Король гнева (ЛП)

— Я все еще люблю тебя. Ты знаешь это. Я всегда любил тебя. Если бы не твои родители... — Его голова опустилась. — Черт возьми, Вив. Это должны были быть мы.
— Я знаю. — Толщина ее голоса заставила мое нутро скрутиться. — Но это не так.
— Ты любишь его?
Мое нутро еще больше скрутило от долгой паузы Вивиан.
— Нет. — сказал Хит. — Если бы любила, ты бы не колебалась.
— Все не так просто.
Я услышал достаточно.
— В следующий раз, когда ты попытаешься украсть невесту мужчины. — сказал я, мой голос был смертельно спокоен, несмотря на ярость, пронизывающую меня. — Не будь настолько глуп, чтобы сделать это в его доме.
Хит обернулся.
В его глазах промелькнуло удивление, но он не успел среагировать, как я отдернул руку назад и ударил его кулаком в лицо.
 
 
  Вивиан  
   
   
Болезненный хруст разорвал воздух, за ним последовал болезненный вой. Кровь хлынула из носа Хита, и запах меди пропитал все вокруг, просочился под кожу и обездвижил меня.
Я могла лишь с ужасом наблюдать, как Данте схватил за воротник брызжущего кровью Хита и прижал его к стене.
Гнев прочертил резкие линии на лице Данте, ожесточив его челюсть и превратив скулы в напряженные линии в свете камина. В его глазах кипела медленно разгорающаяся ярость — такая, которая подкрадывается и уничтожает тебя еще до того, как ты успеваешь понять, что она уже пришла.
Он всегда был устрашающим, но в этот момент он выглядел больше, чем жизнь, словно сам дьявол вышел из ада, чтобы свершить свое возмездие.
— Мне плевать, как давно вы с Вивиан знакомы и как давно вы встречались.
От мягкого рычания Данте лед пробежал по моему позвоночнику.
— Ты не прикасаешься к ней. Ты не разговариваешь с ней. Ты даже не думаешь о ней. Если ты это сделаешь, я сломаю тебе все кости, пока твоя собственная мать не узнает тебя. Понял?
Пунцовые бисеринки стекали с подбородка Хита по рубашке.
— Ты сумасшедший, — прошипел он. — Несмотря на его браваду, его зрачки были размером с четвертак. От него исходил страх, почти такой же сильный, как запах крови. — Я подам на тебя в суд за нападение.
Улыбка Данте была ужасающей в своем спокойствии.
— Можешь попробовать.
Он крепче сжал рубашку Хита, на костяшках пальцев уже появились синяки от силы удара.
Воздух стал острым от свежего, надвигающегося насилия, настолько, что это окончательно вывело меня из застывшего ступора.
— Остановись. — Я нашла свой голос как раз в тот момент, когда Данте отвёл руку назад для очередного удара. — Отпусти его.
Он не двигался.
— Сейчас же.
Прошел тяжелый удар, прежде чем он отпустил Хита, который упал на пол, кашляя и зажимая нос. Судя по трещине, он должен был быть сломан, но мне было трудно вызвать сочувствие после того, как я имела дело с ним в течение последних двух часов.
— Это не школьная площадка. — сказала я. — Вы оба взрослые мужчины. Ведите себя соответственно.
Мой день был достаточно дерьмовым. Сначала кто-то пролил кофе на мое совершенно новое белое платье Теория во время утренней пробежки за латте. Затем я узнала, что на прежнем месте проведения Бала Наследия прорвало трубу. Место было затоплено, и на ремонт ушли бы месяцы, а это означало, что у меня было три месяца, чтобы найти и перенести все приготовления к балу в новое место, которое, во-первых, было бы доступно в столь короткие сроки, во-вторых, вписывалось бы в мой бюджет и в-третьих, имело бы пространство и величие, необходимые для приема пятисот чрезвычайно разборчивых, чрезвычайно рассудительных гостей.
Я вернулась домой в надежде расслабиться, но тут в дверях появился Хит и стал рассказывать о сообщении, которое я якобы отправила ему, говоря, что хочу помириться.
  
