Бесконечная. Чужие (СИ)

Пьяный изюм.
Дубак сегодня на улице и ветер – ну, берлинский, короче. Чтобы поесть за столиком, берем себе по чашечке кофе, который оживший пацанчик приносит и: - Prego, - бережно расставляет перед нами. Смотрит он при этом только на Рози, которая, чарующе потряхивает пышной копной водородно-блондинистых волос.
Потом, решив в качестве чаевых добить его как следует, ослепительно улыбается:
- Грацие.
- Вот ты паразитка, - кусаю я от смеха губы, когда, уделанный в край, пацан, наконец, отпущен. – Грация.
Веселюсь особенно, когда она начинает фальшиво трепетать ресничками, как истинная грация.
Затем мы с Рози весело принимаемся уничтожать наш десерт. Рози не подозревает, что заедаю я его воспоминаниями о своих утренних похождениях, упиваясь щекочущей приватностью последних.
Временный шок от собственных – что там снова было? ах, да – неосторожности, безбашенности и аморальности давно улетучился, если б я знала, куда. Не думаю его искать. Вместо этого веселюсь вдвойне – когда-то Рози раскусит меня, поймет, что со мной сегодня что-то нечисто?.. Веселюсь и сомневаюсь, стоит ли вообще рассказывать.
Но тут лицо Рози принимает мечтательное выражение, без того уже большие карие глаза под стеклами больших круглых очков кажутся огромными, губы шаловливо улыбаются, пока она кончиком языка плавно бороздит подтаивающее мороженое.
- Дай поесть нормально, - прошу ее, покашливая от смеха.
- Приятного аппетита, - желает она мне, глядя «глаза в глаза» мужчине за соседним столиком. – Там Маркус, - поясняет мне. Как будто я не знаю.
Только что Маркус рассеянно подавал вазочку с мороженым молодой женщине. Завидев Рози, он заметно оживляется и в ответ на ее поползновения приветствует ее как-то очень уж радостно. Женщина оглядывается и также нехотя кивает Рози, чье выражение лица становится насмешливым и наигранно приторным. Женщина, поспешно отвернувшись, утыкается в свою вазочку. Не знаю, говорит она при этом что-то или же мне только чудится возмущенное шипение: «Вот дрянь».
Когда Рози снова поворачивается ко мне, я, силясь не поперхнуться, говорю наставительно:
- Рози, он ж-женат.
- Бывают браки, от которых мужчину лучше избавить... ой-й, прости...
Закрыв глаза, трясусь от смеха, жестами давая ей понять, что «все нормально».
Маркус с супругой поднимаются с мест, мы с Рози попиваем кофе.
Я больно пинаю ее под столом, но Рози: - Ciao, wir sehen uns, чао, увидимся, - под колыхание грудей машет ему на прощание.
Мимо витрины проходят, а потом заходят внутрь двое с нашей фирмы. Она смотрит на нас умиротворенно, даже слегка пришибленно-устало, он же – радостно и гордо.
- Во, выгорело у них, - произношу, кивая им. – Разрешение получили от сената.
Рози прыскает со смеху, опускает взгляд и издает булькающие звуки. Плечи у нее тихонько трясутся.
- Ты чего это? – спрашиваю.
- Разрешение... от сената... Катика, я тебя умоляю.
Увеличенные дальнозоркие глазищи становятся опасно-веселыми:
- Трахнул он ее, вот что. Только что отделал.
- Хым-м... – прищуриваюсь недоверчиво, - ...думаешь?
- Конечно! – затем – шипя, когда порываюсь оглянуться на них и «чекнуть»: - Да не смотри!
- Вот откуда ты можешь знать?
- Поверь мне. Я точно вижу, когда у людей только что был секс.
- Точно? – переспрашиваю невозмутимо, старательно облизывая ложечку.
- Точно.
Капелька «пьяного изюма» медленно ползет вниз по ложечке, и я так же медленно возвращаю ее в рот языком.
- «Точно-сочно», - передразниваю я ее, имитируя модус «cool». – Ну что ж.
- А ты сегодня чего такая игривая?- переключается она, наконец, на меня.
Так, теплее, теплее, но...
- Вкусно просто, - поясняю коротко, завершая двойным чоколато, которое погружает язык и гортань в горько-сладкое, долбящее охлаждение.
