Двойная рокировка

Элизабет ван дер Меер по-хозяйски окинула взглядом море голов, камер и блокнотов. Все шло как нельзя лучше. Здесь собрались все нужные люди. Значит, сообщения о картине появятся во всех журналах, газетах и новостях. Самой главной изюминкой станет ее интервью журналу «Тайм аут», назначенное на следующую неделю. Его прочитают миллионы людей, привыкших обращать внимание только на знаменитостей или импрессионистов. Публика валом валит на выставки типа «Вермеер», «Париж в картинах Мане» или «Импрессионисты в Аржентейле», а русским авангардом пренебрегает. Нельзя сказать, что его забыли, поскольку это означало бы, будто было такое время, когда его знали. Теперь же есть шанс познакомить с ним публику.
Она не видела Делакло, которая сидела в глубине зала и ждала.
Спустя несколько часов Роберт Грейсон потягивал виски в салоне бизнес-класса на высоте нескольких тысяч футов над Атлантикой. За стеклом иллюминатора чернело небо, затянутое непроницаемой пеленой облаков. Впереди был горящий огнями Нью-Йорк, позади остался спящий Лондон.
Национальная галерея современного искусства напоминала большого белого мотылька, прильнувшего к земле на южном берегу Темзы. Громада из стали, бетона и стекла была окутана дымкой дождя. Тусклые желтые фонари бросали на стены зыбкие тени. За темными окнами мирно спали картины. На газоне перед входом в музей чуть слышно жужжал световой знак.
Потом свет погас.
  
ГЛАВА 15
 
— Вы что, издеваетесь, черт вас побери?! — завопил Тоби Коэн, пока Эйвери безуспешно нажимала клавиши, бросая взгляды в сторону темных экранов, практически неразличимых в абсолютной темноте лишенного окон помещения. — Что, черт возьми, происходит в этом проклятом месте?
— Сэр, отключены все источники энергии, включая аварийные генераторы.
— Я и сам это вижу, будь я проклят. Где вы там?
— Одну минуточку, сэр.
Эйвери покопалась в темноте, и комнату вдруг осветил яркий белый луч.
— Вот, возьмите, сэр, — сказала она, протягивая Коэну фонарик.
Второй раз на этой неделе Коэну пришлось лезть в черный стальной шкаф за оружием. «Староват я стал для таких приключений», — подумал он.
— И это после того как мы перетряхнули всю нашу компьютерную систему. Эта хреновая защита ни к черту не годится…
— Дело не в том, сэр. Компьютеры здесь ни при чем, это не хакерство. Наша новая охранная система практически неуязвима. Кроме одной мелочи: ей нужно питание.
— Они вырубили электричество во всем здании?
— Да, только так можно отключить компьютеры. Они не забыли даже про аварийные генераторы. Насколько я понимаю, музей обесточен.
— Они убедились, что через парадный вход не пройти, и решили проникнуть с черного.
— Своего рода гордиев узел, сэр.
— Мне наплевать, что это такое, но пока я дежурю, ни одна сволочь и близко не подойдет к картинам.
— А вы уверены, что они хотят что-то украсть? Возможно, это опять игра мускулами.
— Зачем? Какого дьявола они нас достают? Вызовите охрану по радио.
— Связь поддерживается через компьютер, сэр. Но у нас есть автономные переносные рации.
Пошарив по комнате фонариком, Эйвери отыскала рацию и, нажав на кнопку, стала вызывать охрану.
— Центр управления вызывает вторую и третью охранные бригады. Вы нас слышите?
Последовала продолжительная пауза. Коэн остановился и затаив дыхание ждал ответа.
— Третья бригада на связи. Мы вас слышим.
Коэн и Эйвери с облегчением вздохнули.
— Вторая бригада на связи. Мы вас слышим.
Коэн забрал у Эйвери рацию.
— Это Тоби. Что там у вас происходит?
— Третья бригада на связи. Мы обходили третий этаж, когда внезапно погас свет. Здесь ни хрена не видно.
— Следите за своими выражениями, Стаммерс, черт бы вас подрал. Надо разобраться, что произошло. Вторая бригада, где вы?
— Мы на первом этаже. Перед тем как погас свет, раздался взрыв. Правда, довольно приглушенный, так что мы не поняли, где он произошел. Но похоже, рвануло здорово.
 