Теперь мой жених и бывший парень вцепились друг другу в глотки, и повсюду капала кровь.
Излишне говорить, что мои запасы сочувствия были на самом низком уровне.
— Хит, тебе стоит пойти и осмотреть свой нос.
Каждая секунда, которую они с Данте оставались в одной комнате, была еще одной возможностью для новых неприятностей.
Я бы поехала с ним в больницу, но, учитывая нынешнее настроение Данте, предложение уехать с ним больше навредит, чем поможет.
Хит посмотрел на меня, его глаза были измученными.
— Вив...
Из груди Данте раздался предупреждающий гул.
— Уходи. — сказала я. — Пожалуйста.
Он открыл рот, чтобы сказать что-то еще, но смертельный взгляд Данте заставил его вскочить на ноги и выйти из комнаты без лишних слов.
Я подождала, пока не услышала, как хлопнула входная дверь, прежде чем наброситься на другого раздражающего, вызывающего мигрень мужчину в моей жизни.
— Да что с тобой такое? Ты не можешь просто так ходить и бить людей! Ты, наверное, сломал ему нос!
— Я могу делать все, что захочу. — сказал Данте, являя собой картину безжалостности. — Он заслужил это.
У меня в висках собралась головная боль.
— Нет, не можешь. Новость: наличие денег не освобождает тебя от последствий. Есть... правильный способ делать вещи, который не включает в себя насилие. Тебе повезет, если он не подаст на тебя в суд за нападение.
— Мне повезет? — прорычал Данте. — Ему повезло, что я не сломал ему больше, чем нос, за то, что он пришел в мой дом и пытался сорвать нашу помолвку.
— Я не говорю, что он прав. Я говорю, что можно было лучше справиться с ситуацией, чем открыто обвинять себя в нападении!
У Данте было достаточно адвокатов и денег, чтобы отмахнуться от такого обвинения, как от пустяка, но дело было не в этом. Дело было в принципе.
— Он прикасался к тебе. — Глаза Данте потемнели до полуночи. — Ты хотела, чтобы он тебя потрогал?
 О, ради Бога. 
— Ты не можешь этого делать. — Сказала я сквозь стиснутые зубы. — Ты не имеешь права врываться и строить из себя ревнивого жениха, когда ты игнорируешь меня уже несколько недель. Я пыталась поговорить с тобой о Хите после цветов. Ты отказался и сбежал в Вашингтон.
Его губы сжались.
— Я не игнорировал тебя, и я не сбегал в Вашингтон.
— Ты обходил меня стороной, избегал зрительного и вербального контакта, общался на пещерном наречии или максимум через третьих лиц. Это хрестоматийное определение игнорирования.
Данте уставился на меня, его лицо было как гранит.
Разочарование бурлило в моей груди и поднималось вверх по горлу.
— Ты то открываешься, то закрываешься. Ты целуешь меня, а потом уходишь. Мы танцуем этот танец туда-сюда уже несколько месяцев, и мне это надоело.
Я подняла подбородок, мое сердце дрогнуло под натиском нервов.
— Я просто хочу знать, раз и навсегда. Это все еще только бизнес, или это нечто большее?
На челюсти Данте сжался мускул.
— Это не имеет значения. Мы поженимся в любом случае.
— Это имеет значение. Я больше не буду играть с тобой в эту игру. — Мое разочарование переросло в гнев, превратив мои слова в лезвия. — Если это бизнес, мы будем относиться к нему как к бизнесу. Мы произведем наследника, будем улыбаться перед камерами на публике, а в частной жизни будем жить отдельно. Вот и все.
Это была не та жизнь, которую я бы выбрала, но я была слишком глубоко, чтобы отступить сейчас. По крайней мере, тогда я буду знать, где мы находимся, и соответственно корректировать свои ожидания.
Больше не нужно анализировать каждую крошку близости, искать то, чего нет. Не нужно больше надеяться, что Данте изменится и я стану одной из тех счастливиц, чей брак по расчету превратился в любовь.
— Прожить нашу частную жизнь, наедине? — Голос Данте упал до опасных децибел. — Что, блядь, это значит?
— Это значит именно то, как и звучит. Мы делаем то, что хотим, незаметно, и не спрашиваем друг друга об этом, пока это не влияет на наш... общественный имидж.