Сын Войны, Дочь Хаоса (ЛП)

Прежде чем отдать ему свои вещи, я достала мешок пшеницы из своей спортивной сумки. Я открыла его и выбросила содержимое в воздух. Зёрна закружились, затем упали на снег, опускаясь, пока не исчезли. Они замёрзнут здесь и умрут. Это не имело значения. Независимо от того, где бы я их бросила, меня бы не было рядом, чтобы увидеть, как они растут.
Дейн хотел, чтобы я стала его врагом. Хорошо. Я была бы одной из них. В конце концов, мой отец расскажет мне всё, что он знал о смерти моей мамы, и когда он это сделает, я заставлю убийцу заплатить. Я была частично хорусианкой, и в этом была вся цель Гора в египетской мифологии — отомстить за своего убитого родителя.
Вместо того чтобы представлять себя идущей по пшеничному полю, протянувшей руки к пушистым кончикам стеблей, я теперь представляла себя на занятиях по боевым искусствам, на стрельбище, покупающую серебряные пули или что там было, что убивало людей, чьи глаза вспыхивали зелёным.
Когда мы добрались до отеля в Фэрбенксе, я провела непомерно много времени, отмокая в ванне. Я хотела, чтобы тепло проникло в мои кости и прогнало всё до последней капли холода. Всякий раз, когда я закрывала глаза, я видела, как вокруг меня роятся жуки. Они были разбросаны по белому снегу лагеря, как негатив ночного неба, тёмные звёзды на ярко-белом полотне.
Как долго эта атака будет оставаться, притаившись, в моём сознании? Сколько времени пройдёт, пока мои мысли не вернутся к повседневным задачам, пока я не стану размышлять о том дне в философской манере, извлекая воспоминания только для того, чтобы измерить, как далеко я продвинулась в прошлом?
Я включала воду всё горячее и горячее, чтобы стереть ощущение ножек скарабея, ползающих по моей коже.
Не помогало и то, что шесть живых скарабеев сидели, закупоренные, на комоде. Когда они не ползали по куску плоти, они ходили по своему контейнеру, ища выход. Я слышала, как они суетились, копали и кусали края, пытаясь убежать.
На следующее утро, пока Рорк сдавал наше походное снаряжение на хранение, папа использовал снотворный газ на скарабеях, чтобы сделать их достаточно пассивными, и с ними проще было бы обращаться. Он переложил их, пьяно жужжащих, в шесть огромных дорожных тюбиков для зубных щёток. Прежде чем пройти через охрану, мы спрятали тюбики в носках. Я без особого нетерпения ждала этой части тайной транспортировки. Если бы нас поймали, я сомневалась, что Управление Транспортной Безопасности купится на оправдание отца, что он был учёным, изучающим жуков. Настоящие учёные не прятали опасных живых насекомых в носках.
Когда Рорк вернулся, мы взяли такси до аэропорта, чтобы успеть на рейс в Бриджпорт, штат Коннектикут. Оттуда мы должны были ехать два с половиной часа до Бостона. Мы никогда не летели прямо к месту назначения, на случай если кто-то попытается последовать за нами. У нас также были поддельные удостоверения личности; папа считал, что нельзя быть слишком осторожным. Всякий раз, когда мы летали, мы были Смитами. Когда мы брали напрокат машину, мы были Джонсонами. Папа всегда проверял наши сумки на наличие чипов слежения, и мы носили шляпы и очки на публике, чтобы нас было труднее идентифицировать.
Рорк принимал дополнительное Альтовенено в течение последних двух дней, поэтому его лицо больше не было опухшим. Рубцы выглядели просто как исчезающие прыщи. Мы казались такой же семьей, как и любая другая, укрывшаяся от холодов. Я должна была чувствовать себя непринужденно. Я уже много раз так исчезала.
Однако я была напряжена и нервничала. Мне было трудно уделять папе всё своё внимание. Пока мы стояли в очереди за багажом, он рассказал нам о Лечеминантах, своих друзьях, у которых мы остановимся. Как только мы устроимся, он уедет исследовать владения тамплиеров во Франции, Англии, Португалии и Испании.
Я знала, что он собирался уехать, но эта новость всё равно задела тихую, мрачную струну в моём сердце.
— Как долго тебя не будет? — спросила я.
