Люблю тебя (СИ)

— Я знала, что ты вернёшься ко мне.
У меня не очень много терпения слушать этот бред. Злость медленно, по одному градусу закипает в венах. В ушах стучат слова Лили:
«Твоя больная чокнутая фанатка заказала избить меня».
К горлу ком подкатывает, когда вспоминаю Лилю в слезах. В ее глазах было столько боли. Дыхание перехватывает.
— Ты так и не смог меня забыть, — словно сквозь вату, в сознание врывается бредятина Юли. — Знаешь, а я тебя забыть смогла.
Ага, и именно поэтому читаешь бред, который пишут про мою личную жизнь желтые таблоиды.
— Куда мы едем? — наконец-то она додумалась задать самый важный вопрос.
— В Московскую область.
— В область? — удивляется. — А зачем так далеко?
— Там будут проходить съемки клипа.
— Ааа, понятно.
Я жду, что Юля еще что-нибудь нормальное спросит. Например, сколько заплатят за съемки. В конце концов, у какого певца мы будем сниматься. Но ни одного вопроса по существу она не задает. Всю дорогу несёт ахинею про то, что она меня забыла, а я ее нет. Тяжело это слушать, поэтому добавляю газа, чтобы побыстрее приехать.
— Где это мы? — наконец-то смотрит в окно, а не на меня.
— В Подмосковье.
— Какой-то лес, фонарей нет. Мы не въедем в дерево?
— Не въедем.
Найти бы нужное место. Присматриваюсь к деревьям со стороны водителя. Должны быть отметки.
Да, есть. Красные полоски. Еду строго по ним, пока не доезжаю до последнего дерева с отметкой. Торможу.
— Пора выходить, дальше пешком.
Прищуривается, глядя в лобовое стекло.
— Не видно никаких зданий.
— Чуть дальше будет амбар.
— Какой амбар?
— Съемочные площадки фильмов, сериалов, клипов находятся в амбарах. Там делают декорации в виде комнат и даже улиц.
— Ааа, понятно.
Мы выходим из машины, и я достаю из кармана фонарик. Совсем ничего не видно. Юля послушно семенит рядом, хрустя снегом, и даже мысли у нее не возникает о подвохе.
— Пришли, — объявляю, останавливаясь у глубокой ямы.
— Что это? — удивленно смотрит на нее.
— Могила.
— Чья?
— Твоя.
Юля переводит на меня огромные, как по пять рублей, глаза. Три алкаша за тысячу долларов вырыли отличную могилу, несмотря на промерзшую землю. Глубокую. Без моей помощи Юля из нее не выберется. А рядом с могилой огромная куча земли. Я буду засыпать ею чокнутую.
— Слушай меня внимательно, больная ты психопатка, — цежу с яростью. Наконец-то могу выпустить наружу свои истинные эмоции. — Шесть лет назад ты организовала нападение на мою девушку. Ее жестоко избили. Тогда тебе сошло это с рук, но сейчас не сойдёт. Ты будешь сидеть в могиле, а я буду засыпать тебя сверху землей. Вытащу из могилы, если во всем признаешься и дашь контакты исполнителей. А если не признаешься, засыплю тебя землей с головой. Все понятно?
Юля испуганно пятится назад. Пока не сорвалась на бег, хватаю ее за руку, срываю с плеча сумку, в которой лежит мобильник, и спускаю в могилу.
— Выпусти меня!!!!!! — верещит как резаная. — Ты больной!!!???
— Больная у нас ты.
Беру лопату, зачерпываю землю из кучи и бросаю в могилу Юле под ноги.
— Чем быстрее ты признаешься в организации нападения на мою девушку и дашь имена и контакты исполнителей, тем быстрее выберешься из могилы. Я не шучу, Юля. Не сознаешься — похороню заживо.
Надеюсь, она сломается быстрее, чем я засыплю ее землей хотя бы по пояс.
— Ты дебил!!! — орет, срывая голос. — Я вообще не понимаю, о чем ты!!! Какое нападение!?
Зачерпываю новую лопату и бросаю в могилу.
— Конечно, ты не понимаешь, о чем я, — подкидываю земли. — Ведь это не ты писала моей девушке угрозы, — еще одна лопата земли. — Ведь это не ты выкрикивала ей гадости, — и еще одна. — Ведь это не ты организовала на нее нападение и уехала из России.
— Я не понимаю, о чем ты!!! Ты меня с кем-то путаешь!!!
— Тебя невозможно ни с кем перепутать. Ты одна такая больная на всю голову.
Юля натурально бьется в истерике. Рыдает, кричит, топает ногами. Чтоб было сложнее топать, подкидываю еще несколько лопат, засыпая Юлю землей по щиколотку.
 
