Мужчина внутри (ЛП)

Он едва мог сдержать слезы. Он, который никогда не плакал, кто умел справляться с эмоциями… до тех пор, пока не понял, как она на него влияет. Табер хотел дать ей все, чего она желала, если только это может облегчить боль, раздирающую ее душу на части.
 Рони обняла его, уткнувшись лицом в его грудь, плечи напряглись, пока она пыталась справиться со слезами. Он крепче обнял ее, защищая, успокаивая и одновременно ненавидя себя каждой клеточкой своего тела.
Наконец, она испустила глубокий тяжелый вздох. Пальцы сжались на его спине, и он почувствовал влагу ее слез на рубашке.
 — Хватит тестов, - прошептала она.
 — Табер, мне нужны эти тесты. У нас есть только образцы Меринас...
Табер зарычал в ярости. Повернув голову, он уперся взглядом в лицо доктора. Он не хотел, чтобы Рони испытывала боль.
— Только мазок, — сказал Мартин. — Ради Бога. Речь не только о Рони, Табер. Речь о будущем.
Он напрягся, готовый увести Рони из комнаты.
— Нет. Он прав. — Ее руки сжались, по телу прошла дрожь. — Он прав. Я могу сделать это. Я могу.
Но она не отпускала его.
 — Я буду держать тебя за руку, детка. — Он медленно опустил ее на каталку, вспоминая рассказ Шерры о том, что Кэллан был вынужден сделать то же самое для Меринас. — Просто держись за меня, Рони. Я не тебя не отпущу.
* * * * *
Это был ад. Рони едва сдерживала крики, а внутри все протестовало против прикосновений доктора, анализов, успокаивающего голоса. Она знала, что оставляет глубокие следы на спине Табера, но не могла заставить себя отпустить его. Или так, или кричать. Или бороться, требуя освобождения.
 Рони дышала тяжело и глубоко. Она сможет сделать это. Она не слабачка. Она умеет бороться. Она просто сдалась в тот день, когда Табер ее оставил.
Она знала, как сохранять спокойствие, когда страх, как зверь, когтями вцеплялся в ее живот.
Одну секунду. Одну минуту. Один час. Это спасало ее раньше. Она сможет подумать об этом потом, когда боль утихнет, когда ужас пройдет, и когда настанет время обдумать стремительные изменения, вошедшие в ее жизнь. Тогда она могла бы найти безопасное место. Потом она будет думать.
 — Если ты снова оставишь меня, я убью тебя!
Рони яростно дернулась, когда доктор взялся за очередной чертов инструмент и занялся осмотром.
— Клянусь Богом, Табер. Может быть, для тебя я не достаточно женщина, но если ты меня бросишь, я заставлю тебя заплатить. Я вырежу твое черное сердце, а потом искромсаю твой член на столько маленьких кусочков, что ты их никогда не соберешь.
И она сделает это, сказала себе Рони, подавляя крик, грозивший вырваться из ее горла. Она почувствовала, как напрягся Табер как забурлило в нем рычание — зверь внутри хотел защитить ее, хотел укрыть ее от мучений.
Сейчас она принадлежала ему. А потом она задумается о будущем.
Глава 17
— Кажется, ты беременна. — Рони пыталась сохранить свой голос спокойным. Она остановилась рядом со стеклянным столиком на задней террасе дома, за которым сидела Меринас. — Что дальше? Чего мне ожидать?
Она выскользнула из спальни вслед за Табером после очередного безумного, полного грешного наслаждения часа в его постели. Приняла душ, переоделась в джинсы и рубашку Табера, которые позаимствовала у него на время, и отправилась бродить по дому в поисках единственной известной ей пары одного из Пород.
 Меринас, сидя на крытой веранде, задумчиво наблюдала за строительством высокого забора. Мужчины работали над двенадцатифутовой (прим. – примерно 6 метров) баррикадой, растягивая сетку от опоры до опоры с почти фанатичным упорством, как будто важнее установки барьера ничего не было.
— Знаешь, Рони, — мягко проговорила Меринас, вздыхая с болью и сожалением, — эта усадьба была так прекрасна, когда мы впервые ее увидели. Величественная, изящная, несмотря на мерзкие эксперименты, которые здесь когда-то проводили. Здесь было так спокойно, словно элегантность здания позволяла ему оставаться в стороне от ужаса, который здесь творился.