— Столько, сколько потребуется, — сказал папа. — Может быть, месяцы. С тобой всё будет в порядке. У Лечеминантов есть двое детей твоего возраста. Джон Марк и Корделия. Они покажут тебе Бостон.
 
Я взглянула на Рорка, чтобы узнать, знает ли он что-нибудь об этих людях. Он не выказывал никаких признаков узнавания.
— Почему я никогда не слышала о них раньше? — спросила я.
— Твоей матери они не нравились.
О. Они, должно быть, Сетиты.
— Я когда-нибудь встречала их на полюсах?
— Нет, — папа понизил голос до шепота. — Они уже давно не убегали. Вот почему я везу вас туда. Я полагаю, что их дом настолько безопасен, насколько это возможно.
Рорк сдвинул лямку своей дорожной сумки, и мы двинулись вперёд в очереди.
— Может быть, Хорусиане должны беспокоиться, — пробормотал он. — Мне не хочется убегать. Мне хочется оторвать им конечности.
Это заставило папу начать читать лекцию о том, как Рорку нужно держаться подальше от неприятностей, чтобы папе не пришлось беспокоиться о нём. Пока папа превозносил достоинства осторожности и благоразумия, я позволила своему взгляду блуждать по аэропорту. По потолку тянулись деревянные балки. Стеклянная стена показывала заснеженные холмы снаружи. Толпы приезжающих и уезжающих путешественников были одеты в куртки, шарфы и шапки. Мой взгляд остановился на высоком парне с волнистыми каштановыми волосами, который стоял у задней стены.
Его было легко заметить, потому что он пристально смотрел на меня. И потому, что я узнала его.
Дейн Брекенридж.
На долю секунды наши взгляды встретились, и я увидела сожаление в его глазах.
— Дейн! — я чуть не ахнула. Я боялась, что он придёт с подкреплением, что они приближаются к нам. Мой взгляд метнулся обратно к моей семье, к толпе вокруг нас. Я ожидала увидеть людей, спешащих к нам. Но, насколько я могла судить, всё было нормально. Рорк и папа даже не заметили моего огорчения. Я схватила папу за рукав. — Дейн вон там! — я указала. Место было пустым. — Он был там, — выдохнула я и снова оглядела толпу.
— Ты уверена? — спросил папа.
Рорк не стал дожидаться моего ответа. Он покинул очередь и побежал к месту, на которое я указала.
— Рорк! — крикнул ему вслед папа.
Он не вернулся. Я наблюдала, как он пробирался сквозь толпу и выходил из неё, осматривая окрестности. Мой отец зарычал, держа одну руку на мне, и оглядел людей, толпящихся вокруг терминала.
— Это, — проворчал папа, — именно то поведение, о котором я говорил, — побег вполсилы.
Очередь двинулась вперёд. Я осталась там, где была.
— Мы должны уйти?
— Нет, — папа подтолкнул наши вещи вперёд, затем снова огляделся. Он понизил голос. — Мы находимся в общественном месте с охраной и камерами повсюду. Это не то место, где нападают Хорусиане.
Рорк перестал бежать и повернул назад, продолжая идти. Через пару минут он присоединился к нам.
— Я не видел Дейна. Ты уверена, что это был он?
— Да, — сказала я.
Папа снова подтолкнул наши чемоданы вперёд.
— Может быть, это был кто-то, кто был похож на него. Хорусиане обычно не позволяют подросткам заниматься опасной полевой работой. И если бы они пытались выследить нас, они, конечно, не послали бы кого-то, кого мы узнали бы.
— Это был он, — сказала я. — Я знаю, как выглядит Дейн.
— Мы будем присматривать за ним.
Взгляд, который папа послал Рорку, говорил, «она через многое прошла, развесели её».
Я не знала, какая мысль была более пугающей: что Дейн был здесь, следил за нами, или, что мой разум мог вставлять его образы в случайные места.
После этого я искала Дейна в каждых широких плечах, которые видела. Больше я его не видела.
* * *
Когда мы добрались до Бостона, было одиннадцать вечера. У нас не было взятой напрокат машины, на которой мы приехали из Коннектикута. Мы оставили её в аэропорту Бостона, чтобы, если кто-нибудь пойдёт по нашему следу, они подумали, что мы сели на другой рейс. Из пункта проката автомобилей мы взяли такси по ложному адресу на Найленд-стрит. Затем мы отправились на получасовую прогулку в темноте на Чарльз-стрит, где жили Лечиминанты.