Самозванец 3. Песнь червоточин (СИ)

— Они уходят… — подражая волкам, чуть ли не заскулила Агата.
— Не волнуйся, я разберусь, — заверил, прикидывая, что можно сделать в такой ситуации.
Тем временем бабуля-леопард, крутанувшись вокруг своей оси, начала расти, отбрасывая животную природу и воплощая свои человеческие черты. Вихрь животной энергии вокруг неё сделал очертания нечёткими, а формы размытыми, но мне удалось заметить, что шерсть трансформируется в длинное платье в цветочек похожей «пятнистой» расцветки.
— Что?.. — на губах Агаты застыл недозаданный вопрос.
Бабуля же вместо ответа поправила на груди ожерелье из белых цветов, оторвала пару лепестков, растёрла в пальцах и преподнесла Агате, которая вместо того чтобы как-то отреагировать, просто замерла на месте. Этого хватило, чтобы старушка подула на руку, и аромат растения дал нужную реакцию.
В глазах Агаты помутилось, она приложила руку ко лбу и начала терять сознание.
— Лови, — приказала бабуля Харрис, — что стоишь?
И я подхватил на руки уже спящую девушку.
— Эх, молодёжь, — посетовала она, — никакой инициативы в добрых делах.
— Вы зачем вообще её вырубили⁈ — возмутился я.
— Скажи спасибо, что тебя, дурня, не прибила вообще. Она-то проспится, лучше прежнего будет. Отдохнёт хоть, силы восстановит. А то ишь что удумали, волков моих по острову гонять. Эх, дуралей…
Тон при всём при этом оставался насмешливо-игривым, и я, кажется, начал понимать, в кого пошла заноза Линнея, тоже любящая поводить за нос, покомандовать и пококетничать.
— Неси теперь подругу до отеля. А перед сном, если будешь себя хорошо вести, я тебе тоже листиков нужных в чай добавлю, мышцы свои неокрепшие в форму приведёшь, — она неодобрительно посмотрела на меня, намекая, что Герой мог бы выглядеть более крепким и подкачанным.
— Не-не, не стоит, как-нибудь без допингов обойдусь. Да и уходить пока никуда не планирую, у меня задание, знаете ли, важное. Остроклыков с острова прогнать, чтобы людей не пугали.
— Пф! — всплеснула руками старушка. — Да кого ж они пугают! Живут себе мирно, носа с острова не показывают. А это, между прочим, заповедник. Сюда посторонним нельзя. Он охраняется международной организацией, как всемирное наследие. А за проникновение можно не только штраф получить, но и тюремный срок схлопотать. Так что давай, давай, — она начала подгонять меня в сторону тропинки, приобняв одной рукой за плечо. — Нечего ноги топтать, поздно уже. Себя не жалеешь, так барышню пожалей.
— Я-то пожалею, вы мне лучше скажите, почему стая команд ваших слушается?..
— Потому что они пришли на эти земли вместе с нами. Линнея рассказала мне кто ты и что доверила тебе главную тайну нашей семьи. И хоть не всем её членам такая откровенность понравилась, ты теперь посвящён и скрывать от тебя тайну остроклыков нет смысла. Они живут тут уже далеко не первым поколением, примерно столько же, сколько и наш род. И прогонять их отсюда ни у тебя, ни у кого-либо ещё нет никакого морального и законного права. Так что взваливай барышню на плечи и пойдём уже ужинать. Скоро похолодает, океан несёт прохладу на острова, когда солнце уступает свой трон луне.
С одной стороны, хотелось пободаться, что задание есть задание, но с другой — эта стая была «дома». И разве школьный совет имеет право давать приказ прогонять их? Так что мы побрели сквозь заросли по тропам, которые бабуля Харрис знала как свои пять пальцев. Она знала, где свернуть, где пригнуться, где обойти, где замедлиться.
— Остроклыки были нашим заданием, и теперь мы не заработаем тех баллов, на которые очень рассчитывали. За это нас не похвалят… — пояснил я.
— Знаю, знаю. Линнея рассказала о ваших геройских причудах.
— Почему же причудах? Нас послали устранять монстров, чтобы сохранить мир в безопасности, защитить людей, закрыть разломы, залатать червоточины.
Она хмыкнула и мотнула головой, будто говоря: «Чем бы дитя ни тешилось…».
— Нам придётся предоставить отчётность, — продолжил я, намекая, к чему вообще завёл этот разговор.
