Штурмуя Лапуту (СИ)
В Лувре пилоту бывать доводилось, и даже трижды. Не очень понравилось — неудобный какой-то музей, суетный, сосредоточиться на шедеврах трудно. Третий раз с Профессором ночью попутно заскакичили, было получше, но освещение экспонатов сомнительное. Так себе музей, заметно переоцененный. И вообще живые шедевры производят куда более сильное впечатление.
— Ты рисовать умеешь? — не совсем впопад спросил Укс.
— Слегка, — сказала воровка, явно всё еще ожидая ответа на свой вопрос. Но вежливо пояснила: — Мне только по своему ремеслу приходилось рисунки делать. И у нас карандаши очень плохие, а углем тонко рисовать неудобно. Мне вопрос повторить или лучше не надо?
— Да почему «не надо». Просто ответ неинтересный, скучный. Учил я и философию, но недоучил. Кануло мое образование в один миг, булькнуло, как камень в волну прибоя. Получил диплом сбитого летчика.
— Ирония? И опять мне недоступная, — девушка обхватила свои колени, жест получился мягким, словно курок револьвера в засаде взвели.
— Не надо, — сказал Укс, видимо, весьма невнятно, поскольку в горле пересохло. — Не искушай.
— Почему? — шепотом спросила воровка. — Оно же никому не помешает. Твоя Профессор совершенно не ревнива. А мы хотим. Оба. Есть время, есть место с мягким папоротником. И нет обязательств. Или ждешь приговора проверки? Смешно. Вы же меня для другого проверяете. Тогда почему «нет»?
— Ты же неглупая. Сама подумай. И перестань меня опьянять. Слишком крепкий твой кальвадос. Я не выдержу, и выйдет плохо.
— Вот же, доннервет, не понимаю, почему плохо. Но я подумаю над этим. А комплимент недурен, как говорит твоя Профессор — весьма «зачетный комплимент». С кальвадосом меня еще не сравнивали, — призналась воровка.
Мимолетно сверкнула в улыбке полоска мелких и ровных зубов, девушка встала. Простое движение, вообще не дразнящее. Но не ушла, наоборот, села ближе, рядом, так же как и Укс прислонившись спиной к необъятному стволу.
— Мне, господин пилот, жутко. Я боюсь инквизиции. Она как целое море дерьма — липко втягивает, душит, и даже когда жечь начнет — уж точно без яркости, тускло, с вонью, на глазах десятка тупых и равнодушных зевак.
— Согласен. Дрянное место. Но должно без костра обойтись. Если слишком сложно пойдет, при однозначно встречном ветре, количество задач сократим, и драпанем.
— Ладно, хорошо. Вообще вы очень сумасшедшие. Сначала я думала, что это твоя Профессор-дарк сумасшедшая, потом поняла, что ты будешь намного побезумнее. А до этого считала себя самой безмозглой во всех мирах. Удивительное девчачье самомнение.
— Нет предела совершенству, — согласился Укс. — Слушай, девчушка, а сколько тебе все-таки лет?
— Я же говорила — не знаю. Это запутанный вопрос. У нас сложно считают, там такая религиозная традиция. Но я уже старая. Меня давно пора убивать. И по законам, и вообще. Даже не знаю, почему я сейчас так боюсь. Пора.
Укс ухмыльнулся. Когда воровка сидела рядом, было почему-то легче. Нет, все равно она волновала, даже папоротниками и орехами от нее пахло как-то иначе. И ее собственное — еще не ушедшее — возбуждение чувствовалось. Между прочим, тоже безмолвный комплимент, типа кальвадосного. Но сидеть рядом было хорошо.
Вообще она права. Воровка — истинное имя. Как ни крути, не уклоняйся, не философствуй — часть пилота она уже сперла. И явно не вернет. Но! Логос свидетель, может получиться по-настоящему хорошо. Хотя с какой стати сбитым летчикам вдруг так должно повезти? Ладно, посмотрим.
Сидели, молчали, думали о своем. За близким обрывом плыла бездна: смутные искры далеких линз, туман, и почти неочевидные потоки воздуха. Дрейфовала и темная клякса Сант-Гуаноса — отсюда действительно кажущаяся мышиной какашкой. Плывет почти ровно по горизонту, долететь будет непросто.
— Вот же гадость, — прошептала воровка. — Мы могли бы встретиться у иного острова. Получше.
