Кофе готов, милорд (СИ)

Закончив с поливкой и рыхлением, Грегори разогнулся. Уф, кажется, на сегодня все. Завтра он непременно отомстит тем, кто подставил его, вымостив черную дорожку в эту башню, а сейчас можно проваливать отсюда с чистой совестью.
Аккуратно прикрыв за собой стеклянную дверь, слуга шагнул на мягкий ковер и почувствовал, как седые волосы на затылке встали дыбом. Одна из дверей, ведущих в покои, была слегка приоткрыта. Кто-то проник в башню и теперь ошивался здесь, заставляя слугу замереть.
Никто не смеет войти сюда без приглашения, кроме слуг. Особых слуг – из тех, кого допускал хозяин башни, но не желал их видеть. Таких было немного, но он, слава Миру, находился в их числе. Воры, как бы скудны разумом они не были, обходят дворец стороной. Да и полоска дневного света, дотянувшаяся до коридорного ковра, отметает появление случайного туриста.
Грегори горько улыбнулся. Ему не повезло в очередной раз. Хозяин башни решил лично принять гостя и теперь переговаривался с ним за этой дверью. Да простит ему бог все грехи, накопленные за жизнь, ведь если господин увидит его здесь… может быть, на небо пускают и старых слуг?
Но это же приказ короля! Слуги обязаны заботиться о розах в каждой башне. Он всё объяснит хозяину башни и тот непременно его пощадит – не станет марать руки о полумертвого от страха служку. А вдруг ему вообще удастся ускользнуть незамеченным?
Маленький шажок утонул в длинном ворсе. Едва ли не по-пластунски Грегори упрямо преодолевал несколько метров до приоткрытой двери. Сейчас, еще минуточку и он выпорхнет из этого клятового места, бог не оставит своего преданного раба. Но как только до границы света осталось несколько сантиметров ослабевшие от страха ноги отказались двигаться.
Пожилой мужчина ткнулся лбом в ковер и замер, беззвучно шепча горячую молитву. Если они выйдут сейчас, то от него не останется даже пепла, способного прилипнуть к сапогам, его просто расщепит в пыль. Когда слова были исчерпаны, слуга притих и прислушался.
– Что значит «исчезла»? – безэмоциональный голос господина проникал в голову не через уши, а через саму сущность.
– Тело не нашли, – болезненно шипел посетитель. – Пр-р-р-остите.
– Подвел, – приговор. Даже решение суда о казни звучало бы более милосердно, чем одно его слово. – Станешь примером.
Гость вскрикнул и кулем упал на пол. Скорчившийся слуга перестал дышать, слушая, как бешено стучит в ушах собственное сердце.
– Найти. Ветвь прервать, – хлесткий приказ подсказал, что посетитель был не один.
– Его Высочеству это не понравится, – второй голос отличался удивительной храбростью и безрассудством, раз осмелился сказать что-то против. – Он обязательно начнет разбираться по возвращении, куда исчез целый род.
– Никто не разбирается под «Солнечной душой». Конкуренты должны быть мертвы.
Грегори затошнило. Остатки некогда черных волос стремительно выцветали, поражая белизной, так непохожей на привычную пожилую седину. Не обращая внимания на отнимающиеся конечности, слуга кубарем слетел с лестницы, умудряясь не издать ни звука и выкатиться за дверь, припустив в сторону служебной комнатушки.
– Ты чего старый, клята увидал? – пошутил молодой лакей, всегда безобидно подтрунивающий над пожилым коллегой, вскормившим его буквально с пеленок и научившим сложному искусству прислуживания.
– Не… не… – проблеял Грегори, схватившись за заболевшее сердце.
«Солнечная душа». Лишь раз он слышал это название, когда пьяный советник старого короля делился воспоминаниями о своих победоносных сражениях с врагами королевства. Тогда и мелькнули на хмельных устах странные слова. Молоденькие дурочки – придворные фрейлины – так умилительно захлопали ресничками и спрашивали, что же это такое, что поплывший от внимания дряхлый импотент не скрыл знаний.
