Дом-Призрак (ЛП)

— О боже, ты нас разыгрываешь? — Салли взвизгнула, прежде чем они обе рухнули в приступе хихиканья.
Клэр повернулась к Салли, которая смеялась так сильно, что ей пришлось держаться за бок.
— Нам действительно стоит пойти куда-нибудь следующим вечером. Ты понимаешь, что мы упускаем?
Они обе послали ему воздушный поцелуй и повернулись, чтобы уйти.
— Спасибо за кофе, девочки.
— Не за что, дорогой. Спасибо за сплетни. — Клэр подмигнула ему, когда Салли потащила её в коридор. Их смех эхом разнесся по всему коридору, вызвав улыбку на его лице.
Когда полиция объявила, что будет сотрудничать с констеблями службы поддержки общин, многие офицеры не слишком хорошо это восприняли. Они были обеспокоены тем, что у них отнимут работу, и оплата снизится, но на деле все оказалось совсем по-другому. Первая группа, прибывшая с тренировки в штаб-квартире, была как глоток свежего воздуха, и Уилл подумал, что все очень удивились: он не сказал бы о них плохого слова. Они часто помогали сверх своего служебного долга, чего нельзя сказать о некоторых офицерах.
Он отхлебнул кофе и обновил отчет о пропавших людях, затем, усталый и голодный, отправился на поиски дежурного инспектора, чтобы сообщить последние новости. Поднявшись по лестнице, он позвонил в местный китайский ресторанчик, и девушка, ответившая на звонок, приняла его заказ — говяжий Чоу-мейн и чипсы с солью и перцем, не уточнив больше ничего, кроме его имени. В данный момент девушка, принимавшая заказы, знала его лучше, чем любая из трех его последних подружек. «Ты жалкий ублюдок, Уилл Эшворд».
Он думал об Энни и о том, что в ней так сильно на него подействовало. Он никогда прежде не обращал на неё внимания, но сегодня она выглядела такой уязвимой, и ему так сильно хотелось обнять её и сказать, что он её защитит. Возможно, пришло время начать вести себя соответственно возрасту. Большинство его школьных товарищей были женаты, некоторые даже дважды. У всех у них семьи, а у него что? Удивительный талант не держать свой член в штанах и лучший друг — гей. Он усмехнулся, потому что если бы он этого не сделал, то мог бы просто заплакать.
***
Энни никак не могла успокоиться. Тесс постоянно рычала на кого-то или что-то, чего она не могла видеть, и это её пугало. Она встала и прижалась лицом к стеклу, вглядываясь во двор. Но было так темно, что она могла видеть только комнату позади себя, отраженную в стекле, и свое собственное лицо, которое едва узнала. Она выглядела такой бледной, а под глазами у неё огромные черные круги, не говоря уже о самой ужасной стрижке в мире. Она сморгнула набежавшие слезы и всхлипнула. «Перестань, Энни, твои волосы отрастут снова. Ты жива и свободна. Чего еще ты хочешь?»
Она хотела, оказаться в другой ситуации, в легких любовных отношениях. Ей никогда не нравилось быть одной, и она всегда была домоседкой. Когда она была моложе, клубы не были её коньком, как и свидания. Мысль о том, что придется начинать все сначала, наполнила её страхом. «Может стоит купить автозагар, сделать маникюр и посмотреть, сможет ли парикмахер сделать что-нибудь с тем, что осталось от моих волос. Устроить себе день релакса и привести себя в порядок. Пора перестать быть жертвой и начать жить».
Энни снова наполнила свой бокал вином, надеясь, что алкоголь успокоит её, и пошла на кухню кормить Тесс. Она посмотрела на стол и лежащий на нем дневник. Её телефон зазвонил, и она не сдвинулась ни на дюйм, боясь потерять сигнал.
— Ну и чего же он хотел, когда вы были наедине?
Она решила не доставлять Джейку ни малейшего удовольствия.
— Он был очень мил и попросил меня показать ему старый особняк. Больше ничего. — Энни не сказала ему, что Уилл вернется утром. Она подумала об Уилле и его светлых волосах песочного цвета – таких мягких, что хочется провести по ним пальцами — и ярко-голубых глазах, возле которых собирались морщинки, когда он улыбался, и какая у него улыбка: идеальные белые зубы. Затем подумала о себе: невысокая, на двадцать шесть фунтов больше своего идеального веса, её некогда пышные черные волосы выбриты, оголяя рану, которой мог бы гордиться боец в клетке. Да, она и Уилл стали бы настолько чудесной парой, что она рассмеялась.
