Сын Войны, Дочь Хаоса (ЛП)

Дверь в комнату отдыха была открыта, так что ему не пришлось отпускать меня, чтобы взяться за дверную ручку. Он вошёл внутрь, пинком захлопнул дверь, затем плюхнул меня на диванчик в одном конце комнаты. Место было заполнено весёлыми оранжевыми столами с подходящими пластиковыми стульями. У противоположной стены стояли холодильник, стойка и несколько микроволновых печей. Рядом с ними стояли два торговых автомата, один с содовой, другой с автоматами для закусок. Я взглянула на это место и почувствовала, как смех клокочет у меня в горле. Вероятно, это был истерический смех, но это было лучше, чем кричать.
Дейн стоял передо мной, склонив голову набок.
— Что тут такого смешного?
— Я не могу поверить, что в секретном логове Хорусиан есть автомат с закусками. Они не дают еду бесплатно? — я поёрзала на диванчике, принимая вертикальное положение. — Ты тратишь своё время, избавляя мир от зла, а начальство не может раскошелиться на содовую?
Дейн скрестил руки на груди.
— Ты же знаешь, что за работу под прикрытием не так уж много платят.
— Тогда ты неправильно выбрал профессию.
Он сидел рядом со мной на диванчике, безмятежно наблюдая за мной, пока я крутилась и натягивала наручники. Я подумала о том, как Джек сорвал дверь с рамы в почтовом отделении и отпихнул ей Хорусиан. Предполагалось, что у меня тоже будет дополнительная сила. Почему я не могла их сломать? Затем я поняла то, что должна была знать с самого начала, Хорусиане сделали наручники особенно прочными, чтобы приспособить их для сил Сетитов. Наконец я сдалась, села неподвижно и сделала несколько глубоких вдохов.
— Что ты собираешься со мной делать, Дейн?
— Мы готовим для тебя безопасную комнату. Пока это не будет сделано, мы должны держать тебя связанной, — он виновато пожал плечами. — Извини за это.
Да. Он ни о чём из этого не сожалел. Я заметила, что обувь Дейна была испачкана бледной пылью, покрывавшей Долину Царей.
— Как ты узнал, где я была?
Он небрежно откинулся на подушки.
— Коммерческая тайна. Я не могу тебе сказать.
Я прищурила глаза, изучая выражение его лица.
— У тебя где-то есть маячок на драгоценностях моей матери, не так ли? — это были единственные вещи из Аризоны, которые у меня ещё оставались. — Вот почему ты не напал на нас после того, как мы покинули дом Лечеминантов, — продолжила я. — Её драгоценности были в их доме в Бостоне, пока я не улетела в Египет, — теперь они вернулись в отель вместе с остальными моими вещами. Хорусиане выследили их и последовали за нами оттуда в Долину Царей.
Дейн не ответил, не выказал никаких эмоций.
— Моя мама знала, что её старые друзья-Хорусиане следили за ней?
— Твоя мама охотно рассказывала нам, где она была. Это было частью нашего соглашения — оставить твою семью в покое. Мы знали, в каком городе вы живете, поэтому, если бы произошли какие-либо необъяснимые смерти, мы могли бы убедиться, что это не ваша вина.
— Одна вещь не имеет смысла, — сказала я. — Ты приехал в Аризону раньше меня. Как тебе это удалось?
— Просто повезло, я думаю.
Вряд ли. В следующий момент я поняла это.
— Мои родители всегда использовали одного и того же парня для повышения безопасности в наших домах. Он докладывал вам, не так ли?
— Нет, — с нажимом сказал Дейн. — Твоя мать рассказала нам о нём на случай, если с ней что-нибудь случится. После её смерти у нас был кто-то, кто следил за ним. Когда он улетел в Аризону и начал работать над твоим домом, мы знали, что ты собираешься переехать туда, — Дейн наклонился ко мне, его глаза были серьёзными. — Я сказал тебе это только потому, что не хочу, чтобы ты убила парня в отместку. Он ничего не знает ни о Хорусианах, ни о Сетитах.
— Убить его? С каких это пор я стала убивать людей? — среди нас с Дейном, я, вероятно, была единственной, кто никогда никого не убивал.
— Я имел в виду, что не хочу, чтобы ваши люди причинили ему вред, — пояснил Дейн. — Если кто-нибудь из Сетитов подумает, что он отчитывается перед нами, его жизнь не будет стоить многого.
