Драго. Том 2 (СИ)
– Господин желает мир во всем мире, счастья для всех даром, и чтобы никто не ушел обиженным.
Смысл фразы дива не поняла, но вариант действий выбрала беспроигрышный: томно вздохнув, чуть наклонившись, она аккуратно прильнула ко мне, так что я сильнее ощутил тяжесть ее груди. При этом, опять же краем глаза, я заметил, как дернулся кадык сглотнувшего Василия, и как одновременно с этим полыхнули сдерживаемой яростью сощурившиеся глаза Лиззи Джей.
Продолжать беседу с официанткой я не стал, просто поднял руку и едва шевельнул пальцами. Она поняла моментально – тяжесть груди с плеча исчезла, и томная дива направилась прочь. Коротко проводив ее взглядом, я вернулся в реальность происходящего.
– Зачем ты прострелил ноги охране? – поинтересовался у меня Вернер, задумчиво покручивая бокал пива на полированной столешнице.
«Все, что вы скажете, может быть использовано против вас в суде», – подсказал мне внутренний голос.
В этот момент со стороны бассейна, преодолевая даже шумовую завесу, раздался громкий крик Чарльза Спенсера младшего. Что он кричал, я не расслышал, но крик Спенсера, на фоне его недавних действий с парапета, навел меня на определенный лад поведения.
Не отвечая Вернеру сразу, я взял бокал с пивом и выпил его в несколько глотков. Объем детский, 0,33, так что получилось вполне легко, хотя газы ощутимо в нос ударили. Было бы 0,5, оказалось бы много сложнее.
Грохнув бокалом об стол, я посмотрел на сидящего напротив Вернера.
– Хочешь анекдот расскажу? – вопросом на вопрос, причем невпопад, ответил я. – Смотри. В баре, перед стойкой появляется парень и привлекает внимание бармена.
Тут я поймал взгляд Вернера и пощелкал пальцами, нативно показывая, как именно привлекает внимание парень.
– Бармен на него оборачивается, а тот парень такой говорит: Бармен, я хочу с тобой поспорить. Давай забьемся на триста фунтов, что я…
Мы с Вернером сидели через стол, и я резким жестом отправил свой опустошенный только что стакан по столешнице. Вернер его легко поймал, остановив прямо перед собой.
– …нассу в тот стакан, вон туда, и не пролью при этом не капли мимо, – закончил фразу я, и вытянув вверх руку, словно бросая баскетбольный мяч, показал сверху вниз через стол на пустой бокал перед Вернером.
Тот, явно не дурак, чувствуя, что стал не субъектом в рамках ситуации, а объектом моего бенефиса, едва-едва сощурил глаза. Но прерывать мой спич не стал.
Молчал, в ожидании.
Да, похоже он гораздо опаснее, чем я думал. Ну да ладно, не прерываться же на полуслове.
– Бармен озадаченно смотрит, а до стакана на столе метра три, не меньше. И бармен такой говорит: Значит, ты собираешься нассать в тот стакан, – еще раз показал я жестом-дугой на стакан около Вернера, – стоя здесь? И говоришь, что не прольешь при этом ни капли? И ставишь на это триста фунтов? Я тебя правильно понял? – добавив мимики к рассказу, сделал я круглые глаза.
– Именно так, отвечает парень. Бармен довольно улыбается, переглядывается со своими двумя вышибалами, – быстрым жестом показал я на голубоглазых братьев из ларца. – Те, конечно, что-то помычали невнятно в предвкушении, и бармен такой говорит: молодой человек, считай что мы забились. Окей, тогда начнем, говорит парень и поднимается.
Вслед за словами я тоже поднялся и продолжил. Штаны расстегивать я не стал, просто показывал, оставляя остальным додумывать в меру собственного воображения.
– Парень вынимает болт из штанов, смотрит на стакан, думает про стакан, думает про болт, смотрит на стакан, думает про стакан, думает про болт…
Во время этих слов я постоянно то прикасался пальцем себе к виску, то показывал на стакан рядом с Вернером.
– …смотрит на стакан, думает про болт, стакан, болт, стакан, болт, стакан болт… и п-пуф!!! Н-начинает ссать! Он ссыт, причем ссыт на все что вокруг, ссыт на стол, ссыт на стойку бара, ссыт на стулья, ссыт на пол, брызгает даже на бармена, – показывал я, куда ссыт этот парень.