 
— Что тут смешного? Ты так подло держишь меня в напряжении. Но, честно говоря, я звонил тебе, чтобы дать очень хороший совет от дяди Джейка.
— Что еще за дядя Джейк?
— Не связывайся с ним, я имею в виду, с Уиллом. Ты же знаешь, какая у него репутация, и я не хочу, чтобы ты снова пострадала так скоро. Он мой друг и все такое, но я никогда не доверю ему свою сестру или даже мать, если уж на, то пошло.
— Спасибо за совет. Я иду спать, так что, пожалуйста, перестань меня доставать. Передавай привет Алексу. — Она положила трубку и взяла дневник. — А ты, Элис? Тебе когда-нибудь нравился кто-то не из твоей лиги?
Легкий ветерок обдул затылок Энни, заставляя волосы встать дыбом. Если бы она не знала наверняка, то сказала бы, что кто-то стоит у неё за спиной. Она почувствовала, как у неё задрожали ноги.
«О боже, что со мной происходит? Пожалуйста, оставьте меня в покое». Боясь обернуться, она подняла глаза, пока они не оказались на одном уровне с окном, и посмотрела на свое отражение. Позади неё никого не было. Шепот холодного воздуха пронесся по её телу, заставляя каждый нерв покалывать, а затем исчез: в комнате стало легче дышать, и ей тоже. Энни вылила остатки вина в свой бокал и подняла его вверх.
— За тебя Элис, не знаю, что происходит и почему у меня такое чувство, что я в этом замешана, но думаю, ты, вероятно, была очень хорошим человеком, и надеюсь, что то, что ты пытаешься мне сказать, принесет тебе некоторое утешение. — Она допила вино и поморщилась. Что же все-таки происходит? Ей показалось или она столкнулась с призраком? Она хотела бы поговорить об этом с кем-нибудь, кто не поднял бы её на смех. Жаль, что все её друзья — копы.
31 октября 1887 года 
Вчера Эдвард вернулся из Лондона. Он намного выше, чем я помню. Я закончила свои дела и сидела возле пианино, слушая, как леди Ханна играет новую музыкальную пьесу, которую она выучила специально к его возвращению домой. Увидев меня со своей матерью, он вбежал в комнату и крепко обнял её, одновременно скорчив мне рожу за её спиной. Я не удержалась и показала ему язык, как рассерженный ребенок. Осознав собственную наглость, встала и поспешила из комнаты на кухню, боясь оглянуться, чтобы не встретиться с ним взглядом. Я хотела быть так далеко от него, насколько это возможно. Спросила кухарку, не нужна ли ей помощь, и она указала на раковину полную картошки. Она попросила меня почистить её, что я и сделала. Знаю, что она признательна за помощь, потому что она вечно стонет, что не может давать Милли вечные поблажки. В один прекрасный день я спрошу её, что именно она имеет в виду. 
Все то время, что я провела с закатанными до локтей рукавами, чистя грязную картошку, я не могла перестать думать об Эдварде. Как бы он мне не пугал, должна признать, что он очень красив. Я уставилась на отражение, которое смотрело на меня из окна. Я все еще выгляжу как девчонка, хотя два дня назад кухарка заставила меня покраснеть, сказав, что я наконец-то начинаю округлятся во всех нужных местах. 
На прошлой неделе леди Ханна взяла меня с собой в город, чтобы купить подходящее нижнее белье и новую одежду, поскольку я выросла из всего, что у меня есть. Мы так весело проводили время вместе, и она была очень добра ко мне, и даже пригласила меня на обед в новый отель, который открылся на прошлой неделе. Она сказала, что его светлость обещал сводить её сам, но он так занят работой, что до сих пор не удосужился сделать это, так что наш поход должен остаться тайной, и я не должна говорить об этом никому из других слуг, потому что она не хотела, чтобы они расстроились или ревновали. Я поклялась ей, что никому не скажу, и мне было очень приятно, когда со мной обращались как с леди, а не как со служанкой.