 
Я бы прокомментировала это подробнее, но кое-что привлекло моё внимание. На одном из стульев лежала кошка. Моя кошка. Я узнала мозаичный узор из оранжевых и серых пятен на её меху. Она потянулась, посмотрела на нас и спрыгнула вниз.
Я уставилась на неё, не веря своим глазам, пока она обнюхивала пол.
— У тебя моя кошка.
— Я не мог просто оставить её в твоём доме после того, как ты бросила её.
— Я не бросала её. Ты выгнал нас из города.
Я наклонилась к Калико, одновременно испытывая облегчение от того, что с ней всё в порядке, и обидевшись, что она у Дейна.
— Иди сюда, кошечка.
Она посмотрела на меня без особого впечатления, вероятно, проверяя, есть ли у меня еда. Её хвост приподнялся и изогнулся в вопросительный знак.
— Калико, — позвала я снова. Я не знаю, почему я беспокоилась. Даже когда она жила со мной, она никогда не приходила, когда я звала её. Калико зевнула и обратила своё внимание на прилавки, проверяя, я полагаю, не оставил ли кто-нибудь мясо лежать без присмотра.
— Вот почему так много людей предпочитают собак, — сказала я ей.
— Калико, — раздражённо сказал Дейн, — ты же знаешь, что тебе не положено здесь находиться.
Она мяукнула, затем подошла и запрыгнула мне на колени. Я была почти готова простить её за отсутствие волнения при первой встрече со мной, но потом она прыгнула к Дейну на колени и замурлыкала.
Глупая кошка.
Я уставилась на Дейна.
— Кроме того, что ты украл моего питомца, что ты ещё взял из моего дома?
Он почесал подбородок Калико.
— Ещё пару вещей.
— Мой дневник?
Он пожал плечами.
— В нём могла быть ценная информация. Мы должны были взять его.
— Мы? — я почувствовала, что краснею. — Кто ещё его читал?
— Только моя мама и я, потому что в нём не было ценной информации. Ну, ничего такого, что могло бы пригодиться Хорусианам.
Что это должно было означать? Я не спрашивала.
— Я хочу вернуть свой дневник.
Он поднял бровь.
— Ты хочешь сделать запись?
— Мне хочется кое-что вычеркнуть.
Он ухмыльнулся.
— Что-то о моих поразительных голубых глазах?
— Заткнись. Я не имела в виду эти вещи, когда писала это.
— Ты имела в виду то, что было связано с моими широкими плечами и ослепительной улыбкой?
— Иди к чёрту, Дейн.
Он подавил одну из своих ослепительных улыбок.
— Если тебе от этого станет легче, я мог бы позволить тебе почитать мой дневник.
— У тебя его нет. И не может быть, потому что у тебя нет чувств, о которых можно было бы писать.
Он приложил руку к груди.
— Я ранен. Что и является чувством. Что доказывает, что они у меня есть.
В Аризоне он говорил тем же самым дразнящим голосом, чтобы флиртовать со мной. Теперь это только разозлило меня ещё больше. Он вёл себя так, словно всё это было какой-то игрой. Слёзы разочарования защипали мне глаза, и я моргнула, чтобы прогнать их. Несколько минут назад, когда житель Нью-Йорка предсказал, что я начну плакать, я решила не показывать никакой слабости. В любом случае, сейчас мои глаза наполнились слезами, и когда я заговорила, мой голос задыхался от эмоций.
— Ты можешь притворяться настолько добродетельным, насколько захочешь, но мы оба знаем, что всё, что ты когда-либо говорил мне, было ложью. Ты использовал меня, чтобы добраться до моего брата. Я надеюсь, что эти скарабеи набросятся на тебя.
Слеза набежала на мои ресницы и скатилась по щеке. Дейн протянул руку и вытер её с моего лица. Выражение его лица смягчилось.
— Я не хотел использовать тебя, и я никогда не лгал тебе. Я знал, кто ты, и всё равно ты была мне небезразлична.
Я покачала головой.
— Я тебе не верю.
Возможно, это было неправильно сказано. Он наклонился вперёд, одновременно стряхивая Клико со своих колен. Я не видела, куда она пошла, потому что он скользнул рукой мне за затылок, наклонился и поцеловал меня.