Рысюхин, ты что, пил? (СИ)

— Зачем тогда вообще его занижать, в таком случае?
— Вот чудак-человек. Во-первых, выход на самом деле гуляет, если всегда показывал две семьсот, а потом вдруг несколько раз кряду шестьсот или даже пятьсот — у ревизорских душ подозрение сразу появится. Другое дело, если постоянно колеблется около одной цифры. Во-вторых, это с продажей проблемы. А вот презентовать кому бочоночек литров на двадцать пять, из тех, что «для личных нужд» — совсем другое дело. Даже тем же налоговикам — главное, чтобы после того, как все документы подписаны, до того даже намекать нельзя, а то ещё дачу взятки припишут.
Отец вздохнул.
— Я бы и рад не мухлевать, вообще, но как тогда жить-то? У нас с тобой всё на грани висит, хоть со стороны этого и не видно. За вычетом всех расходов на производство, аренды земли — а выкупили мы только участки в Алёшкино, налогов, зарплат, отчислений на амортизацию, включая замену разбитой посуды в корчмах, расходов на дом, одежду, еду и всё прочее чистой прибыли в год остаётся в банке тысяча двести — тысяча пятьсот, смотря какой год. Вроде как и ничего, но это тупик. Расширяться надо, а некуда: новое производство ставить негде, разве что в поместье, но его сначала из статуса руин вывести нужно. Дополнительного работника нанять — и всё, мы в убытке, его зарплата и наши налоги с неё в год выйдут больше нынешней прибыли. Заменить оборудование — это не только надо денег накопить на покупку, но и на работы по сносу старого и установку нового, и на то, чтобы остановку производства пережить, когда дохода не будет вообще, а людям и аренду платить нужно. Это тысяч двадцать пять — двадцать семь по моим прикидкам. Сколько копить надо? Вот-вот. Вроде как всё хорошо, дело работает, прибыль есть — а прибыли той ни на что не хватает, в том числе и на то, чтобы прибыль увеличить очевидными способами. Надо как-то ухитриться повысить доход на том же оборудовании с теми же людьми — а это нужно тебя выучить в Академии, чтобы новое что-то смог внедрить. И с поместьем та же история: строительная контора в Смолевичах берёт десять тысяч за то, чтобы площадку расчистить, при этом все оставшиеся материалы они вывозят вместе с мусором. С мужиками курганскими договорился за три тысячи наличными, плюс кормить их во время работы из корчмы будем, плюс могут себе забрать все материалы, какие захотят, кроме тех, что не пострадали. Нам треснутый или битый кирпич для дома не пойдёт, а им сарай сложить — дорого-богато даже. То же дерево треснувшее или подгнившее — что на дрова, а что обрезать и в дело пустить. Плюс обещал им на зажинки выкатить бочку пива на пятьдесят литров, а на дожинки — два ведра водки. Ну, это как раз из неучтёнки пойдёт мимо всякой отчётности. Возиться, конечно, будут долго, минимум до осени, а скорее всего и осени кусок прихватят, тогда как контора за неделю управилась бы. И, разумеется, надо будет регулярно ездить проверять — они действительно расчищают, или только столоваться на халяву ходят.
Батя покрутил головой и помял шею, как будто на ней хомут висел и натирал. После чего продолжил:
— Когда площадку расчистим, то пригласим инспектора из земельного кадастра, из списка руин и заброшенных участков своё гнездо родовое выведем, от конфискации через два года грозящей спасём. Но там надо будет построить хоть что-то, похожее на родовой дом. Нормальное поместье, не хуже того, что было — это опять тысяч тридцать, за оставшийся срок накопить не реально с нынешними доходами. Я уже подумывал наш Смолевический дом разобрать, перевести и на новом месте собрать, всё удовольствие, включая восполнение того, что при разборке или по дороге сломают либо потеряют, встанет тысяч в пять, но тогда участок в городе обустраивать надо будет с нуля. Да и жить удобнее всё же в городе, для дел полезнее. Так что это «План Г» — на случай, когда всё совсем плохо.
За папиными рассуждениями доехали до гостиницы при зверинце. Взяли номер, здесь, в отличие от Академии, общих комнат не было, да и ладно — всё равно нам в них останавливаться было невместно. А вот самый простой номер, который в Буйничах стоил три пятьдесят на троих здесь был двухкоечным, но стоил ровно пятёрку! Ладно бы сильно отличался в лучшую сторону, так ведь нет: комнатка такая же, только вместо третьей кровати стоит кресло (одно) и возле него низенький столик. И краны в санузле не латунные вентили, крашенные масляной краской в синий или красный цвет, а с цветными фаянсовыми вставками.
 
