Драго. Том 2 (СИ)

«Идиот!» – с интонацией Папанова подсказал мне внутренний голос.
«Заткнись!» – ответил я ему, не в силах поверить в невероятную удачу.
Вернер спрыгнул вниз.
Вот теперь счет шел даже не на секунды, на мгновения.
«Чумба!!!» – мысленно и истошно, со всей ментальной силой закричал я, находя взглядом силуэт бурбона.
Чумба отреагировал мгновенно – ничуть не удивляясь услышанному зову, он мягко и стремительно поднялся. Подходить к краю чаши бурбон даже не стал. Пробежавшись несколько шагов и оттолкнувшись, сделав это практически незаметно взгляду, Чумба взлетел в воздух и с скрежетом когтей приземлился рядом со мной. Причем приземлился, упав на одно колено, опустив голову. Демонстрируя свое повиновение.
У меня, в прошлой жизни в прошлом мире, был друг немец. Самый настоящий, еврей из Штутгарта. Так вот он, после пары прецедентов, любил в разговорах со мной часто повторять, говоря при этом на русском с ужасным немецким акцентом: «Говорила мне моя бабушка, никогда не пей с русскими!»
Не нужно было Вернеру соглашаться на предложенное мной пиво. Все, пошла жара: восприятие времени сразу ускорилось. Рот Вернера при «прибытии» Чумбы для меня только-только начал открываться. И его крайнее удивление от происходящего я уже чувствовал вполне осязаемо. Вернер, который для меня так все еще и открывал рот, просто не верил в то, что я сейчас делаю. Причем судя по отклику эмоций, он сейчас еще даже не знал – то ли возмущаться, то ли смеяться.
Я же, догоняя время, стараясь не упустить представившуюся возможность, очень торопился. Пока не очухался и не сбежал самостоятельно спустившийся в чашу арены Вернер, уже всерьез чувствующий запах жареного.
«Не сдерживайся», – мысленно произнес я, обращаясь к Чумбе.
Все, побоку внешний вид и степенную неторопливость. Нужно ковать железо, пока горячо и пока все не обломилось. Поэтому, все еще в ускоренном времени, я поставил ногу на плечо Чумбе, отталкиваясь – в этот момент бурбон еще и выпрямился. Меня как катапультой из чаши выкинуло. Причем прилетел наверх я, почти снеся стол, за которым сидели студентки частной школы или пансиона. Одна из которых совсем недавно, распахнув блузку, предлагала мне оценить ее бюстгальтер.
Она как раз оказалась ближе всех ко мне и пьяно взвизгнула от неожиданности. Я же оперся о стол и обернулся к чаше арены, где Чумба уже расправил костяные гребни. Все же Вернер намного более серьезный противник чем Пэн Вэйминь, и достоин поднятых гребней кровавого бурбона.
– Эй-эй, постой! – кричал мне Вернер вслед. – Это не…
Слова его звучали для меня растянуто, медленно-медленно. Но ускорение времени заканчивалось, зрители начали понемногу озадачиваться происходящим; еще немного, и поединок может не состояться. Еще мгновение-два, и диктор придет в себя, или спутники Вернера вмешаются.
Но мне улыбнулась удача – совсем рядом, очень подходяще, катил тележку с едой официант. Пробило кого-то на плотный поздний ужин. Впрочем, после недавнего масштабного веселья, сие неудивительно.
Я выхватил с тележки поднос, накрытый выгнутой металлической крышкой, используемой для пафосной подачи еды. Сама еда внутри под крышкой тоже наверняка была пафосной, что-то из высокой кухни. Но полетела низко – прямо на пол.
– Поединок начинается! – громко закричал я и со звоном хлопнул крышкой по пустому подносу.
Вернер был профессионалом, и попытки что-то сказать прекратил и подобрался, чтобы встретить Чумбу. Он даже, по идее нарушая правила поединков, выхватил пистолет и начал стрелять.
У меня ощутимо екнуло сердце – я увидел, как пути попадают в бурбона. Время для меня замедлилось, и я прекрасно видел, как сразу две пули попадают Чумбе в нижнюю челюсть, дробя кость и пробивая шею. Я видел, как сразу три, уже четыре пули проходят через грудь Чумбы насквозь, вылетая из спины вместе с плотью и шлейфом крови. Но чтобы остановить бурбона, этого оказалось мало – Чумба уже оказался рядом с противником.
Руку с пистолетом он отрубил, а после насадил Вернера на костяные мечи, и врезался вместе с ним в стену. Наверное, не будь челюсть Чумбы в клочья разворочена выстрелами, он бы откусил Вернеру голову. Но вместо этого бурбон вырвал из его груди костяные мечи, и втянув их в предплечья, с ревом заработал когтями, превращая верхнюю половину тела Вернера в месиво.
 
