые пасти, изогнутые когти, твердые пилообразные клешни, острые клювы и что там еще у них есть…
Но есть и другие способы, не требующие особой точности… Он нащупал на поясе гранату, вытянул кольцо и бросил снизу, по дуге, так, чтобы она разорвалась на достаточном расстоянии и осколки не достали до острова. Но предосторожность оказалась напрасной — трясина только булькнула, отозвавшись небольшим всплеском, а взрыва не последовало. Значит, таковы правила игры, и автомат тоже не будет наигрывать свои смертоносные блюзы…
Остается один выход — самому прыгать в болото. Но это ничего не изменит, трясина убьет его даже без вмешательства своих страшных обитателей — засосет и проглотит без следа. Хотя они обязательно сожрут тело, когда оно уйдет в глубину. Или еще раньше — разорвут живого, как только он окажется в страшной топи… Условия задачи требовали от него подвига, самопожертвования, напрасной смерти, ибо совершенно очевидно, что красивым и мужественным жестом он ничего не добьется. Во всяком случае, спасти Виолетту он не сможет.
Он метался по кромке твердой земли и громко кричал. Но ни один звук не выходил из широко открытого рта. Напротив, в рот к нему заходила вода, соленая морская вода, потому что вокруг уже расстилалось море. Откуда оно взялось? Вода накрыла его с головой, но он продолжал дышать как ни в чем не бывало. Может быть, у него появились жабры?
И тут он увидел Ската. Скат был в обличье своего псевдонима — мощная плоская рыбина с плавно колышущимися большими треугольными крыльями и длинным звериным хвостом, из которого торчал острый, вдобавок еще и отравленный, костяной шип. Справа и чуть сзади плыл огромный Ерш — угрожающе торчащий колючий плавник во всю спину напоминал кастет. Это был напарник Ската, тоже в обличии псевдонима. Слева, немного отстав, двигался Звезда, только он был в обличии не яркого солнца, а морской звезды. Впрочем, его псевдоним позволял толковать смысл и так, и этак.
Они набирали скорость, соблюдая строй атакующей тройки — угол острием вперед — и оставляя за собой кильватерные струи возмущенной воды и пузырьков воздуха. Виолетта продолжала танцевать как ни в чем не бывало, откуда-то взявшееся море ее совершенно не смущало. Сейчас болото было как бы илистым, липким и затягивающим дном мирового океана, а остров с беззащитной девушкой — кусочком твердой суши, на который уже выбирались угловатые и отвратительные даже по силуэтам тени. Но Скат, Ерш и Звезда подоспели вовремя и с ходу атаковали гнусных и мерзких тварей, которые походили на какую-то помесь крокодила, анаконды и осьминога. Возможно, это были разные существа, возможно, в одном объединялись все признаки самых отвратительных чудовищ, которые известны на земле. Но сейчас им пришлось туго: боевая тройка врезалась в болотных тварей, во все стороны полетели разорванные части уродливых тел.