Свет мой (СИ)

Не на агрессии и зле.
И если доброты не будет,
То ничего не будет на земле.
Мир держится на состраданье,
А не на важности пустой.
Вот кто-то свет потёмкам дарит,
Чтоб озарить жизнь красотой.
Так пусть в нас совесть не убудет
И правда не сорвётся вниз…
Мир держится на мудрых людях,
Как держится при солнце жизнь.
Я намеренно не достала из кошелька пятьсот рублей — дети должны уметь расставаться со своими деньгами для помощи другому человеку. Отдавать «потерю» пошли все втроём. Галина Николаевна, встретив ребят, заплакала и сказала, что они уже вторые принесли деньги, поэтому пятисотку брать не стала, а пригласила детей на кухню, предложив им чай с печеньем. Уходя, Марсель незаметно для Галины Николаевны оставил деньги под вазочкой с сахаром.
— Я горжусь вами, дети, — сказала я по их возвращении. И это была правда.
На весенних каникулах мальчики решили съездить к бабушке в Городок, давненько не виделись, к тому же она звала ребят погостить. Саша, как всегда, проинструктировал парней на предмет поведения в гостях, времени пребывания и с чувством исполненного долга отпустил.
Я была спокойна за мальчиков: они не безрассудны в своих действиях и поступках, умеют правильно себя вести в обществе, когда, конечно, нужно — пусть съездят, развеются.
Не прошло и трех дней, как позвонила бабушка и сквозь слезы сказала, что ребята решили ехать домой. Не в традициях Светланы Михайловны было плакать, значит, произошло что-то серьезное. Я была в недоумении:
— Что случилось? Они вас обидели?
– Нет, что ты.
— Что тогда? — не выдержала я, — не тяните, скажите, они здоровы?
— Да.
— А вы?
— Со мной тоже всё в порядке, только подскочило давление.
Далее последовал подробный отчет о пребывании детей у Светланы Михайловны. Мальчики ехали с пересадкой в Барнауле, там встретились с родственниками и, погостив у них день, отправились в Городок. Уж бабушка расстаралась: для любимых внуков напекла пирогов, нажарила блинов, налепила пельменей и вареников. Позже ребята помогли ей решить бытовые проблемы, накопившиеся с нашего последнего к ней визита: то в одной из комнат плохо работал выключатель, то розетка искрила, то сломался утюг, купила новый, качественный, но этот-то тоже жалко. Ребята, достав инструменты отца, без возражений стали исправлять мелкие погрешности, потом помогли по хозяйству. На это ушло полдня. Что делать, чем еще заняться, не знали. Бабушка предложила сходить на улицу, проветриться, но парни отказались — там холодно и слякотно. Немного посидели в соцсетях, а потом решили почитать — у Саши в отчем доме была очень хорошая библиотека. Томики книг о Шерлоке Холмсе пришлись как нельзя кстати. Так и прошло дня два. На третий день Светлана Михайловна еще более настойчиво стала отправлять парней на прогулку — не дело целыми днями сидеть дома. Можно сказать, находятся в экологически чистом районе, а не гуляют, не насыщают легкие свежим весенним воздухом. Немногим позже она, понимая, что мальчики не вдохновились пожеланиями бывшего фельдшера выйти на улицу, пригласила в гости для поддержки соседских мальчишек.
— Помнишь, Стасик, своих приятелей Сергея и Володю? Вы года три назад очень хорошо дружили? Пойди, проветрись с ними, поиграйте, погуляйте, ребятки. Что в хате сидеть-то, ведь каникулы, отдыхать надо активно. А то дома всё или за компьютерами, учебниками, или за чтением книг, и здесь то же самое. Это совершенно неправильно.
Стас нехотя оделся и ушел, бубня под нос:
— Неправда, мы не только учимся, еще кружки и секции посещаем.
— Ну, а ты, Марсель, что не идешь? — продолжила правильно воспитывать Светлана Михайловна.
— Баб, ну ты мне и нашла компанию. Сколько лет мне и сколько им, сравни.
— Ну, хорошо, тогда посиди дома.
Прошло часа три, Стас не возвращался. Бабушка занялась готовкой и не услышала, как хлопнула дверь — из дома вышел Марсель. Он, понимая, что малому уже пора быть дома, отправился на его поиски. Неподалеку играющие малыши сказали, что большие ребята ушли на речку — они всегда там пропадают. Марсель направился туда же и как вовремя: соседские мальчишки, осторожно бредя по льду, уже слабо покрывающему речку, дошли до полыньи, один из них нагнулся зачерпнуть воду. Вдруг он резко покачнулся и свалился в неширокую полынью, второй мальчишка отскочил назад и громко от страха закричал. Паренек хватался за хлипкий лед, который тут же крошился, казалось, вот-вот и ребенок пойдет ко дну. Марсель среагировал молниеносно: снял с брюк ремень, осторожно подобрался к полынье, лег на живот, бросил мальчишке другой конец ремня и потихоньку, методично стал тянуть к себе, одновременно, помогая ногами и рукой, карабкался назад. Времени прошло минуты три, а казалось, вечность. Вытащив мальчика на берег, Марсель снял с себя куртку и отдал спасенному, прежде сбросив с него верхнюю одежду. Сын едва справился с трясущимися от напряжения руками и ногами, тем не менее, это не помешало ему отругать товарищей по несчастью за безрассудный поступок:
 
