Навечно разрушен (ЛП)

Сегодня он подумал, что было бы неплохо пропустить ланч и отправиться в спорт-зал, чтобы посмотреть, как тренируются болельщицы, и, конечно, я не собираюсь протестовать по этому поводу. В конце концов, я все еще любопытный подросток.
— Хорошо выглядите, девочки, — заявляет Эллиот, заработав несколько суровых взглядов от нескольких проходящих мимо нас болельщиц.
Я хихикаю рядом с ним.
— Что? Я просто демонстрирую свою школьную гордость за них, вот и все.
— Если школьная гордость – это Ребекка Лэнсон, главная чирлидерша в супер короткой юбке и с большими грудями, то да, конечно.
Он останавливается на полуслове:
— Эй, ты винишь меня? Посмотри на ее подругу, Стейси?
Прежде чем я успеваю ответить, входит футбольная команда, заканчивающая свою полуденную тренировку, и я чувствую, как чье-то плечо слишком грубо толкает меня.
Я останавливаюсь и поворачиваюсь лицом к хихикающему футболисту.
— Смотри, куда идешь, тупица, — говорит он, поворачиваясь и продолжая идти.
Я замечаю имя на спине его майки. Стюарт. Филипп Стюарт. Известный хулиган и самый большой в мире придурок. Он и не подозревал, что я ждал такой возможности и не собираюсь становиться его жертвой.
— Заставь меня, — заявляю я, и вся его команда останавливается.
— Что ты сказал? — спрашивает он, снимая шлем и бросая его на землю.
Я сжимаю кулаки и не успеваю опомниться, как оказываюсь прямо перед лицом парня.
— Ты слышал. Заставь меня. Попробуй.
Филипп смеется слишком громко. Я вижу, как на его лице отражается страх, и его жесткое поведение сдувается с каждой секундой.
— Это просто шутка, приятель. Не принимай близко к сердцу.
— О, теперь это шутка, а, квотербек?
Каждый шаг, который он делает назад, я следую за ним, пока в конце концов не загоняю в угол.
— Успокойся, это было случайно.
Он оглядывает комнату, видя, что его команда теперь хихикает над ним.
— Ты думаешь, я тебя боюсь? Я умею драться…знаешь почему? Потому что я вырос с отцом, который научил меня, как это делать, в отличие от…
Я так быстро сжимаю его шею руками, и парень едва успевает сделать следующий вдох. Я быстро закрываю ему глаза, сильно толкая его к шкафчикам, бью кулаком в любое место, куда дотягиваюсь.
Его товарищи по команде пытаются вмешаться, я слышу крики и вопли, и даже мое имя выкрикивают несколько раз, но ничто не может остановить меня в этот момент. Знакомое ощущение чистого адреналина мчится по моим венам, и я не могу насытиться им.
Это то, ради чего я живу. Это как электричество, бегущее по моим костям, которое подпитывает и накачивает меня энергией.
— Карсон, слезь с парня, пока не убил! — кричит кто-то.
Именно тогда я, наконец, прихожу в себя, останавливая любые дальнейшие атаки на него.
Я грубо бросаю бесчувственного ребенка на землю и отступаю. Учителя, сотрудники и школьники в ужасе смотрят на меня, пока несколько футболистов лежат передо мной, окровавленные и в синяках.
Я смотрю на Эллиота, который так же ошеломлен, как и я, и тяжело дышит.
Я еще раз окидываю взглядом зал, оценивая все, что только что произошло. Выражение, которое остается на каждом лице, навсегда напомнит мне о том, кто я внутри, независимо от того, как сильно я пытаюсь это скрыть.
Чудовище. Я чудовище.
~
Мы сидим в кабинете директора, кажется, уже несколько часов. Винни в ярости входит в дверь. Он даже не удостоил меня взгляда, он просто идет прямо в кабинет директора, когда двое его охранников встают снаружи. Ему пришлось бросить все и прилететь из Мичигана только ради меня, не говоря уже о том, что у Элайны сегодня девятый день рождения. Я чувствую себя ужасно.
— Зачем твоему отцу два огромных телохранителя?
Я игнорирую его вопрос, потому что даже я этого не знаю.
После того, что кажется вечностью, Винни, наконец, выходит из кабинета.
— Эллиот, ты можешь вернуться в класс, — Эллиот встает с явным потрясением на лице.
— Э-э, сэр? Разве нас не исключили? Даже не отстранили?