– Он ссыт вообще на все вокруг, кроме этого сраного стакана. А бармен, наблюдая за этим, крайне довольный смеется просто до посинения, ведь он стал на триста фунтов богаче! Он смеется, а у него моча по стойке течет.
Сделав небольшую паузу, я пальцем круговым движением показал, что именно и как обоссал парень. Показывал еще в основном на часть стола, которую они занимали. И ни одному из трех парней из Томми, кстати, мой жест не понравился. По эмоциям почувствовал.
А вот «уважаемые люди» слушали меня с живым интересом. Парень с попугайским золотым воротником, которого на входе Патрик тычком заткнул, даже рот приоткрыл.
Ну, таких благодарных слушателей грех разочаровывать, так что я продолжил.
– Ты идиот! – говорит бармен парню. Ты вообще конченый тупица, ты обоссал вообще все, кроме стакана! Ты мне должен три сотни фунтов, придурок! Три сотни! – даже для убедительности показал я три пальца. – Без проблем, дружище, одну секунду, – говорит парень. Он отходит вглубь бара, к бильярдным столам. О чем-то с ними шепчется, а после возвращается и с хлопком, с улыбкой, кладет на стойку триста фунтов.
– Какого хера ты лыбишься, говорит ему бармен. Ты только что проссал триста фунтов, идиот! А парень оборачивается и показывает на биллиардные столы. Видишь вон тех парней? Я поспорил с ними на триста фунтов с каждым, что обоссу здесь все вокруг, а ты этому будешь только радоваться!
Несколько секунд после того, как я закончил стояла тишина, после кто-то из уважаемых людей хрюкнул. Раз, другой, раздался первый неуверенный смешок, а после грянул дружный смех.
– Обоссал всю стойку…
– А-ха-ха, моча по стойке течет…
– А он будет только радоваться…
– Триста фунтов с каждого… – гоготали сопровождающие Василия уважаемые люди, не знакомые с творчеством Тарантино.
Сам Василий, кстати, тоже смеялся. Грохотала хохотом и его внушительная подруга, так что аж платье вибрировало. Ну, вернее не платье, а то, что у нее под платьем.
Так.
Этот анекдот не должен был быть таким сильно смешным – я вообще на это не рассчитывал. Но не принял в расчет то, что «уважаемые люди» в некотором роде как дети, настолько их смешно рассмешить.
Как раз к тому моменту, как смеялись уже все мои спутники (кроме, конечно, Чумбы и Патрика), к нашему столу вернулся администратор. Едва он зашел за границу, как я сделал ему жест молчать и заговорил сам. Обращаясь при этом, правда, только к Вернеру. Который, как и двое его спутников сидели с каменными лицами.
– Видишь, друг мой, у нас у всех есть чувство юмора. Только вот никто из нас не понял шутки на входе в клуб, когда два организма почему-то не хотели нас пропускать, и не хотели даже посмотреть приглашение. Если это, конечно, была шутка… – посмотрел я на администратора. – Потому что шутку, даже не поняв, я могу принять. Если же это была ошибка, и о нашем прибытии просто забыли сообщить, тогда дело хуже. Для репутации владельца заведения. Ну а если кто-то решил просто помурыжить нас на входе, чтобы полюбоваться нашим поведением в неудобной ситуации… Но нет, я не думаю что тот кто это придумал настолько туп, чтобы подставить госпожу Илону, – обернулся я к столу, за которым сидела компания с Маевской.
Лучезарно улыбнувшись, со всем обаянием на которое был способен, я взмахом руки привлек внимание Илоны, и изобразил максимально куртуазный поклон, выказывая ей свое почтение. Илона, отвлекшись от одного из своих собеседников, реагируя на мой жест, прижала ладони ко рту и послала мне скромный воздушный поцелуй.
– Нет, я не верю, что этот кто-то был настолько туп, – обернулся я вновь к администратору. – Не верю, но недооценивать предсказуемость тупизны я давно отучился.
Отведя взгляд от внимательно смотрящего на меня Вернера, я обернулся к администратору.
– И если представление с двумя гамадрилами было устроено, чтобы посмотреть на мое унижение, тогда я немного разозлюсь. И всю богадельню тут разнесу в хлам, сожгу и обоссу! Ты понял, пес?! – перешел я на крик, заставив администратора отшатнуться. – Ну так что, ты принес нам извинения? – после небольшой паузы очень тихим и ласковым голосом произнес я.