Пораженец (СИ)
— Тогда начинаем выводить боевиков на Балканы, — резюмировал Красин. — Я все, теперь Крамер?
Савинков отмахнулся и показал на Губанова. Тот подвсплыл, поудобнее устроился на подводной скамеечке и начал.
— Большая проблема нарастает, младшие сыновья.
— То есть? — удивился молчавший доселе Носарь.
Гриша оказался крайне ценным работником и отличным организатором, особо я был ему благодарен за то, что в Петроградском совете он сумел отодвинуть от руководства известного швейцарского эмигранта Троцкого. Впрочем, тут была общая заслуга, поскольку Парвуса не допустили в Россию Никитич и “буры”, а без такого лидера Бронштейну пробиться было непросто.
— После перехода земли в частное владение ее наследуют только старшие сыновья. Так сказать, крестьянский майорат. И если раньше младшие сыновья все равно считались членами общины, то сейчас нет.
— И что ты предлагаешь?
— Мы пока не торопим разверстку, но людей надо пристраивать. Малая часть на новые мастерские и заводики пойдет. Могли бы и больше открывать, но для этого позарез нужен легальный Центросоюз, без него мы и трети не делаем чего можем, — Савелий с надеждой глянул на меня.
Ну да, я тут за главного, мне и отдуваться.
— Готовьте статистику, надеюсь, будет у меня разговор на самом верху. Крамер?
Савинков поведал о ходе большой игры с охранкой. Картотека Московского отделения дала нам выход на многих агентов и, самое главное, на их кураторов. И кое-кто теперь давал сведения нам, причем одних Борис вербовал от имени дворцовой полиции, других — от военной разведки, третьих — от жандармерии, четвертых — от неназываемых тостосумов и так далее. А такие “перебежчики” как Меньщиков, Бакай или даже директор департамента полиции Лопухин только помогли нам прикрыть источник сведений. Так что охранка работала все больше по самым упертым террористам, а мы благополучно развели Азефа, павшего в засаде четыре года назад. Ну, не совсем благополучно, конечно — Коля Муравский получил ранение в живот, а я в руку, но собранные доказательства у товарищей эсеров никаких сомнений не вызвали и Боевую Организацию наконец-то распустили нахрен.
А еще эти документы, заявления Лопухина и полученные от информаторов сведения о том, что Азефа науськивали с самого верха, я передал тихому отставнику Зубатову. Сергей Васильевич испытал большой диссонанс между своей верой в устои и тем, как нагло их попирали власть имущие и после четырехчасового разговора согласился нам помогать. А уж какой диссонанс испытал Савинков, когда я познакомил его с новым консультантом…
Впрочем, он быстро включил бывшего шефа охранки в работу, а сам за последний год навел прямо-таки идеальный порядок в конспирации. Шифры теперь меняются каждый месяц, каналы доставки каждые три месяца, всех сколько-нибудь серьезных активистов проверяют постоянно, причем и проверяемые, и проверяющие выполняют с виду обычные партийные поручения и о сути не догадываются. А о результатах докладывают совсем другие люди. И чем выше человек в организации стоит, тем чаще и серьезнее его прощупывают.
Ну и немцы, но тут Борис сильно недоволен и прав, еще как прав, не наше дело шпионов ловить, этим должно заниматься государство, ну так я и начал спихивать это на Болдырева.
Вода становилась все горячей и горячей и Коля Муравский предложил пересесть за стол, а то у него начал зудеть шрам от пули, так что мы вылезли из бассейна.
Андронов, обернувшись простыней на манер тоги, простер руку и выдал:
— О, римляне, сограждане, друзья! Меня своим вниманьем удостойте!
Недавний перевод Шекспира вызвал смешки, а Исай продолжил про наши издательские и типографские дела. Поскольку сеть печатен получилась густая, а “польские чемоданчики” закрывали потребность в мелких тиражах, мы для сохранности перешли на “трехпольную систему” — из трех типографий на подполье работает только одна. При опасности провала издание немедленно переносят в следующую, при большой загрузке подключают две. Ничего, придет еще время, когда и всех трех будет мало.
