Ближе некуда (СИ)

ПРОЛОГ
Сан-да с рождения слышала о моих приключениях. Холодными снежными вечерами, когда ветер за окном сбивал с ног, а от мороза губы покрывались ледяной коркой, дочь снова и снова забиралась ко мне на колени и просила рассказать «историю».
Пока Сан-да была маленькой, я придумывала для нее сказки, в которых прекрасный юноша с глазами цвета весенней листвы спасает от врагов свою любимую, а потом сажает ее на волка-оборотня и увозит в белокаменный город. Сан-да любила оборотней. Она всегда спрашивала их имена, заставляла меня рассказывать о маленьких волчатах, играющих прямо в глубоком снегу, а иногда даже брала лист бумаги и рисовала их портреты черным кусочком древесного угля.
Большой и сильный волк — вожак стаи.
Рядом хрупкая остроносая волчица.
Четыре маленьких волчонка — их почему-то всегда было четыре — у ног матери и отца.
Если честно, в детстве Сан-ду больше интересовали приключения волков, чем прекрасного юноши и его возлюбленной, и только с возрастом, когда она поняла, что в сказке идет речь обо мне, внимание ее переключилось на героиню.
— Мама, а почему ты и папа не могли быть вместе?
— Мама, а что такое «демон»? Это что-то страшное?
— Мама, а ты и правда видела ангела?
Мое дитя взрослело, и вопросы сыпались бесконечным потоком. Наверное, тогда я и задумалась о том, чтобы написать книгу. Шло время, и история моя меркла в моей памяти, и к тому моменту, когда дочь вырастет, от нее может остаться лишь пара строк.
Лишь пара мгновений.
Лишь легкое касание руки прекрасного юноши и слезы его возлюбленной.
Лишь едва заметный запах горящего дерева и обжигающий поцелуй ледяного ветра.
А потом исчезнут и они.
В один из теплых зимних дней я попросила Фелика купить мне в городе бумаги и краски для печатной машины. Вечером, когда дочь уснула, не дослушав любимую сказку, я осторожно поцеловала ее нежный лобик и вышла из комнаты, заперев за собой дверь. В передней горела тусклая лампочка, на стенах плясали отблески пламени из печи, за окном дул ветер — прекрасная ночь, чтобы начать свой рассказ.
Я заправила лист бумаги в машину, уселась поудобнее и напечатала первое слово.
Стилгмар. Так звали меня в далеком мире, который я покинула, наверное, навсегда. С того далекого мира я, пожалуй, и начну свою историю.
Историю попаданки.
ЧАСТЬ 1. Стилгмар. ГЛАВА 1
Мы встречались с Сашей почти два года, если считать с первого поцелуя, и мне казалось, что и его, и меня отношения вполне устраивали. На нашем факультете училось достаточно парней, и Саша был не самым красивым и не самым умным из моих однокурсников, но я на сто процентов была уверена в одном — он был честным.
Точнее, я была уверена до того дня.
Что касается меня — мне исполнилось двадцать четыре, я считала себя взрослой и самостоятельной, видела себя экономистом, а потом и начальником экономического отдела на каком-нибудь крупном предприятии и… совершенно глупо и необоснованно верила в любовь. И Саша поддерживал во мне эту веру. Обнимая меня, он говорил о настоящих чувствах, строил планы на будущее и спорил со мной об именах для наших будущих детей.
Да, это сейчас я могу вспоминать себя, наивную дурочку, с улыбкой на лице.
Тогда его слова проникали в самое сердце.
Это случилось на вечеринке, посвященной празднованию «экватора» — середины нашего долгого обучения. Нас собралось в общей сложности четырнадцать человек, еще трое-четверо обещали подъехать к началу празднества. Мы сняли домик на лыжной туристической базе, запаслись алкоголем и маринованным мясом и дружной толпой отправились отдыхать.
В тот день я не заметила в Саше ничего странного. Он так же улыбался, так же нежно обнимал меня, пропуская меж пальцев мои светлые волосы, так же заботливо поддерживал на подъеме по скользким ступенькам деревянного крыльца. Ничто не предвещало бури, но она все же разразилась.
Наши опоздавшие прислали СМС с призывом не начинать веселье без них. У однокурсника, который должен был привезти остальных, сломалась машина, и пришлось срочно искать замену. Пока алкоголь охлаждался в холодильнике, а мясо доходило до совершенства в пряном маринаде, мы решили прогуляться по турбазе, покататься на лыжах, пока еще светло и все трезвы, и просто подышать горным воздухом.