— Что значит «здорово»?
— Даже пол тряхнуло.
— Ничего себе.
— Какие будут распоряжения?
— Вторая бригада остается на первом этаже. Третья прочесывает третий. Мы с Эйвери проверим второй этаж. Я надену очки ночного видения, но у нас здесь только две пары, так что вам придется использовать фонарики. Стойте тихо и слушайте. Мы ни черта не видим, но слышать пока можем.
Коэн пристегнул рацию к поясу и протянул Эйвери пистолет.
— Но, сэр, я не умею…
— Замолчите. Мы должны связаться с полицией.
— Но, сэр…
— Эйвери, у нас воры. Надо что-то делать.
— Я понимаю, но…
— Никаких «но».
— Кнопка тревоги работает от электросети, радио и телефон — тоже. Наши мобильные в раздевалке на первом этаже. Мы не сможем связаться с полицией. Мы здесь в западне.
— Тогда будем прорываться.
Третья бригада блуждала по темным безмолвным коридорам. Небо за окном затянули тучи. Ничто не нарушало непроницаемую черноту ночи — ни мерцание луны, ни свет фонарей. Лишь тонкие лучики фонариков осторожно скользили по стенам, к которым жались картины, беспомощные и беззащитные, как новорожденные ягнята. В музее имелись камеры слежения, внешняя и внутренняя сигнализация, замки на дверях и опускающиеся железные решетки, блокировавшие входы на этажи. Но все это работало на электричестве. А без него единственной защитой картин являлись замки на входных дверях и рамы, прикрученные болтами к стенам. Не слишком надежный бастион. В музее как-то не рассчитывали на подобные нападения, поэтому там имелось всего шесть ночных охранников. После вчерашнего инцидента успели усилить лишь сетевой компьютерный заслон. И вот теперь охрана лишилась возможности что-либо видеть.
Охранники Стаммерс и Фокс шли по залам, освещая фонариками картины, которые не могли защитить. Они были похожи на пастухов, попавших в снежный буран, когда овцы разбегаются, рискуя попасть в зубы подстерегающих их волков.
Вдруг раздался какой-то звук.
— Ты слышал? — спросил Фокс, останавливаясь.
— Ага.
Они подняли пистолеты. Снова тот же звук. Как будто играют в футбол. Охранники обернулись и застыли.
— Я ясно слышал, — сказал Стаммерс, направляясь в ту сторону, откуда раздался шум.
Похоже, звук доносился из соседнего зала. Фокс последовал за напарником.
— Опять девятый зал?
— Ну да.
— Прямо как в прошлый раз.
— Точно.
Они медленно продвигались вперед, освещая фонариками пол.
— Только теперь мы не сможем опустить решетки.
— Да уж.
Они остановились. Было темно как на дне моря. Перед ними зиял вход в зал.
Там промелькнула какая-то фигура. Повернувшись ей в след, они услышали голос:
— Не стреляйте, это мы!
Из девятого зала вышел Тоби Коэн и направил луч фонарика себе в лицо, осветив поднятые на лоб очки ночного видения.
— Фу ты Господи! — произнес он. Рядом с ним стояла Эйвери, тоже в очках ночного видения. — Эйвери идет вызывать полицию. Здесь явно что-то происходит. Я не хочу рисковать. Давайте проводим ее до выхода.
Они двинулись темными пещерами залов и вышли к застекленной входной двери, сквозь которую пробивался слабый свет. Эйвери отперла ее ключом.
— Дойдите до ближайшего телефона, а потом ждите у входа, чтобы впустить полицейских. Мы внутри можем их не услышать. И, ради Бога, скажите им, чтобы привезли какой-нибудь свет.
Коэн открыл дверь, выпустил Эйвери на улицу и снова запер замок.
— Посидим взаперти, ребята. Надеюсь, ничего страшного за это время не произойдет.
Квартира Роберта Грейсона в Сент-Джон-вуд находилась на другом берегу Темзы, всего в нескольких милях от музея. В подвале его дома раздался звук, похожий на глухой удар по футбольному мячу. Потом звук повторился.
По коридору бесшумно прошли ноги в обернутых войлоком ботинках и осторожно толкнули металлическую дверь. Длинный тонкий стержень скользнул по стене и глубоко вошел в замочное отверстие висевшего там металлического ящика. Через минуту замок отскочил и дверь открылась. Рука в тонкой перчатке стала перебирать предохранители, пока не нашла нужный.