Пробуждение от лица парней (ЛП)

Я схватил пульт от телевизора и переключил его на новости. Весь день я проверял, нет ли новостей о нападении на Грас. Нападение нимф не было объявлено, и я предположил, что советники выиграли время, чтобы подготовиться к тому вниманию, которое будет обращено на них. Но, похоже, их время вышло, потому что диктор новостей сообщил об этом всему миру, сопровождая это заявлениями советников, которые обещали королевству, что проблема была инцидентом с участием изгоев. Что было полной чушью, они просто не хотели паники.
Мой взгляд упал на пустые бутылки бурбона, стоящие на кухонном столе, затем на три новые, выстроившиеся рядом с ними. Репортаж сменился скучной историей о пегасе, который появился на свет очень рано, в шесть лет. Она пела о цветах радуги, пока блестки сыпались из ее волос, и я поднял пульт, чтобы выключить его.
— И желтый, и розовый, и зеленый, оранжевый, фиолетовый и…
— Блу, — простонал я, бросил пульт и с проклятием выскочил за дверь, мчась через весь кампус в сторону Юпитер Холла
Я вошел внутрь, постепенно замедляя шаг, когда свернул в коридор, ведущий к моему кабинету, и увидел Дарси, стоящую у входа с разъяренным видом. Мое сердце ударилось о грудную клетку, как пойманное животное, и во мне поднялся гнев, когда я уставился на совокупность всех моих проблем. Она и ее сестра понятия не имели о том, какие проблемы они создают. Они все испортили, и теперь я даже не представлял, что Дариус собирается делать, чтобы справиться с ними. Это меня так взволновало, что я не знал, на кого злиться больше, или же просто выплеснуть всю свою ярость на звезды и сказать каждому из них, чтобы они убирались к чертовой матери.
Я не сводил с нее глаз, пока вставлял ключ в замок своего кабинета, открывал его и без единого слова входил внутрь. К черту ее, черт возьми. Почему она должна быть такой? Почему она не может быть сукой? Или, по крайней мере, уродкой.
Я подошел к своему столу, пытаясь заглушить ревущий гул в голове и жалея, что мне не хватило ума осушить стакан бурбона, прежде чем прийти сюда.
Моя дверь внезапно распахнулась с такой силой, что врезалась в стену, и я даже не потрудился оглянуться, упав в кресло-пуфик и стараясь стряхнуть с себя грязь и воду, пытаясь сосредоточиться на своих мыслях, чтобы не сойти с ума.
Через некоторое время Дарси прочистила горло, и я взмахнул рукой, захлопывая дверь с помощью магии воздуха с такой же силой, с какой она ее открыла.
— Встань на стол, — приказал я, мой голос пылал принуждением. Насколько ты еще слаба? Или ты наконец-то научилась оттачивать свою силу?
Я наконец-то поднял на нее глаза, которые были закрыты, так как она сосредоточилась, и я украл каждую запретную секунду, глядя на ее лицо. Мне никогда не удавалось просто смотреть на нее, всегда приходилось отворачиваться, чтобы украсть любой взгляд. Но теперь я получал то, чего так жаждал: мои глаза путешествовали по гладким щекам, по склону маленького носа, по переносице и нижней губе. Я пытался понять, почему это лицо бесконечно манит меня, помимо его очевидной красоты. Потом я вдруг понял, что она не двигается. Она не повиновалась.
Она испустила длинный вздох, открыв глаза, и, клянусь, ее взгляд послал иглу в мое сердце. Я сохранял нейтральное выражение лица, ничем не выдавая, насколько я впечатлен тем, что она сопротивляется принуждению, столь же мощному, как мое.
Я прищелкнул языком, как будто это было пустяком, хотя все было абсолютно наоборот.
— Хорошо. Давай приступим к сегодняшнему занятию, — я взглянул на часы, чтобы посмотреть, насколько я опоздал. Ну и хрен с ним. — Все тридцать пять минут.
Она опустилась на сиденье напротив меня, и у меня защекотало в челюсти, когда ее близость стала похожа на вакуум, вытягивающий воздух из моих легких. Но больше не должно было быть никаких грязных мыслей об этой девушке. С меня было покончено с тем, чтобы попасть под ее чары. Я был сильнее этого. У меня была воля из солнечной стали, и ни одна девушка — какой бы соблазнительной она ни была — не сможет снова склонить меня к предательским мыслям.
