Штурмуя Лапуту (СИ)
Укс звякнул цепью и пробурчал:
— Черт знает что такое, да простят мне столь греховное сравнение. Понтов выше крыши, а цепи ржавые, почти не смазанные.
— На меня вообще кое-как нацепили, — сообщила Лоуд, оказавшаяся в клетке напротив, на две решетки левее к выходу. — Чувствую себя каким-то бомжеватым демоном 28-го класса и тридцать третьего сорта злобности.
— Поточный метод, издержки конвейера. Ты металлолом глянула? Со сниманием проблемы будут?
— Да какие? Кандалки сами сваливаются, не под мои стройные конечности ковались. После ужина начнем?
Вопрос был риторическим. Опытные зеки-рецидивисты до раздачи ужина «когти не рвут» — это и глупо, и западло, вообще не в традиции.
С ужином не затянулось, принесли своевременно. Укс поковырял в миске — каша была даже посомнительнее давешнего кабацкого рагу. Нет уж, воздержимся. Побег с расстроенным желудком — переусложненный квест, нам сейчас не надо. Укс сидел на соломе, размышлял об оптимизации процесса побега, слушал бубнеж напарницы — Лоуд пыталась понять, какими костями кормят осужденных демонов в данной «кучумке». Получалось, что кости павианьи, что выглядело определенным нонсенсом.
…— Да нет, точно они… вот ребрышко характерное.
— Оставь эту сравнительную патологоанатомию, — посоветовал Укс. — По существу что?
— Да что… ну, очень скучно бессловесно слушать, как тебя приговаривают. На редкость тупые изуверы-шовинисты. Вот, допустим, я демон. Пусть так! Так что мне, переводчик даже в принципе не полагается⁈ Шмондюки позорные…
— Уймись. И так эта говорильня надоела.
Лоуд сказала кое-что по существу — в наблюдательности и вниманию к деталям Профессор была признанной специалисткой — потом хихикнула:
— Уксик, а чего я тебе скажу. Тебе наверняка интересно будет. Ты на зрителей нашего процесса смотрел?
— Да когда? Я же на защите сосредотачивался, мне, между прочим, это не очень привычно.
— Не прибедняйся. Отлично справился. Моя школа. Вот иной раз думаешь — вас учить, что в море пИсать — откровенно малоэффективное занятие. Но есть же очевидные результаты. Пусть незначительные, но на здешнем гнилозубом и ущербном юридическом фоне ты вполне блеснул. Вот — теперь и знакомства завел, личного покровителя урвал. Этот, как его…отец Хеодор на тебя явные виды имеет. Сексапильненький ты у нас…
Укс поморщился прутьям решетки и уточнил:
— Его ждем?
— Самый напрашивающийся вариант. Да, слегка пошловато, слегка 18+. А чего ждать от мракобесной «фаты» этого грязеванного жанра? Дождь, мрак, навоз пополам с говном, пытки жалкого перепуганного разума и грубое похотливое мужеложство. Классика.
— Прекрати! Во-первых, хорош издеваться. Меня и так мутит от запаха пыточной каши. Во-вторых, давай отмычки. Не хочу потом в спешке ногти ломать.
— Нервный какой стал, — завздыхала напарница. — Это тебя перед свиданием с отцом Хеодором колбасит. Оно и понятно — это тебе не эльфиечки с гномочками, тут все сурово и пост-модерново.
Примерились — Лоуд точно переслала по полу коридора футляр с отмычками. Укс развернул видавший виды кожаный чехол — комплект был сборный, хорошо проверенный, на все тюремные случаи. Хранился в походной аптечке, поскольку сокращение срока тюремной отсидки и состояние здоровья связаны напрямую, это всем известно. Вот где Лоуд прячет аптечку и прочее на своем крайне лаконичном и открытом миру теле — вопрос. Видимо, уцелели остатки искусства сотворения иллюзии. Хотя возможны и иные варианты. Но о них лучше не думать. Не особо обыскивают тощее коки-тенское чучело, вот и хорошо.
Основная проблема в подобных случаях: не само освобождение от оков, а поддержание впечатления, что цепи остаются на своем штатном месте и надежно удерживают узника. Ну, с этим Укс справился — и не в первый раз, да участие в преподавании обязательного курса лекций Островного университета «Основы тюремно-лагерного быта и бег-рывка» многое дало. Небезынтересный был курс — по сути, конференция по обмену опытом, практически все, начиная от Светлоледи и кончая юным Мааром, «имели, что сказать за Колыму».