— Ну, мало ли кому что померещилось, — отмахнулась она, будто даже не рассматривая возможность, что я могу обо всём рассказать. — На островах есть дикие собаки. Они вполне безобидны. И какаду орут порой похлеще любых псовых, а есть ещё попугаи-подражатели, они и голоса копируют, и вой, а когда распушат хвост, могут вполне сойти в темноте за любого хищника. Два ярких пятна становятся похожи на глаза, светящиеся в темноте зарослей, а извилистый узор ниже — на раскрытую пасть.
 
— Не планировал врать в отчётах, — напрямую сказал я. — Эти животные опасны.
— Человек тоже животное. И опасен не меньше. А человек со способностями, выходящими за рамки, может оказаться ещё опаснее.
Она намекала на Героев, но я парировал «удар».
— Вы имеете в виду способности превращения в хищных зверей?
Я усмехнулся, и бабуля Харрис не преминула испепелить меня взглядом, а затем вместо ответа хитро произнесла:
— Теперь вижу, что она нашла в тебе. Но как бы ты ни стремился написать в отчёте правду, тебе придётся соврать. Мои волки никому никогда не причиняли вреда. Они живут в гармонии с природой и не покидают пределы острова. Как и мы, если тебя это утешит. Мы понимаем, какую опасность можем нести, поэтому живём изолированно. И наши волки тоже. Они вполне разумны и способны к диалогу. Просто люди не знают нужных слов, а мы — поцелованные Луной — знаем. — Она взяла паузу, а потом добавила: — Ты не расскажешь, потому что в тебе нет зла. Ты ищешь мира, хоть и жаждешь силы. Ты уравновешен, хоть и находишься в вечной погоне за самим собой. Ты чувствуешь баланс, хотя твоё естество вечно колеблется на грани. Ты сохранишь нашу тайну, — уверенно заключила она.
— Думаете? — спросил я, сам пытаясь понять, хочу ли этого, или больше жажду раскрыть все секреты слегка надменного, но очень занятного семейства.
— Уверена. И даже не потому, что тогда мы сохраним твою! — она дважды коснулась пальцем губ, намекая, что мы оба влезли в тайны другу друга чуть дальше, чем следовало. — Ты хороший мальчик, — закончила она, — даже если сам пока этого не знаешь.
Прохлада островной ночи охладила запал погони и жажду выиграть в состязании. Не скажу, что перехотел утереть всем нос, но морской воздух, ароматы цветов и фруктов, стрекот сверчков и шум плещущихся у берега волн умиротворяли и заставляли задуматься о тщетности бытия. Они успокаивали и будто бы говорили: «Расслабься, зачем тебе куда-то бежать? Здесь хорошо, больше ничего не нужно».
Но я знал что нужно. И как бы ни манили райские острова, завтра мы все проснёмся и отправимся в путь к дому — к стенам Школы, где ещё столько секретов нужно раскрыть.
— Хорошо, если даже я сохраню тайну. Агата…
— Она ничего не запомнит, — рассмеялась старушка. — Ни то, как я выпрыгнула на вас в темноте, ни то, как обратилась. Если она вспомнит саму погоню — это уже будет событие. Цветы Мнемосины способны как улучшать память, так и отбирать её. Всё зависит от дозировки и подачи. Ваша девочка ничего не вспомнит обо мне, и ничего не сможет рассказать. Но если вдруг припомнит волков, тебе придётся сказать ей, что волки ей лишь приснились. Вали всё на кусты мнемосины. Если запутаться в зарослях, можно впасть в сон на несколько дней, с виду он будет неотличим от комы. Только сны будут яркими и живыми. А потом просыпаешься как огурчик, и мало что помнишь о том, как запутался в кустах. Да и вообще обо всём предшествовавшем дне. Но она проспит меньше, так что не переживай, я в дозировках разбираюсь, — она задорно хихикнула, и мне оставалось только поразиться, что ещё умеет эта хитрая островитянка.
— А разлом? Аномалия в сердце острова? Как быть с ней? И почему остроклыки не уходят в него, разве им не хочется домой?
Бабуля Харрис остановилась, положила мне руку на предплечье и улыбнувшись произнесла:
— Дурья твоя башка… Их дом — здесь! — она обвела рукой заросли.
— А вот обзываться необязательно, — я погрозил ей пальцем, и бабуля заулыбалась ещё больше, будто кокетничая.