 
— Джеральдине лучше, — сказала она, пристально глядя на меня, словно думала, что я могу рассказать что-то интересное по этому поводу. Это не так.
— Да, слава звездам, — сказал я в пустоту. — Она может вернуться к тому, чтобы раздражать всех нас, проповедуя об «Истинных наследницах», — я процитировал эти слова в воздухе, снова прибегая к своим лучшим талантам быть засранцем. Жаль, что этот навык не был предметом изучения в Зодиаке, иначе я бы сдал его на отлично.
— Есть идеи, кто на нее напал? — спросила она легкомысленно. Ее волосы вились от дождя, блеск голубых кончиков напоминал ночное стекло. Это было редкое вещество, получаемое при столкновении молнии штормового дракона с песком. В окрестностях Алестрии было место, где его можно было найти, но на него претендовала безжалостная банда Оскура. Однако я обладал одним кусочком, подаренным мне Габриэлем.
— Все, что я знаю или не знаю о том инциденте, не твое дело, — я пристально смотрел на нее, надеясь, что она вздрогнет, но она не вздрогнула. Я хотел ее ненавидеть, я хотел давить на нее, пока она не отступит перед мной. Пока она не перестанет сидеть там с обвиняющим взглядом.
Она сжала пальцами черную юбку, в которую была одета, задирая ее еще выше, и мой взгляд упал прямо на ее обнаженные бедра. Я представил, как раздвигаю эти ноги, усаживаю ее на свой стол и заставляю принять мой член, как хорошую девочку.
Затем я сжал зубы и откинулся в кресле, нацепив на себя невозмутимое выражение лица, которое ничем не выдавало, насколько сильно увеличился мой член при мысли о Дарси Вега, обнаженной для меня на этом самом столе.
— Итак, как продвигается «Усиление Ордена»?
Я сложил руки на животе, и ее глаза опустились туда, где моя рубашка задралась выше пояса, а затем снова поднялись и встретились с моим взглядом. Черт, она была красива, когда была взволнована. И я действительно не хотел быть позабавленным, но мускул в уголке моего рта осмелился дернуться.
— Ну, я знаю, что я не Оборотень, — сказала она, пожав плечами, быстро взяв себя в руки, и это слово на ее губах вернуло мое настроение к яростному нулю.
— Да, отличный способ выяснить, являешься ли ты Оборотнем, — это станцевать с одним из них так, будто тебе за это заплатили.
Я окинул ее долгим, тяжелым взглядом, который дал ей понять, что я видел ее. Я видел, я слышал и я знал, что она желает этого мудака. Этот факт я старался игнорировать с вечера пятницы. Но теперь она была здесь, заговорила об этом, и мои внутренности снова запылали, облитые ракетным топливом и разгоревшиеся, как костер.
Она нервно сдвинулась с места, похоже, ей было не по себе от моей оценки. И я начал жалеть, что сказал это. Это было непрофессионально. Почему я вообще должен был об этом говорить? Но в то же время мне было чертовски любопытно, выполнила ли она то, чего явно хотела от него на танцполе. Трахались ли они? Заставил ли он ее лежать под ним и стонать его имя?
Я не мог вынести мысли об этом. Мне хотелось выследить его и снести ему голову с плеч. И я знал, что это бессмысленно и многое другое, но я был на этом пути и не мог с него сойти. Я должен был знать. Была ли она у него? Придется ли мне смириться с тем, что этот наглый кобель предъявил на нее такие права, на которые я никогда не мог рассчитывать?
Ее щеки раскраснелись, когда мой взгляд не стал менее пристальным, и я не отступил от вопроса, который повис в воздухе между нами. И почему бы не задать его? Не озвучить его? Он все равно был. И, возможно, я мог бы спросить так, чтобы не намекнуть на свой интерес к этой теме. Я просто не мог прочитать ответ по выражению ее лица, так что, черт возьми, я собирался спросить.
— И трах с ним тоже не пробудил в тебе волка? — я сказал это совершенно спокойно, не выдавая бурного моря внутри меня, которое обрушивало скалы в свои воды. Это был всего лишь простой вопрос, рассчитанный на насмешку. Я был засранцем-учителем, вот что она могла подумать. Больше ничего.