Издательство “Знание” и особенно его европейские филиалы исправно приносят деньги, а сочетание легальных и нелегальных типографий дает еще больший простор для маневра. Ну и “телефонный терроризм” продолжаем, стучим сами на себя, но понемногу, лишь бы охранка не скучала и на посторонние мысли не отвлекалась.
Потом Носарь рассказал о профсоюзах и о том, что есть нужда в обученных людях, надо бы школу какую поставить. И литературу по профдвижению отдельно издавать. Но тут получилось как в армии — инициатива имеет инициатора, его и нагрузили, профсоюзную школу решили делать под Стокгольмом, там все знакомо и наработки есть.
А депутат Государственной Думы Муравский все больше молчал, да и что ему говорить, его-то деятельность вся на виду, от судебной до парламентской.
— Ну что же, неплохо. Главной задачей на ближайшие три-четыре года ставим подготовку организации к войне. Агитация в армии, подготовка рекрутов…
— …обмен бумажных денег на золото и серебро, — подсказал Савинков.
А ведь точно, молодец, война — всегда инфляция. А золото — надежный актив, не подешевеет.
— Обязательно! Применим, так сказать, буржуйскую хитрость на пользу пролетарской революции. И вот еще что, товарищи. Все наши операции нужно из Германии, Австрии, Швейцарии переносить в Швецию. Возможно, из Англии и Франции тоже.
— Так вы же говорили, что они союзники будут? — удивился Носарь.
— Вот по просьбе союзной державы и арестуют тех, кто против войны, — пояснил Красин.
— А кроме Швеции, Дания там или Греция?
А вот чтоб я помнил, они вообще в войне участвовали или нет? В Греции король двоюродный брат Николая, но женат на родной сестре Вильгельма, поди, угадай, за кого он будет.
— Турки в войну влезут, к бабке не ходи, ход в Грецию закроют, Данию примем как запасной вариант.
Ну вот. Наши цели ясны, задачи определены, заодно и помылись. Надо будет Эрвину спасибо сказать за такой отличный совет.
Впрочем, он подсказал еще одно место, куда мы отправились повышать культурный уровень, на этот раз втроем.
***
Изображение в ростовом зеркале, что украшало фойе кабаре “Орфеум”, изъянов не имело, но я все равно чувствовал себя неуютно, люблю одежду посвободнее. А все эти навороты вроде застегнутого на все пуговицы тугого жилета да накрахмаленных до жестяной твердости манишки и стоячего воротника только раздражали. Красин выглядел идеально, он вообще большой щеголь и даже прокатный фрак ему не мешает, как в нем родился. Савинков тоже смотрелся неплохо, не настолько хорошо, как Красин, но недурно, недурно, разве что все время давил усмешку, глядя на нас.
А куда деваться — ложа, оперетта, “Веселая вдова”, отличное место, чтобы обсудить секретный план. Для полной маскировки не хватало только дам, но будем считать, что мы поклонники Мицци Гюнтер, специально приехавшей из Вены, чтобы спеть партию Ганны Главари. Даже корзину с цветами заготовили.
— Итак, товарищи буржуи, что у нас с кассой?
— Текущие траты закрываем, товарищ буржуй, — в тон парировал Савинков и выдал расклады.
Часть наших расходов лежала на артелях и жилищном обществе, деньги также шли из комиссионных фирм, издательства, от продажи газет и литературы. Сохранились и крупные жертвователи — Морозов, вичугские фабриканты, но даже часть революционеров предпочла отойти от движения, а уж симпатизантов проредило дай боже и от бурной реки их взносов остался тоненький ручеек. Хорошо хоть на Политпомощь хватало.
А вот алмазы закончились, и случись какие экстренные расходы, закрыть их будет нечем, придется либо эксами заниматься, либо ограничивать деятельность.
— Значит, надо активнее трясти либералов. Нам всего-то три года протянуть, а там легче будет, — сказал я вбок, всем своим видом демонстрируя крайнюю заинтересованность опереточным дуэтом простака и субретки.
— Почему три? — отвлекся от сцены Красин.
— А как война начнется, немцы сами с деньгами прибегут, только возьмите.