Мужчина внутри (ЛП)

— Уходи, - снова сказала ему она. – И держи рот на замке, если не хочешь умереть. Думаешь, кто-то из совета захочет связываться с тобой, Реджи? Она скорее убьют тебя, чем заплатят хоть пенни.
Но он вообще ее не слушал.
Гнев кислотой наполнил ее вены, сжег дотла остатки покоя, который она с таким трудом пыталась обрести вот уже пятнадцать месяцев. Вот, что ей было нужно. Почувствовать опасность, в сравнении с которой отцовские эскапады покажутся невинными посиделками за чашкой чая.
— Я уйду. Но вернусь. Подумай об этом, Рони. Тот ублюдок трахнул тебя и ушел. Отплати ему. Заставь его пожалеть об этом, как он того и заслуживает.
Он попятился к двери, буравя ее злым взглядом сузившихся глаз, а потом хлопнул дверью, снова оставив одну. Рони потрясла головой и рухнула в новое кресло. Кожаное, чертовски удобное, подстраивающееся под изгибы тела.
— Боже, так что теперь? – Рони возвела глаза к потолку, борясь со слезами и с потрясением от новой реальности.
Она не хотела уезжать из дома. Большую часть своей жизни она сражалась за то, чтобы остаться, за то, чтобы удержать вместе частички счастливой жизни, которая у нее была. Жизни в мире с собой. А теперь это все придется потерять.
Она могла бы починить грузовик. Он был все же лучше, чем машина, и мог бы проехать больше. Но, как и машина, грузовик был не в лучшем состоянии.
Но его можно было починить. И лучше бы ей сделать это чертовски быстро, потому что отцу наверняка уже не терпится продать информацию о ней по самой высокой цене.
Она в страхе передернулась.
— Почему ты это сделал, Табер? – прошептала Рони в горьком сожалении, сидя в пустой комнате с пустым сердцем.
Она была одна с тех самых пор, как Дайэн вручил ей письмо, которое написал для нее Табер.
Она как-то пыталась начать встречаться, решив, что одного мужчину мечты можно заменить другим. Но вскоре поняла, что ее тело не способно вытерпеть прикосновение другого мужчины, а сердце не перестанет страдать, не имея того, что желает.
Но в такие минуты, когда ей было нужно плечо, чтобы выплакать свои слезы, одиночество просто убивало.
Глава 2
Рони снова посмотрела на внутренности пикапа, над которым трудилась несколько часов подряд, и тяжело вздохнула, наконец, признавая поражение. Сегодня его было не починить, как бы она ни старалась. А время поджимало.
Постоянная дрожь в руках, боль где-то в животе – все было слишком серьезно, страх был слишком реальным, чтобы она смогла забыть о нем и сконцентрироваться на упрямой машине. Отец не станет затягивать с задуманным. И когда он сделает это, за жизнь Рони никто не даст и гроша.
Но если она не справится с тем, что с ней сделал Табер, она окажется в еще большей беде.
Все становилось только хуже: слабость, которая накатывала на нее, возбуждение, поднимающееся внутри, граничащее с болью. У нее уже были подобные приступы в последние месяцы, и осознание того, почему такое случается, ужасало.
Рони наклонила голову, упершись руками в капот автомобиля, и потрясла ею. Хотелось убежать и спрятаться. Хотелось вернуть те времена, когда она могла мечтать и находить утешение в этих мечтах, но реальность отказывалась давать ей тот отдых, в котором она так нуждалась.
Нельзя было убежать от этих выпусков новостей, от правды, которая взорвала мир. Рони пыталась уйти с головой в работу – это было все же лучше, чем сидеть как приклеенная у экрана телевизора – а так делали многие. И что еще хуже, были эти ужасные интервью с телевизионщиками, которые вдруг наводнили маленький городок Сэнди Хук, штат Кентукки. Она пыталась не обращать на это внимания, пока отец не поставил ее лицом к лицу с правдой.
К счастью, Рони пока удавалось избегать назойливых репортеров и подозрительных журналистов. Было достаточное количество тех, кто с радостью делился сплетнями, и эти интервью показывали по нескольку раз в день. Как будто бы мир все никак не мог пресытиться этой сенсацией.
