Круговерть бытия (СИ)
Многие ученые утверждают что генетически измененные продукты абсолютно безопасны. Не буду спорить. Чего не знаю - того не знаю. С другой стороны раньше ту же кукурузу преимущественно использовали в пищу людям. А сейчас початки отправляют на переработку, а сами растения аккуратно уложат в огромные силосные башни, откуда зимой будут вывозить корм для домашнего скота всем желающим. И эти тысячи тонн зеленой массы вмиг исчезнут в бездонных и постоянно жующих ртах кастрированных животных.
А через некоторое время скотину забьют, расфасуют и отправят привередливым потребителям в Москву, Санкт-Петербург и другие города нашей страны. Или все зеленое море кукурузы, что происходит все чаще, сразу пустят на технические цели. К примеру, для производства биодизеля. То есть безбрежные моря кукурузы накормят не людей и даже не домашний скот, а машины. Эта техническая культура пойдет на потребу индустриальному монстру. Какой это ужасный и бессмысленный мир!
Вместе с тем все больше хозяйств выращивают все больше технических сортов продовольственных культур. Значит все же в пищу человеку их употреблять не рекомендуется? Даже Минздрав уже устал предупреждать...
И почему тогда по всем телеканалам собирают деньги для лечения больных детей? И почему в борьбе санкций, в той же Финляндии, когда закрыли границу с Россией, стали уничтожать предназначенные для экспорта нам продукты, так как по санитарным нормам эти продукты больше ни в одной стране было продать невозможно? Вопросы, вопросы...
С другой стороны выбирать не приходится. Ну, предположим, не стану я есть овощи и растения. И что? Без пропитания я обходится не могу...
Какое-то время я продавал на птицефабрики области гормоны и биодобавки для привеса. Отвратительный запах крови птиц и их гниющих останков преследует меня до сих пор. И я больше не ем курятину.
Конечно, на вкус и цвет товарища нет. Но не забываем о огромном количестве несчастных случаев среди работников на местных птицефермах. И тут же весь пол завален головами птиц, окровавленными потрохами, костями, перьями и прочими отходами производства. Зрелище не для слабонервных. Кровавое месиво изрядно отбивает аппетит. И рядом еще живые бедные птицы барахтаются, дергаются и от страха пачкают конвейер.
В результате почти все рабочие сразу перестают есть мясо птицы вскоре после того, как устраиваются на работу на птицебойни, а год спустя вообще не употребляют любое мясо, превратившись в заядлых вегетарианцев. Даже подарочные пайки из птицы к праздникам они передаривают своим родственникам.
Что же касается меня, то я дал себе зарок никогда не посещать свинофермы и мясокомбинаты. Чтобы иметь для себя потенциальный продукт для употребления в пищу. Тут главное - не пережимать. А то имеется реальная угроза умереть с голоду. В общем, мое дело - зарабатывать деньги, а у ученых пусть голова болит. Не зря же они учились?
Пока я размышлял, пошел дождь. Он быстро сменился настоящим тропической силы холодным ливнем, который плотной стеной обрушился на мою машину. Погода оправдывала название ноябрьской. Штормовой ветер завывал и беспорядочными порывами бросал мне на лобовое стекло целые потоки студеной воды. Я посмотрел на небо, надеясь увидеть там хоть какой-то просвет, но, свинцово-темное, оно не обещало ничего доброго. "Буря мглою небо кроет..."
Тьма обрушилась на меня со всех сторон и свет автомобильных фар сразу упирался в плотный занавес дождя, видимость упала до минимальной. Лишь иногда проблески молний выхватывали в туманной сумятице ветра и ливня отдельные детали картины.
Дождь лил как из ведра, превращая автостраду в бурный поток. Поминутно матерясь с боцманским загибом, я пытался удержать свой автомобиль на трассе. Другие машины уже исчезли и на дороге не было заметно никаких признаков жизни. Погодка жуткая, ветер, ярясь все пуще, крушит все на своем пути, с небес льет как из миллионов садовых шлангов, а молнии раскалывают небо. Стояла такая темнота, что казалось, что я попал в преисподнею. Машина еле ползла со скоростью черепахи.