 
Саша и я любили лыжи. Я не очень уверенно держала равновесие на крутых спусках, но кататься обожала, потому что это давало мне ощущение полета, сравниться с которым не может почти ничего. Взяв напрокат лыжи, мы уселись в фуникулер, пристегнулись и отправились на гору. Поднимался легкий ветерок, с севера находила большая туча. Почти отстраненно я подумала о том, что вечером наверняка будет снегопад.
— Мама звонила вчера, — сказала я, глядя, как убегает из-под ног заснеженный спуск.
Фуникулер мягко покачивался под дуновением ветерка, Саша натягивал перчатки на руки и молчал.
— Хочет пригласить нас с тобой на Новый год, — добавила я, улыбнувшись.
Это не был решающий шаг для отношений, мы уже отмечали с моими родителями Новый год. Саша даже подружился с моим старшим братом Вовкой, и иногда они проводили время без меня. Приглашение от мамы не должно было показаться ему неожиданностью, но, произнеся эти слова, я вдруг поймала на себе Сашин холодный и полный какой-то отчаянной решимости взгляд. Он отвернулся от меня, словно набираясь смелости, а потом посмотрел мне в лицо, прямо в глаза.
— Я не пойду, — сказал он.
Я не ожидала отказа, поэтому улыбка сошла с моего лица не сразу.
— Что, прости?
Фуникулер скрипнул в тишине.
— Я не смогу поехать, Нин, — сказал Саша, не отводя взгляда. — Я иду в другое место с друзьями. Мы будем отмечать за городом.
Не знаю, что меня больше задело — «Я иду» вместо «Мы идем» или то, что сказал он мне об этом только сейчас, за неделю до праздника.
— Но почему? — тупо спросила я.
Мысли хороводом закружились в голове, когда я увидела, что он не сразу нашелся с ответом. Он за что-то на меня обижен? Пошутил? Хочет, чтобы я отказала родителям и пошла с ним и его друзьями?
— Саш, — позвала я, когда он не ответил и снова отвернулся, избегая моего настойчивого взгляда и голоса. — Что случилось, ты можешь сказать?
— Я встретил другую девушку совсем недавно, — сказал он почти задумчиво. — И, кажется, это — любовь.
Пробравшийся под куртку ледяной ветер показался майским дуновением в сравнении с холодом, вмиг сковавшим сердце. До вершины было уже недалеко, но я не собиралась молчать и так просто мириться с поражением.
— То есть, я была не любовь.
— То есть, ты — нет, — сказал он, глядя прямо перед собой.
Я молчала, медленно закипая от злости и обиды. Все его слова о свадьбе, о кольце, которое мы с ним пошли бы выбирать сразу после каникул, о дочке, которую он хочет назвать Машей в честь бабушки, наши ночи, полные страсти и безумия — «Это было просто на грани, Нина… Просто на грани» — все это всплыло в моей памяти с ужасающей отчетливостью. Я поняла, что закрыла лицо руками, и тут же выпрямилась и опустила их, не позволяя себе раскиснуть у него на глазах.
— Еще что-то скажешь?
— Я хотел на тебе жениться, честное слово, — сказал Саша. Теперь уже он пытался поймать мой взгляд, а я отводила глаза. — Но, встретив ее, я понял, что это будет нечестно. Я оставлю тебе мебель, когда съеду.
— Да пошел ты со своей мебелью, — сказала я, сжав руки в кулаки. — Если не заберешь завтра, я выброшу все из окна. Да шевелись ты!
Я ударила кулаком по поручню, вымещая на нем свою злость.
— Ну и когда же ты ее встретил? — спросила после недолгого молчания. — Когда я уезжала к родителям в прошлые выходные? Или когда ты со своей группой ходил в спортивный бар?
— Я встретил ее в ветеринарной клинике, — сказал он. — Когда носил туда Грету.
Грета была его кошка, вредная злобная сиамка, которая ненавидела меня так же сильно, как и я ее. Пару недель назад Грета стала хромать, и Саша решил свозить ее к врачу. Естественно, я с ним не поехала. Кошка не сидела у меня на руках, постоянно норовила царапнуть за ногу, когда я проходила мимо, скидывала с туалетного столика мою косметику. Я бы там оказалась совершенно бесполезна.