— Я не организовывала никаких нападений! Ты правда меня с кем-то путаешь! Вытащи меня отсюда! Я ни при чем! Я ничего не знаю!
Ее крики и мольбы меня не пронимают. Чокнутая ответит за каждую слезинку, сорвавшуюся с ресниц Лили.
— Вытащу, когда сознаешься в содеянном. Сейчас твоя жизнь в прямом смысле зависит от тебя, — подкидываю еще земли.
— Ты псих! Ты больной! Ты маньяк!
— Нет, Юля, это все ты.
Какая же она упёртая. Вместо того, чтобы честно признать вину и выбраться из могилы, она истерит, чем делает себе же хуже. Кажется, я просчитался с морозом. Из-за истерики Юле не холодно, а жарко. А вот я начинаю чувствовать минус восемнадцать. Подкидываю Юле еще земли.
— Посиди тут одна, подумай о содеянном. Я вернусь через десять минут.
Ухожу в машину. Визги Юли слышны мне в салоне. Откидываюсь затылком на подголовник и закрываю глаза. Естественно, я не похороню Юлю заживо, как пригрозил. Мне придется достать ее из могилы и отвезти обратно домой, даже если она не сознается. Рискую карьерой, ведь Юля может написать на меня заявление в полицию. Хотя… Какую статью впаяют? Похищение? Юля добровольно со мной поехала. Я ее не бью, не насилую. Ну разве что насильно удерживаю. Думаю, смогу с этим разобраться, если заявит на меня. А если не смогу, то все равно по фиг. Я давно не дорожу своей карьерой.
Просидев в машине десять минут, возвращаюсь к Юле. Она не замолкала ни на секунду.
— Ну что? — спрашиваю, подкидывая земли. — Не надумала признаться?
— Я не понимаю, про какое избиение ты говоришь!!! Я ни при чем!!!
Блядь, как же она бесит. Зачерпываю землю и бросаю Юле не под ноги, а на голову.
— Хорошо-хорошо! Я расскажу тебе все, что мне известно!
  
Глава 11. Усатый мужик
 
Никита
Замираю с лопатой в руках. В крови происходит резкий выброс адреналина. Быстро включаю на телефоне диктофон, чтобы записать признание чокнутой.
— Ты организовала нападение на мою девушку? — спрашиваю, затаив дыхание.
— Нет, не я! Но у меня есть догадка, кто это сделал.
Что за…??? Пока молчу в шоке, Юля продолжает:
— Да, я знаю, что твою девушку жестоко избили, и она потеряла ребенка. Полиция приходила ко мне домой, когда я уехала за тобой в Мюнхен. Плюс допрашивали девочек, они мне все передали. Но это была не я! И не другие девочки!
Лопата выпадает из рук.
— Я тебе клянусь, что это были не мы с девочками! Да, нас бесила твоя девушка. Да, мы могли крикнуть ей какую-нибудь гадость. Но мы не заказывали нападение на нее!!! Это, наверно, был тот усатый мужик!
Включаю фонарик и направляю прямо на Юлю. Она стоит в земле почти по колено. Тонна косметики размазана по лицу вместе со слезами, соплями и землей, что я бросил ей только что на голову.
— Я клянусь, это были не мы!!! Мы виноваты только в том, что не рассказали полиции про усатого мужика! Я попросила девочек не рассказывать. Ну и когда я вернулась в Москву из Мюнхена, меня допросили, и я тоже не рассказала про усатого мужика. Мы только в этом виноваты! Что умолчали! Но мы не заказывали нападение!!! Я клянусь, это были не мы!!!
— Что за усатый мужик!?
— Я не знаю. Я видела его в Москве на матчах. Думала, болельщик. А потом я заметила, что он ходит за твоей девушкой. Она в туалет, и он в туалет. Она за кофе, и он следом. Окончательно я в этом убедилась, когда ты играл в Краснодаре. Я поехала за тобой на матч, твоя девушка тоже была на трибунах. И мужик этот был. И он снова ходил за твоей девушкой.
Что за на хрен? Какой-то мужик следил за Лилей?
— Я не знаю, он ли организовал нападение на твою девушку. И я до конца не знаю, следил ли он за ней. Может, это реально был болельщик и просто совпадало, что ему надо в туалет и за кофе тогда же, когда и ей. Но это было подозрительно.