 
Меринас постучала идеально ухоженными ногтями по стеклянной столешнице.
— Теперь посмотри на это. Заборы. Дикие животные, выпущенные на волю, чтобы защитить нас. Ночные попытки прорвать защиту, которую пытается укрепить Кэллан. Эти ублюдки не остановятся, пока их не прикончат, как бешеных собак.
 С каждым словом гнев все сильнее звучал в голосе женщины, она повернула голову и яростно посмотрела на Рони.
— Да, я беременна, от человека, за которого с радостью отдам свою жизнь. Кэллан столкнулся с ужасом, который вряд ли можно вообще себе представить. Ежедневно он сталкивается лицом к лицу со своим худшим кошмаром. Каждую ночь он просыпается в поту, увидев сон, в котором меня и его ребенка похищают. Кто больше страдает? Я, та, кого он защищает? Или Кэллан, который знает, что случится, если это произойдет?
 Осознание отозвалось скрытой болью в голосе Меринас. Ее любовь к Кэллану пульсировала в каждом слове. Страх за него и еще не рожденного ребенка зажег огонь в ее глазах.
— Если хочешь знать мое мнение, вы оба страдаете. Ты не все знаешь об опасности и последствиях, Меринас. — Рони склонила голову набок, ее карие глаза были почти лишены тепла.
— Нет, я не страдаю. А вот ты да. — Она махнула рукой на свободное место напротив. — Выпей со мной кофе. Он без кофеина, к сожалению. — Ее губы скривились иронической ухмылке. — Я так скучаю по кофеину.
Последние слова она протянула с почти ощущаемой тоской по тому, что даже не имело вкуса.
— Кофе без кофеина не вызывает стресс. — Рони пожала плечами, усаживаясь на место. — И что бы, черт возьми, эти мужчины ни творили с нашими телами, кофеин только усугубляет ситуацию. Я поняла это сразу после того, как Табер решил меня пометить.
— Пометить? — Меринас в восторге засмеялась, напряжение сошло с ее лица. — Это хорошее слово. Но, блин, совсем не веселое.
 Рони заметила огонь во взгляде Меринас. Ее глаза затуманились от воспоминаний, ее губы скривились в улыбке — видимо, воспоминания были приятными.
— Ты не... больше не лихорадишь? — заговорила Рони нерешительно, задаваясь вопросом, а сможет ли она когда-нибудь находиться вдали от Табера и не изнывать от желания.
 — О, лихорадка не прошла. — Меринас откинулась на спинку стула, ее взгляд снова вернулся к работающим у забора мужчинам. — Но сейчас это все естественно, Рони. Я хотела Кэллана, когда он был не более чем картинка, история, человек, переживший мучения. Я хотела его больше всего в жизни. Одержимость. Желание, которое нельзя отрицать. Гормон просто снял все барьеры. Я сдалась уже после того, как все случилось, и я признала и поняла, насколько мы близки. Я не чувствовала, что меня заставляют.
Рони отвернулась. Разве она не хотела Табера? С тех пор, как ей было одиннадцать, до минуты, когда ее душа была разбита на части письмом, которое он прислал ей, разве она не мечтала, не желала, не любила?
— Я была на похоронах Дайэна, — прошептала Рони, вспоминая, как отчаянно тогда она хотела подойти к Таберу, обнять, стереть гримасу боли с его лица. — После того, как Табер меня отметил. Я помню, мне было больно, но не в сексуальном плане, а потому что было больно Таберу.
— Смерть Дайэна изменила все, - сказала Меринас тихо. — Ты ведь не знаешь, что с ним случилось?
Рони неуверенно кивнула.
— Его убили, когда он пытался тебя спасти…
— О нет, - Меринас покачала головой, ее голос стал жестким. — Так мы сказали прессе, Рони. Даэйн умер от руки Кэллана. Он пытался убить меня. Он убил мать Кэллана, Марию, много лет назад, потому что она почти уговорила Кэллана открыться прессе, и был полон решимости убить меня по той же причине.
 Рони не совсем не поверила ей, и даже не была шокирована. Дайэн не был полностью вменяемым. В тот день, отдав ей письмо Табера, он прижал ее к стене в спальне над гаражом, его дыхание было хриплым, глаза горели похотью, когда он предложил показать ей, как надо удовлетворять Табера.