— Уши бы вам надрать, да родители за меня это и так сделают, — и после продолжил уже спокойнее: — А ну-ка говорите, где Стас?
— Он ушёл. Мы его позвали на речку походить по льду, он отказался, еще и дураками нас назвал.
— Вы и есть дураки. Слушаю вас, а сам будто репортаж из детского сада смотрю. В шестом классе учитесь, а ума ни на грош.
Через пятнадцать минут на улице все уже знали о происшедшем. Бабушка всплеснула руками, накинулась, было, на Стаську с криком, почему тот не объяснил ребятам, что нельзя ходить на речку без взрослых, но Марсель прервал её воспитательный момент.
— Ба, а что малой сделал-то не так? Не остановил их? Так у каждого своя голова на плечах. Да и как он мог их не пустить, если они старше брата? Меня бы, конечно, послушали, а его с чего? Или ты думаешь, что Стас обязан был бежать к родителям и жаловаться на ребят, собравшихся на речку? Думаю, это здесь норма — проведение такого досуга, будто вы не знаете, что вся малышня там обитает. Ты радуйся, что у Стаса ума хватило не идти за ними, молодец, свое мнение имеет. За это вот надо хвалить.
— Вот именно, он должен был сказать обо всем взрослым, — была непреклонна бабушка, — ибо «с молчаливого согласия совершается все зло на земле».
— Ба, мы, наверное, поедем домой. Стас, ты как думаешь?
— Я как ты.
— Ну, вы что? Останьтесь, я вот и баньку затопила, ваши любимые пироги с черемухой испекла. Не уезжайте, прошу.
Вечером этого же дня пришла делегация родителей с благодарностью за спасение детей, а утром сыновья уехали домой.
Позже нас пригласили в управление МЧС для вручения Марселю Александровичу Огоньку грамоты «За спасение утопающего». Как же мы гордились сыном, как за него радовались!
А он всё искал взглядом Софью и улыбался. Его голубые отцовские глаза были полны счастья, а с хрипотцой голос выдавал волнение.
После одиннадцатого класса парню предложили поступать в высшее учебное заведение МЧС России, отец, между тем, советовал подать документы в военное училище, дедушка — в юридический институт. Я молчала: каждый должен сам определиться с будущей профессией, но каково было наше удивление, когда через год, после одиннадцатого класса, сын решил поступать на факультет психологии государственного университета.
Еще более меня удивило понимание того факта, что Марсель любит Софью. «Может, все-таки показалось?» — тешила я себя надеждой.
К сожалению, узнала я обо всем слишком поздно, когда ко мне в руки попал дневник дочери. Она передала его сама, чтобы не отвечать на неудобные вопросы.
  
Глава 10
 
Из дневника Софьи Широковой
3 сентября 2005 г.
Привет, книга. Да, у всех дневник, а у меня целая толстенная книга для записей, ну и пусть, так даже лучше. Знаешь, ты у меня особенная — реликвия, можно сказать, потому что появилась не случайно, а благодаря папе-младшему. Этот первый свой подарок он преподнёс маме в День учителя, когда она только-только начала работать, да так тебя ни разу и не использовала, берегла, наверное, как память. Реликвия, слушай, я что подумала, может, и ты мне принесешь удачу и счастье, как маме когда-то?