Проект «Альфа». Специальное подразделение армии, созданное сражаться, убивать. Частично животные, действующие инстинктивно, почти дикие. Сплетни говорили, что животная генетика внедрилась куда глубже, чем все думали, что она заключается не только в их удивительных бойцовских качествах. Говорили, что сексуальность этих созданий тоже была на грани возможного.
 
Вроде бы была какая-то утечка из лаборатории, где проводили исследования пяти из Пород и жены Кэллана Лайонса, Меринас Тайлер, подхватившей гормональную инфекцию, биологически «отмеченной» как пара Кэллана.
Рони затрепетала, вспомнив этот выпуск новостей, рука машинально взметнулась к шее, к ее собственному «синяку». Неважно, что Породы решительно отрицали этот факт, что многие из ученых и сами относились к нему скептически. Она знала, что это правда. Она знала, что носит отметку Табера, страдая, иногда физически, от возбуждения, с которым, как ни пыталась, справиться не могла. Которое не могло удовлетворить ничто другое.
Вот уже пятнадцать месяцев, с тех самых украденных у Табера прикосновений, с тех самых мгновений в салоне грузовика, она не могла выносить мужские прикосновения. Прикосновения чужих мужских рук заставляли ее испытывать боль.
Она уронила ключ, который держала в руках, и он улетел в недра грузовика. Спрыгнула с пластикового ящика, который использовала, чтобы стать повыше и добраться до глубин мотора, и гнев прожег ее тело.
Стоило признаться самой себе. Табер трогал ее, чтобы дать понять, что может с ней сделать. Зная, что помечает ее, ставит на ней свое несмываемое клеймо. А потом он просто ушел, как будто ничего и не было.
Воспринимала ли она его серьезно? Ну, конечно же, нет, хмыкнула она. Черт, да нет же! С чего бы ей это делать? Она захлопнула капот, развернулась и в бешенстве понеслась к дому.
Пора с этим кончать. Рони трясло от гнева, от эмоций, с которыми она не хотела справляться с тех самых пор, как увидела самый первый репортаж. Это было хуже, чем постоянное возбуждение, с которым ей было не сладить, или раздражение, с которым она воспринимала чужие прикосновения, или перепады настроения. Это было глубокое, переполняющее ее чувство предательства.
Рони быстро помылась, переоделась в чистые джинсы и легкую блузку, схватила ключи от машины и сумочку, и направилась в гараж. Нужно закупить продукты и, может, комплект свечей для этого дурацкого грузовика, подумала она. И еще нужно постараться забыть о Табере, хочет ли этого ее тело или нет.
Дорога до Сэнди Хук заняла едва ли двадцать минут, но через городок пришлось ехать дольше. Туристов было много, но не ущелье они приехали увидеть – их привели сюда сплетни.
«Породы», - гласили знаки, ведущие в город. Было уже построено несколько новых мотелей, а кое-где на коттеджах висели объявления с предложением сдачи комнат внаем. Были даже организованы туры в ущелье и в горы, где, как все уже знали, Кэллан и его семья часто охотились и скрывались.
Каждый день для сотен гостей маленького городка придумывалась новая «утка».
К тому времени, как Рони припарковалась, тот маленький запас терпения, что она имела, практически исчерпал себя. Внутри все кипело, пока она пробиралась через толпу к прилавку и покупала для грузовика запчасти.
— Пожалуйста, Рони, - измотанный и такой же раздраженный, как и она, Джон О’Брайен подал ей пакет с покупкой и сдачу. Бросив взгляд куда-то за Рони, он зло зарычал. – Репортеры опять заняли мою парковку. Тупые задницы.
Рони оглянулась через плечо и в большое окно увидела стоянку. Ну да, два вэна блокировали подъезд, а несколько журналистов уже слонялись вокруг, накидываясь на выходящих из магазина людей с расспросами.
Рони почувствовала, как сердце в груди подпрыгнуло, а ладони взмокли от страха. Она подтянула воротник блузки повыше, чтобы метка на шее была скрыта. Ей совершенно точно не было нужно, чтобы кто-то ее увидел.
— Ну и мудилы, - сказала она Джону с сочувствующей улыбкой. — Надеюсь, они скоро уедут. Я хотела починить грузовик до наступления ночи.