Множество жизней Элоизы Старчайлд

Старше двадцати? Толпа состояла из одних мальчишек.
Они сидели за деревянным столом в лучах утреннего солнца и наблюдали за сбором войск. Мусель стучал пальцами по столу, точно это был военный барабан.
– Будущий пехотный полк, – сообщил он ей. – Четверть из них – добровольцы.
Высокая арка в южной части большого внутреннего двора выходила в каретный двор, где маршировали солдаты. Мимо идеально отточенным строевым шагом прошел взвод из пары десятков ребят при полном военном параде: черные сапоги, застегнутые до колен, темно-синие бриджи, синие кители с белыми пуговицами, белые диагональные портупеи от плеча до пояса, красно-синие камзолы, эполеты и высокие кивера с наполеоновским имперским орлом, вытесненным на золотой плашке.
– Знаете главное оружие, которым мы располагаем? – спросил Мусель у Марианны. – Оружие более мощное, чем мушкет? – Он усмехнулся и сам ответил на свой вопрос: – Наша форма. Ни одну армию в истории не одевали так эффектно. Какой юноша не захотел бы оказаться сейчас на этом плацу в таком-то наряде?
Они немного поговорили о шпионах. Мусель продолжал настаивать, что в Шато-Монбельяр-ле-Пен не было ни шпионов, ни предателей.
– Как вы можете быть уверены, капитан? – спросила его Марианна. – По-вашему, они бы как-то объявили о своем присутствии?
– Как, в таком случае, намерены это узнать вы? – поинтересовался адъютант со снисходительной усмешкой на губах.
– Спросите себя: кто наши враги? – начала Марианна. – Австрия. Швейцария. Испания. Англия. Представьте, что вы английский генерал Уэлсли  [32]. Вы были разбиты французскими войсками на Пиренеях. Но грядут новые сражения. Вы это понимаете. Вы не хотите снова получить сокрушительное поражение. Что вам для этого нужно? – Марианна наклонилась вперед. Она научилась этой риторике у парижских сотрудников комитета. – Вам нужна информация. Сколько солдат во французской армии? Где они размещены? Какое у них оружие? Сколько лошадей? Хорошо ли они подготовлены? Согласитесь, что генерал Уэлсли щедро заплатил бы за такую информацию. Больше, чем стоят шинели тысячи солдат. Поэтому да, капитан Мусель, форма может быть главным оружием нашей армии, но информация – главное оружие англичан. Видите этих людей? – Она указала в противоположный конец двора. Солдаты в парадной форме рассредоточились и отдыхали, сидя на низком бортике, окружающем статую Нептуна – невольные сторожа сокровищницы Монбельяров. – Вы абсолютно уверены, что никто из них не продает Англии наши военные секреты? Что кто-то из них не откажется от английского золота в своих карманах? Вы знаете их всех поименно? Нет ли у кого-нибудь из них кузена из Англии? Дяди из Цюриха? Деда из Вены?
– Мы не можем быть доподлинно уверены, – согласился капитан. – Но как мы можем защитить себя от случайного отдельно взятого предателя?
– Быть бдительными, – сказала Марианна, и сказала твердо. – Но если в наших рядах и есть шпионы, капитан, то вряд ли они затесались среди солдат. Информация, которой они располагают, слишком скудна. Офицеры – вот за кем нужен глаз да глаз.
– Офицеры? – Мусель начинал нервничать.
– Представьте еще на одну минутку Уэлсли, как он сидит в своем шатре. Где сейчас его планы? Быть может, разложены перед ним на столах? Быть может, он расставляет на них шахматные фигуры, вот так… – Марианна поставила воображаемую фигуру на воображаемую карту, – …и говорит: «Вот здесь у нас французская оборона, а здесь…» – другая фигура, – «…здесь у нас тысяча двести лошадей и сорок пушек, а здесь…» – последняя фигура, – «…здесь у нас император, его домочадцы и вся его императорская гвардия». Все ли верно я говорю?
Капитан смешался.
– Вполне вероятно.
– Вот и славно. – Марианна взглянула на часы во дворе. Было почти десять часов утра. – А теперь, если вы будете так любезны, проводите меня в конюшню, мне нужно занять у вас лошадь.