Вскоре, ветер и дождь достигли такой невероятной силы, что мне казалось, будто я нахожусь в самом центре торнадо. Ярость разбушевавшейся стихии, казалась, нарастала с каждой минутой. Проклиная непогоду, я решил, что добраться домой к десяти вечера целым и невредимых, хотя и промокшим до нитки, будет не самым плохим вариантом. Теперь все было не важно. Слишком уж велик на такой дороге стал шанс "сыграть в ящик" из сосновых досок.
Сколько ни считай, не рассчитывай, кирдык, как известно, всегда внезапен. Огромная молния, ослепляя, вдруг расколола небо от края до края. Она ударила прямо в мой автомобиль.
Через мое тело прошел ужасающий электрический разряд. Волосы на голове оплавились, мышцы судорожно сокращались, ломая кости. Кожа мгновенно высохла, на ней запузырились лопающиеся волдыри. Сухожилия нагрелись так, что вспыхнули нейроны – они посылали бешеные импульсы, и волокна корчились в конвульсиях. Температура тела взлетела до ста градусов. От импульса, пронзившего все мои клетки, я проглотил свой же язык. Салон машины наполнился запахом горелой мякоти.
Мотор моментально заглох, но автомобиль, даже лишившись управления, продолжал двигаться. Его скользя, вынесло с трассы на обочину. Последовал глухой удар и машина завязла в обильной черноземной грязи. Сердце, казалась, лопается пополам. Я открыл дверцу и, теряя сознание, под целыми водопадами холодной воды, упал лицом в жидкую грязь. Меня окутала беспросветная тьма.
***
Разум мой, лишенный телесной оболочки, парил между небом и землей, между временем и пространством, в кромешном мраке. Вселенная была бесконечно пуста: в ней не было ни мыслей, ни боли, ни памяти - ничего. Все ушло, провалившись в небытие. Само время перестало существовать.
И вдруг как будто включили клавишу выключателя и все озарил свет. Мне показалось, будто я – ныряльщик, всплывающий со дна самого глубокого моря. Все ближе, ближе... Переплетенные линии нервов стали наподобие электрических проводков наполняться током души. Возник поток, подобный потоку электрической энергии.
Фух! Я внезапно ощутил свое тело, лежащее на соломенном матрасе, накинутом на доски. Гостеприимное тепло окутало меня, будто бы я морозной улицы заскочил в уютное натопленное помещение. Глаза мои еще были закрыты, но в ноздри шибанул густой запах заскорузлых портянок, старого пота, а так же гноя, крови и блевотины. К этим ароматам примешивался слабый дух плесени и раздавленных сороконожек. Кроме этого, у меня изрядно затекла спина.
Опа-понечки- попа! Я потянулся и, открыв глаза, рывком сел на своем ложе.
- Куды ты, ирод! Лежи уже спокойно. Доктор Ганс Христианович сказал, что ты уже умер и тебя пора отволочь в мертвецкую. Скоро солдаты из похоронной команды подойдут.
Я оказался в старинном, плохо побеленном глинобитном бараке, переполненный ранеными и умирающими. Сверху, на закопченных деревянный балках, провисали пучки соломы, которой была покрыта крыша.
На меня укоризненно смотрел пожилой усатый солдат, словно бы сошедший с экрана старых фильмов, посвященных героической обороне Севастополя во время Крымской войны.
Понятно, доктор сказал в морг, значит извольте пожаловать в морг. И никак иначе. Я ощущал изрядную легкость в своем теле, которое ощущалось мной цельным, энергичным и совершенно здоровым. Кроме множества застарелых царапин, уже большей частью заживших, ущерба моя тушка никакого не понесла. Или не совсем моя? Сквозила в ощущениях некоторая неправильность. Не люблю ощущение "дежа вю", а сегодня утром оно переживалось как нельзя остро.
Я, с грацией молодого леопарда, легко и пружинисто поднялся с койки и встал. Ошарашенный санитар смотрел на меня, крестясь.
Тут же мое тело словно бы пронзил электрический разряд. За какое-то мгновения волной нахлынули воспоминания. За долю секунды в голове пронеслись тысячи террабайтов информации. И пропали...
Что же... Я сегодня не такой, как вчера! Без долгих гаданий теперь я твердо знал, кто я, где я, и что я здесь делаю. И это требовалось обмозговать...