Да. Именно этого мне хотелось.
И я дарю Рози блаженную улыбку, о многом говорящую и ни о чем не рассказывающую.
Глоссарик
Шарлоттенбург - район Берлина
 
Трептов – район Берлина
Космос – Kosmosviertel, жилой квартал «Космос» в районе Трептов, известный своей критической социальной и криминогенной обстановкой
Ост-Берлин - восточная часть Берлина
Ку‘Дамм – Курфюрстендамм, одна из центральных улиц в Берлине
Гей-Музей – Schwules Museum, музей гомосексуальности в Берлине
ДольчеФреддо – по-итальянски «сладкое холодное»
Гедехнискирхе или Мемориальная церковь кайзера Вильгельма - мемориальная церковь, разрушенная во Второй Мировой Войне, лишь частично восстановлена, является мемориалом разрушения и созидания, в народе зовется Дырявым Зубом
 ГЛАВА ТРЕТЬЯ Haribo macht Kinder froh или Фантомы мишек 
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Haribo macht Kinder froh или Фантомы мишек
Прошла первая неделя из предстоящих двух-четырех, но трясти меня так больше и не начинало – я либо бесстрашная, либо до ужаса безответственная.
Сильно отвлекала работа – через день да каждый день – на объект.
Правда, снится всякая чертовщина: как я блуждаю где-то. Я то в каких-то подсобных коридорах, то в бетонных джунглях города, то в подземном тоннеле. Не паникую, не бегу, не зову на помощь – просто иду вперед. Не осознала, что заблудилась, но вот-вот наступит момент, я осознаю и нужно будет что-то делать. Я в шаге от осознания, поэтому не нервничаю – и бездействую.
Убеждаю себя, что сны эти – «нервы», заглушаемые наяву, и никакого отношения к моему реальному состоянию здоровья не имеющие.
Дело в том, что наяву я совсем не такая. В стойпроектировании я не потому, что люблю дизайн или креатив – мне нравится проводить проекты и доводить их до конца. Мне нравится, когда все готово, работает и эксплуатируется в соответствии с его назначением.
А сны эти – они дебильные совсем, потому что в них я блуждаю без цели. На кой ляд идти, куда собиралась прийти – непонятно... Не понимаю и, что заблудилась – кажется, мне все равно. Нет, все совсем не как в реальной жизни, где цель я вижу, способы для достижения ее знаю, планы составлены, а сроки тоже постоянно у меня перед глазами. А во сне, получается, цель появляется, вернее, появится – не появилась даже еще, - как только я вникну, что потерялась и что скитания доселе, по сути, были бесцельны.
Нет-нет, возвращаюсь мысленно и к «взъерошенному». Неспроста я на корню обрубила его попытку познакомиться: не хотелось развенчивать таинственного ореола, которым его овеяли сумбурные обстоятельства нашей встречи. Не то, не дай Бог, узнаю, что мой взъерошенный незнакомец, столь спонтанно подаривший мне три оргазма подряд, на самом деле обычный неуравновешенный и, может, даже наркоман, коих здесь толпы, что он который месяц задолжал за квартиру, бухает под мостами, пинает урны с мусором, бьет стекла и состоит на учете в ведомстве по трудоустройству, хоть толку от этого и нет.
Итак, мысленные «возвращения» к нему я старательно приравниваю к своим дебильным снам и учусь считать их такими же нереальными. Положительную перемену в себе, если таковая случилась, себе же ставлю в заслугу. Последнее время было трудновато, но я справилась – справлюсь и теперь.
Хоть ночью мне и не приснилась ни одна из тех депрессивных глупостей, что снятся обычно, спалось мне, видимо, неважно. Или просто мало – не слышу первого будильника, луплю по второму, а третий попросту звонит себе, а я все слушаю. И сплю.
Мне снится стройка, долговязый желтый кран. Кран важно опускает бетонное перекрытие и бережно стыкует канты с кантами, а углы – с углами. Кран исправно сигналит, но что-то идет не так, и безобидное дежурное пиканье по нарастающей переходит в нещадный рев ста двадцати семи децибелов. На чем и просыпаюсь, лупая режущими глазами на кран, то есть, на будильник. Будильник укоризненно смотрит на меня: проспала, мол.