Укс занялся замком на двери. Тут получалось глуповато: замок был понятный — распространенная конструкция Амбарно-Тюремный-Гиганто-Простак, но висел крайне неудобно. Попросту не заведешь в замочную скважину отмычку изнутри, огромный размер замка и мешает. Ладно, решим иным способом.
Напарники обсудили нелепую манеру вешать шмондецовые и жутко устаревшие замки, но тут снаружи донесся звон полночного колокола и одновременно у подвальной двери приглушенно зазвенели ключами.
Укс прислушался и вздохнул — святой отец Хеодор явился не один. Осложняется дело на глазах, вот к Логосу не ходи, беспокойная ночка выдастся.
Зашаркали шаги по истертым камням пола коридора. Так, сюда один идет, спутника и фонарь у дверей оставил, образумился слегка, скромность проявил инквизитор. Укс еще раз вздохнул, опустился на колени, взялся за прутья решетки. Теперь еще рожу нужно скорчить посмущеннее и жалостнее.
— Ждешь, грешник? — довольно пробормотал проницательный отец Хеодор.
— Жду, святой отец, — признал пленник. — Жду и надеюсь.
— Так не будем время терять, — прихрюкнул инквизитор, бесстрашно просовывая потную ручонку в клетку и похлопывая по щеке коленопреклоненного грешника.
Укс подумал, что напарница абсолютно права: порой подвиги — занятие утомительное, а то и вообще откровенно гадкое.
Святой отец даже дыхание в предвкушении затаил — некоторые извращенцы страшно любят, когда им медленно и томно сутану поднимают. Укс взялся за цель — в общем-то, как и вожделел поганый гость, только вчетверо крепче. Отец Хеодор издал едва слышный панический звук и замер, полностью парализованный болью.
— Живо до замка дотянулся и отпер, — шепотом наметил план действий безжалостный заключенный.
Вот отвратительнейший момент — от прихваченного святого отца несло густой смесью потной ослятины, кальвадоса и сроду нелеченного кариеса. Привстав от боли на цыпочки, инквизитор страстно тянулся к замку, прутья решетки, заякоренная плоть и затуманенное от боли сознание очень мешали. Укс слушал, как скребет дрожащий ключ по замку, и размышлял о том, что нужно как-то жизнь и профессию менять, надоело вот это всё.
Замок неохотно взвизгнул и покинул свое место.
— Сюда отдал, — приказал Укс.
Святой отец молча передал тяжеленный как гиря железный кругляш. Сам отец Хеодор уже даже трепетать не мог — боль, балансирующая на тонкой грани «почти невыносимо — уже бессознательность» парализовала все чувства и мысли.
— Зови. Кто там у тебя топчется? Зови его сюда. Лучше естественно покличь, без предупреждений, а то сильно пожалеешь, — намекнул Укс.
— Эй, сюда бутылку неси! — тоненько-тоненько воззвал отец Хеодор.
Прозвучало совершенно неестественно — словно ошпаренный цыпленок пропищал. У дверей помедлили в явном замешательстве, потом все-таки затопали по коридору. Ну, так оно и лучше.
Свет фонаря приблизился — источник масляного света и емкую бутылку нес пухловатый послушник с единственной нашивкой ряд-брата на мятом погоне. На страстно прижавшееся к решетке начальство дисциплинированно не смотрел, протягивал бутыль.
Укс возвел сжатие в следующую степень — инквизитор мгновенно обеспамятел, сполз по решетке. Из преисполненных болью и воздухом легких с громким шипением выходил вонючий дух.
— Сомлел от блаженства, — сообщил Укс, ловя послушника за ворот сутаны. Рванул к прутьям — дурак и понять ничего не успел, приложился головой, тут же получил добавку замком по темени. Уже бессознательный, сел на колени рядом с отцом Хеодором.
— Вот чего у вас не отнимешь — так это слаженной организованности, — проворчал Укс, с отвращением обтирая ладонь о не очень чистую сутану послушника.
Вышел за решетку, подхватил фонарь.
Лоуд выглядывала в коридор — компактная земноводная голова пролазила сквозь прутья решетки.
— Быстро там у вас. Даже чересчур, — заметила узница. — Зрители слегка разочарованы. Могли бы краткую, но яркую оргию изобразить.