Десять километров до Кетиньи она проскакала, по-мужски перекинув ногу через седло. Марианна припоминала, что Мария-Антуанетта тоже любила ездить верхом в такой позе. И российская императрица Екатерина Великая, как ей рассказывали. Марианна надела мужские бриджи, позаимствованные на конюшне, и до бедер задрала свое кремовое платье. Элоиза была опытной наездницей, поэтому Марианна, хотя и провела в седле совсем немного времени, держалась на лошади легко и уверенно.
 
Она прибыла в монастырь немногим после полудня.
Сестра Агата с бледными глазами складывала алтарные одеяния в комнате для шитья. Она вскочила со стула и заключила Марианну в объятия.
– Только посмотри на себя! – воскликнула она. – Выше меня вымахала!
– Всего несколько месяцев прошло, – сказала Марианна. Но Агата не ошиблась. Она действительно выросла. – Я была в Париже.
– В Париже!
– И в Дижоне.
Сестра Агата радостно захлопала в ладоши.
– Ты должна все нам рассказать, – щебетала она. – Про все свои приключения. Как я молилась за тебя, Марианна. Каждый вечер и каждое утро молилась Пречистой Богородице, и Святой Белине де Труа, моей покровительнице, и Святой Медрине де-ля-Плюи.
– Агата, твоя доброта не знает границ. – Марианна взяла Агату за руку и вывела на улицу, к свету. – Я приехала на лошади, которую нужно накормить и напоить, если тебе не составит труда.
Бледные глаза Агаты моргнули. Она плохо видела на свету. Монахиня обвила лошадиную шею руками и принюхалась, ловя ее запах.
– Прекрасная лошадь, – прошептала Агата. Она поцеловала животное в лоб. – Я с удовольствием поухаживаю за ней.
– Я знала, что ты обрадуешься, – сказала Марианна. – Я приехала повидать мать-настоятельницу.
– Я отведу тебя к ней.
Мать Мария сидела в своем саду на скамейке. Они поприветствовали друг друга, и Агата их оставила. Марианна села рядом с матерью-настоятельницей, и они вдвоем любовались молодыми побегами на грядках.
– Новая жизнь, – сказала мать-настоятельница. Она говорила о растениях.
– Новая жизнь для всех нас. – Марианна вытащила из поясной сумки клеенчатый пакет. – У меня для вас подарок, матушка.
– Подарок? – На мгновение глаза пожилой женщины засияли и так же быстро потухли. – У нас не принято хранить личные вещи, дитя мое. Тебе это известно.
– Но я делаю этот подарок всему сестричеству, – сказала Марианна. – С тем условием, чтобы вы использовали их, когда они вам понадобятся.
Мать Мария, заинтригованная, развернула упаковку.
– Очки!
– Они сделаны парижским изготовителем линз, – сказала Марианна, – специально для пожилых людей, которым становится сложно читать при свечах. Примерьте. – Она взяла очки и завела дужки матери Марии за уши. – У вас с собой псалтырь?
Аббатиса дрожала. Она вытащила маленький томик из кармана своей рясы.
– Прочтите.
Мать Мария открыла книгу.
– Si ambulavero in valle mortis, non timebo malum, – вслух зачитала она.
– Если я пойду и долиною смертной тени, не убоюсь зла  [33], – вторила ей Марианна.
Мать-настоятельница сняла очки и бережно завернула их в бумагу.
– Спасибо тебе, дитя мое.
– Вы оставите их?
– Я буду беречь их, чтобы любая из наших сестер, которой они понадобятся, могла ими воспользоваться.
Из часовни было слышно, как хор репетирует песнопения к вечерне.
– Сестра Натали по-прежнему хорошо поет, – заметила Марианна.
– Бог наградил ее любовью к пению, – согласилась монахиня.
– Я нашла этого мужчину, – сказала Марианна. Она отвела взгляд. Сад аббатисы радовал глаз особенной, строгой красотой. Над виноградом кружили пчелы.
– Мужчину из твоих снов?
– Его самого.
– И что ты планируешь делать?
Возможно, дело было в интимной обстановке сада. Возможно, в тропинке, петлявшей между зелеными грядками, как древняя тропа. Возможно, в голосах хористок.
– Я не знаю, – призналась она, неожиданно для себя.