Спекшиеся вкрутую мозги, напоминающие кисель из вязких мыслей, позволяющие беспрекословно подчиняться человеку, наложившему заклятие – вот что такое «Солнечная душа». Мощное проклятие, выжигающее остатки ума несчастного, делающего его послушной марионеткой, способной самостоятельно лишь мечтать о смерти. С каждым днем, с каждым месяцем проклятье парализует тело человека, постепенно отключая систему за системой: еда, движение, испражнения. Предел мечтаний живого трупа – остановка сердца. Или новый приказ, разрешающий ему усвоить проглоченную пищу.
 
И если король… если…
– Не клят, – немеющими губами прошептал старик.
Мысль о том, что за одно подслушивание его убьют раньше, чем он успеет помолиться, возникла до того, как спятившего от страха холопа вывернуло желчью.
 Глава 4 
Я замерла. Выдохнула сквозь зубы и утерла внезапную испарину. Как… она догадалась?
Телегу потряхивало и затянувшееся молчание усугубляло ситуацию. Настороженная, как кошка, готовая вскочить в любой момент и броситься наутек, служанка инстинктивно отодвигалась, не сводя с меня полного боли взгляда. Я оценила её позу, положение, в котором мы оказались, и вздохнула.
– Я не знаю. Давно догадалась?
– Леди не следит за словами в пылу страстей, – независимо повела плечом Мира. – Давно вы?...
– В тот момент, когда её лягнула лошадь. Там мне тоже прилетело по голове. Наверное, умерла.
– Значит, не вернется, – девочка прикрыла глаза. – Как вас теперь величать?
– Так же, как и прежде, Греттой. Раньше звали Маргаритой.
– Вы тоже графиня? – усталость будто придавила малышку и она доверчиво ткнулась лбом в моё плечо.
– М-м, – покачала я головой.
– Но ваше воспитание вполне благородное. И со слугами вы управлялись со знанием, – насторожилась служанка.
– У меня было свое дело, – пояснила я. – Свое маленькое коммерческое дело, наемные рабочие, хороший доход. Так и научилась.
– Почему же вы вступились за меня?
– Ты маленькая, хрупкая девочка. Как за тебя не вступиться? К тому же, ничего плохого не сделала.
– Получается, только я знаю вашу тайну? – наивно спросила она. – Я её защищу.
– Не хочу тебя разочаровывать, милая, но Ясень тоже в курсе. Хотя мне все равно очень дорога твоя верность.
– Ну да, он умный, сразу, наверное, догадался, – вздохнула она. – Простите, но на какой-то миг я испугалась вас.
Я утешающе погладила её по голове. Рано или поздно это должно было всплыть и девочка далеко не дура, догадалась бы, даже если бы я была полностью сдержана. Это хорошо, что она осознает, что я не её госпожа и естественно восприняла меня в штыки в первую минуту осознания.
Снаружи значительно потеплело и мы в четыре руки откинули импровизированную крышу. По левую руку от нас неизменно тянулся берег огромного озера, а маячившие впереди дома стремительно приближались. Еще немного и можно будет нормально поесть, а, может, и поспать.
До самого въезда на ближайший тракт, ведущий к въезду в деревню, я видела спины собственных слуг. Широкая грунтовая дорога хоть и была основательно подморожена, но дневное редкое солнце делало свое дело и копыта лошадей частенько выбивали мелкие брызги из грязных лужиц. Первый же дом оказался домом старосты деревни. Главный в Дубровке, названной так за большое количество вековых древесных монстров, приветственно распахнул ворота, завидев дворецкого самого графа.
Мы неторопливо въехали во двор небольшого двухэтажного терема, выгодно смотревшегося на фоне одноэтажных домишек. Наши послушные, но изрядно уставшие коняшки были готовы выплюнуть поводья и самостоятельно скинуть с себя упряжь, лишь бы их отвели в стойло и не трогали минимум до вечера.
– Эк вас плющит, ваша светлость, аж глаза в кучу, – пробормотал Яким, выбираясь из коляски.
Гхм. Я выпрямила спину и перестала коситься на хмурого, но жутко делового Ясеня, отправившегося объясняться со старостой. С ним, в качестве представительной и знакомой артиллерии, отправился Феликс. Уж не знаю, о чем они там договорились, но домочадцы старосты, высыпавшие на крыльцо, перестали глазеть на наш маленький отряд и разбежались по дому готовить комнаты для «госпожи и господских людей».