Пока батя ходил пристраивать Воронка в конюшни с особым уходом — взяли сразу червонец, как смеялся папа, конский номер в гостинице вдвое дороже человеческого, одно слово — звероводы, я разложил вещи в номере, и мы пошли ужинать в гостиничный ресторан. Не забыли прихватить с собой семейную продукцию, разумеется — на пробу. Причём пива папаня расщедрился передать по ящику светлого и тёмного, их кухонные рабочие под моим присмотром сами из каретного сарая перенесли. Такими темпами у него скоро для себя запаса не останется! Шучу, конечно. После ужина, поскольку было ещё светло, за день проехали порядка сорока пяти километров по неплохим дорогам, была мысль пойти погулять, но усталость взяла своё: дошли до статуи Бобра перед входом в зверинец, бросили в его хатку по монетке «на удачу» и вернулись в номер — спать. Вот тоже удивительно — работал конь, мы просто сидели на мягких диванах, а усталость накопилась такая, будто бы мы сами коляску тащили, как минимум последний день.
  
Глава 8
 
Следующий день Воронок отдыхал и лечился, отец бегал по каким-то своим делам — обещал рассказать потом, если найдёт что-то интересное, а я остался сам по себе. С утра сходил в местный магуч — тот, который по сельскому хозяйству, разумеется, два строительных меня не интересовали, кроме вопроса — зачем два⁈ Посмотрел материалы, убедился, что для меня эта учёба почти бесполезна. И что делать дальше — на Березину смотреть весь день? И тут осенило: зверинец! Там есть изнаночные твари! И, возможно, информация о том, как на них охотится и что ценное можно снять с их тушек. Или хотя бы цены на тушки, тоже полезно, если ходить охотится на изнанку. О, ещё можно узнать, что водится в изнанке Могилёвской академии! Карманные деньги есть, время — тоже, желание — в наличии, так что — иду!
Задумка удалась менее, чем на половину. На тварей посмотрел, это да. Но на простой и невинный вопрос о том, где узнать уязвимые места и лучшие способы охоты на них — смотрительница чуть меня самого не загрызла! Ну, по крайней мере, сложилось такое впечатление. Нет, сперва-то я думал, она нормальная, только слишком нервная. Как она орала! Начала что-то про бездушных убийц — вроде как ясно, что монстры бездушны, зачем так горло-то рвать на общеизвестных вещах⁈ Потом про ненасытных тварей, уничтожающих всё живое. Я стоял, скучал, морщился от бьющих по ушам воплей и ждал, когда она, наконец, перейдёт к делу. А та внезапно переключилась на мать-природу, которая что-то там якобы «не попустит», и сама, не прекращая орать, мелкими шажками ко мне приближалась. Но потом как-то вдруг оказалось, что она это всё не про тварей, а про охотников, которые «измываются над бедными зверюшками, которые безгрешны, потому что естественны» и попыталась приложить меня по голове металлической стойкой для плакатов! Пришлось убегать от больной на всю голову бабы — а что делать, не бить же её⁈ Не, я как человек гуманный и даже местами заботливый, на бегу звал санитаров, чтоб забрали буйную, но она от этого бесилась ещё сильнее, а затем к ней присоединились ещё две таких же. Насилу скрылся, как — рассказывать не буду, до сих пор стыдно. Зато, когда выбирался из тех курмышей, куда меня эти психические загнали, наткнулся на киоск с печатной продукцией и там нашёл большой иллюстрированный альбом с изнаночными тварями, где были указаны наиболее ценные ингредиенты в том числе. Без инструкций по правильному изъятию и хранению, но хоть кое-что. Ценник был, правда, тоже зверский — пятьдесят рублей, почти вся моя наличность, но я решил, что это будет мой подарок мне на восемнадцатилетие. Жаль, что до него ещё десять дней и дар магии у меня не активный, а потому на изнаночную часть зверинца сходить не смогу — там не было защитного купола, потому что смысла не было держать тварей под ним, ведь это практически то же самое, что на лице.