Кровавые ошметки взлетали так высоко, что даже заляпали банные халаты молодых британцев, которые подбежали и навалились на ограждение парапета, наблюдая за расправой и стараясь не упустить малейших деталей.
Им было интересно, и никто даже не возмущался – Вернер ведь сам вниз спрыгнул.
Когда Чумба, немного пошатываясь, отошел от того, что недавно было Вольфгангом Вернером, в зале некоторое время стояла мертвая тишина. Которую вдруг нарушил скрежет шевеления – это поверженный мною Парагон, который так и валялся на разбитом падением кафеле, начал приходить в себя.
И только после очень долгих беззвучных секунд, раздались размеренные хлопки. Это Илона поднялась с места и подняв руки, истово хлопала в ладоши.
– Дра-го! Дра-го! – визгливо закричала Илона, и ее крики подхватили присутствующие зрители.
Ну теперь уж точно место на ближайший турнир в замок мне забронировано.
Если, конечно, я смогу сдержаться и не прибью Илону еще сегодня. Но я надеюсь обойдется без этого – сейчас под шумок можно удалиться с мероприятия. Сказать, что Чумбу нужно лечить (хотя бурбоны самостоятельно регенерируют бешеными темпами), или что мне самому лечиться нужно. Можно сказать, что я допустим палец в схватке с Парагоном ушиб.
В общем, надо скорее что-нибудь придумать, и делать ноги. Уходить отсюда, чтобы как можно скорее очутиться рядом с Николеттой и почувствовать ее успокаивающие прикосновений, от которых уходит тупая давящая боль. От которой, от боли, помогает еще, как я сегодня неожиданно выяснил, искренняя радость и доброта.
Вот только… место здесь такое, что доброта почти не водится.
  
Глава 20
 
Проснувшись, я даже задержал дыхание и прислушался к ощущениям. Осторожно, не в силах полностью поверить в происходящее – наслаждаясь чистотой сознания и отсутствием головной боли.
Господи, как же мне хорошо.
В такие моменты начинаешь понимать, что иногда счастье – это очень просто. Когда у тебя ничего не болит, ничего не давит тревожностью, не нужно усилием собирать мысли в кучу, и вообще все прекрасно, потому что наконец получилось банально полноценно поспать. Причем, судя по чувствующимся даже через закрытые глаза ярким лучам заглядывавшего в окна солнца, спал я точно не меньше пяти часов. Вероятно, даже побольше – первый полноценный сон за долгое время.
Открыв глаза, я чуть повернул голову, осматриваясь. Рядом тихо посапывала Николетта. Она спала на краешке кровати, примостившись с боку и положив мне руку на грудь. Спала в одежде – в простом легком платье, в котором меня и встретила, когда я вернулся из Неона. Это было в районе четырех утра – собачий час, самое неприятное для неспящих людей время. И самое неприятное для меня – именно на это время обычно пик моих фантомных болей и приходится обычно.
Вот и сегодня, к моменту возвращения на виллу Николетты, головная боль у меня периодически уже накатывала так сильно, что я мало что соображал. Но несмотря на собственное состояние, заметил и понял, что Николетта крайне взволнована и обрадована моему возвращению. И еще отметил, что она определенно не спала всю ночь, ожидая меня.
Волновалась.
Я даже помню, что пока она помогала мне раздеться и улечься на кровать, строго выговорил за ей бессонную ночь, как мастер-наставник. Правда она мои слова о том, что утром у нас в общем-то тренировки, она как я понял особо не слушала. Не впечатлилась авторитетом мастера-наставника, в общем.
 
Снизу неожиданно раздался звук, похожий на скрип несмазанных петель, и на кровать деловито запрыгнуло спасенное мною животное. Оу, это он (она) похоже так мяукнул просто.