— Конечно нет, это была самозащита. Эти парни спланировали нападение, — выражение его лица становится суровым. — Верно, ребята?
Мы ошеломленно смотрим на него. Конечно, это была не самозащита, мы сами начали и закончили, но взгляд Винни говорит нам, чтобы мы просто заткнулись и согласились.
— Да, сэр, — Эллиот кивает, не добавляя больше никаких комментариев или вопросов.
— Верно, Карсон?
— Да, сэр.
Удовлетворенный тем, что мы оба поняли, он отмахивается.
— Теперь мне нужно вернуться к важным делам, которыми я занимался до того, как меня грубо прервали и выдвинули ложные обвинения против моего сына и его друга.
Директор хватает Винни за руку и сильно трясет, на лбу у него выступили капельки пота.
— Мне очень жаль, еще раз, Мистер Пенталини, пожалуйста, простите нас. Мне следовало бы догадаться… Карсон и Эллиот – наши лучшие ученики. Они никогда бы не сделали этого без веской причины.
Мы с Эллиотом переглядываемся:
— Какого хрена?
— Что ж, мистер Ноксин, в следующий раз, когда вы снова обвините моего сына в подобных вещах, я без колебаний возьму дело в свои руки. Понятно?
Я поражен силой и влиянием, которые волнами исходят от Винни. Он наполняет всю комнату легким, угрожающим присутствием. Меня поражает благоговейный трепет, который он излучает, чтобы манипулировать людьми только своими словами.
Единственное, что есть у человека в этой жизни – его слово.
Теперь я понимаю, что это значит.
— Конечно, сэр! Пожалуйста, дайте мне знать, если вам понадобится что-нибудь еще от меня. Вообще-то у меня есть два билета на завтрашний матч «Янкиз». Я собирался поехать с женой на годовщину, но, черт возьми, кому вообще нужно праздновать двадцать шесть лет вместе? — этот парень настолько же жалок, насколько и глуп. — Возьмите их и повеселитесь!
— Я уверен, что мальчикам понравится, да? — спрашивает Винни, глядя на нас с Эллиотом.
— Да, черт возьми! Они играют в «Ред Сокс»! Игра века. Спасибо, мистер Ноксин! Спасибо, мистер Пенталини! — Эллиот хватает билеты и выбегает из офиса, как будто они могут исчезнуть в любую секунду.
— Вы не будете возражать, если я заберу сына домой пораньше? — спрашивает Винни, крепко хватая меня за плечо, безмолвно предупреждая, что меня ждет нагоняй.
— О, конечно можете, всего хорошего, мистер Пенталини!
С этими словами мы выходим из школы и направляемся к черному «Кадиллаку», который ждет нас у крыльца.
Один из охранников садится на водительское сиденье, Винни – на пассажирское, а я сзади вместе с другим мужчиной. Я смотрю на водителя, понимаю, что никогда не видел его раньше. Винни замечает мой вопросительный взгляд.
— Карсон, это мой шурин Ромарио. Ромарио, это Карсон.
Он коротко кивает мне в зеркало заднего вида, и я отвечаю ему тем же, не заботясь о формальностях.
— Значит, целая футбольная команда, да? — спрашивает Ромарио, выезжая в переполненный транспортными потоками город.
Я пожимаю плечами в ответ.
— Они это заслужили. Я бы провел с ними еще десять раундов. Придурки.
Винни и Ромарио бросают друг на друга взгляды, которые я не могу понять. На лице Ромарио появляется лукавая улыбка.
— Ну что будешь делать, Винченцо?
Я хмурю брови, гадая, о чем, черт возьми, они говорят.
— Он еще не готов, Ро. Всему свое время.
И с этими словами разговор прекращается, начинается новый, который заставляет меня чувствовать себя еще более дерьмовым, чем раньше.
— Моя бедная tesoro была убита горем из-за того, что мне пришлось так внезапно покинуть ее день рождения. Ты бы видел выражение ее лица, — Винни качает головой, издавая низкий смешок. — Эта девушка будет моей смертью, клянусь.
— Не могу дождаться, когда у нас с Вэл появятся собственные дети, она молилась об этом. Видит бог, мы уже давно пытаемся.
Я отключаюсь от остальной части разговора, коря себя за то, что испортил день рождения девятилетней девочки из-за беспорядка, который я постоянно навожу. Я с горечью провожу рукой по своим растрепанным кудрям. Почему я просто не могу быть нормальным?