— Еще бы. Вполне могли. К примеру, столкнуться в Герцогстве.
— Это была случайность. Мне очень не хотелось вас убивать.
— Я так и понял. Хотя с философской точки зрения, случайности — это прыщи на лике Судьбы.
— Ненавижу прыщи. Но они, господин пилот, довольно легко лечатся.
— Иногда проще выдавить.
— Выдавливать неразумно, это вам любой лекарь подтвердит. Хотя в прыщах философской природы-заразы я ничего не понимаю. Ну и ладно, доживу глупой. Массаж ноги будем делать?
— Непременно. Завтра мне нужно быть полностью здоровым.
— Без магии не получится. Дня три-четыре еще нужно.
— Очередной прыщ судьбы созреет завтра, ему про дни не объяснишь.
— Как скажете, господин пилот, — она подала руку, помогая встать.
Ладонь была небольшой, теплой. Прикосновение абсолютно не волновало. Ну, почти не волновало. Все же, как она это делает?
Глава восьмая
Экспериментальный рейд
Долетели хорошо. Видимо, помогло напутствие Профессора, подпихнувшей дельтаплан на старте и прокричавшей доброжелательное: «давайте без заморочек! Мне орехи уже надоели!».
В общем и целом руко-лапа у Лоуд была легкая, как спровадила, так сразу поймали небыстрый, но ровный поток, высоту почти не теряли, потянули к Сан-Гуаносу. Облегченность нагрузки тоже сказывалась благотворно. Сидящая за спиной воровка практически не ощущалась, поскольку помалкивала, а руки ее, пусть и крепко вцепившиеся, вообще не чувствовались. Вот неведомо Логосу, как она это делает, но ведь делает.
У берега Укс повел аппарат вверх, прикрываясь обрывом и метя на уже проверенную посадочную площадку. Вспорхнули на кромку, с легким хрустом сели в поваленные и пожухшие кактусы. Неизменный городской дождь посадке не мешал, скорее, мутноватая унылая завеса прикрывала от возможных наблюдателей на стене.
Гости Сан-Гуаноса замерли под прикрытием серого крыла. Нет, тихо, только капли шуршат по ткани. Укс выждал еще, размышляя над тем, что ошибался — в полете воровка все-таки ощущалась, поскольку спину грела. Да, раннее утро было прохладным, потом стало еще и мокрым. В общем, с теплой пассажиркой за спиной было приятно, а теперь наоборот. Логос свидетель, в этом вопросе пилот непредвзят, оценивает справедливо, что бы там Профессор про личные перекосы не бубнила.
— Вроде бы благополучно сели, — прошептал Укс.
Воровка кивнула, мокрые волосы прилипли к щекам, ее ощутимо потряхивало, видимо, сразу и от холода, и от нервов.
— Одевайся, если у нас рясы не сперли.
Пока напарница натягивала одежду, Укс успел разобрать аппарат. Девица помогла с увязыванием стоек, шнурки не путала, с этим — зачет. Упаковки дельтаплана спрятали под прикрытие ствола большого кактуса. Пилот без всякого удовольствия обулся и накинул рясу — от сапог и тряпья так и перло плесенью, всё насквозь мокрое, отвратительное. Что за город такой, пенициллином проспонсированный?
— Теперь идем пережидать и подсушиваться.
— Это же по плану? — уточнила воровка, наконец подав голос.
С планом операции она была знакома в общих чертах. При обсуждении воздухоплаватели упирали на импровизацию, на неизменное «война план покажет». Собственно, так оно и было — Укс привык к стилю напарницы, а у коки-тэно без вольно-творческих элементов даже посещение сортира не обходится. Но с точки зрения сторонних наблюдателей этакий подход казался, конечно, диким и легкомысленным. Воровка помалкивала, не возмущалась, но как на самом деле оценивала подготовку и что об этом думала, было весьма интересно.
— Кстати, что там пистолетик? — «вспомнил» Укс.
Напарница-практикантка похлопала по бедру:
— Взяла. Почистить надо, а так не пропал.
— Хорошо. Куда нас отвести можешь? Малость денег у нас имеется, надо бы пересидеть до дневного колокола, перекусить, но без излишнего привлечения внимания. И не очень отдаленно пристроиться, лишний раз шлепать по грязи неохота.
Думала недолго.
— «У святого дуба». Внимания вообще не привлечем. Комнаты там всегда есть свободные. И от епископства недалеко.