Последняя из рода Гррой. Зелье старика Эдди (СИ)

—Его Величество сказал, что гобелен после войны пропал.
—Переместился,—ответил Алан, не отрываясь от игры.—из замка короля в замок Грроев.
—Ты украл гобелен?—мужчина промолчал, и Амальтея, подвинув кресло, села напротив Дигеренса.—Я прочитала книгу. Несколько раз. Пару глав выучила наизусть.
—Я рад, что Стенли научили тебя читать.
—В ней нет ответов на мои вопросы.
—У меня их тоже нет.
«Терпение творит чудеса»,—мысленно сказала мисс Амальтея и поджала губы. Для неё оставалось загадкой, почему настроение Алана менялось со скоростью света. Он то безумен, как буря, то спокоен, как штиль. Взаимосвязанных причин столь изменчивого поведения Амальтея не находила.
—Я думала, что мы поговорим, обсудим план дальнейших действий.
—Я слушаю.
Длинные пальцы мужчины скользили по клавишам, преображая ноты в поистине волшебные звуки. Игра расслабляла Дигеренса, снимала усталость от тяжёлых мыслей о прошлом, предстоящей войне и вынужденной конспирации перед королём. Эйфорию он, конечно, не испытывал, зато отвлекался на пару часов. За сутки до приезда Амальтеи в город Алан провёл за клавесином весь день.
—Чтобы понять, о каких поколениях идёт речь в пророчестве, я должна узнать историю происхождения чистокровных династий. Эмиль Баде́ш не упоминает об этом даже вскользь, но Роджер Уинсли рассказал мне легенду о принцессе, чей поступок послужил причиной первой войны Трёх Роз.
—Чушь драконья! Как же вы, женщины, любите слюнявые легенды о любви!—возмутился Алан и убрал пальцы с клавесина, но, совладав с собой, медленно выдохнул, вернулся к игре и продолжил.—История принцессы Камелии носит другой оттенок, не романтичный. Она действительно эээ…—мужчина вскинул брови, подбирая точное слово,—навязалась дракону, но он её не любил. Драконы вообще не способны на любовь. Их сердце, такое же, как чешуя: холодное и скользкое.
—У Клычка тёплая чешуя.—протянула Амальтея.
—Клычок — по драконьим меркам — ещё ребёнок. Кто знает, может, малышами они могут любить, но когда вырастают, то становятся безжалостными убийцами. И принцесса, заметь, познакомилась со взрослой особью, поэтому взаимная любовь исключена. Она влюбилась в дракона, который на тот момент служил тёмной колдунье, предполагаю, что неосознанно лишила его свободы и увязалась за ним. Потом, я уж не знаю, каким чудом, принцесса понесла: родила трёх сыновей, у которых было по два имени. Первое — то, которое дала им мать. Второе имя дал отец, то есть, дракон, и они звучали как Грой, Уинсли и Уорел. Разумеется, по старшинству. Перевод имён с драколинга не сохранился. Два старших сына жили на Огненных Землях, младший, Уорел, отправился в замок деда. Мне доподлинно неизвестно, что не поделили между собой Грой и Уинсли, но эти ребята развязали войну, которая распространилась на все земли Эндельстана.
—Когда на белую розу Уореллов попала кровь Уинсли, роза Грроев почернела.—Амальтея повторила слова Роджера Уинсли.
—Не стоит жалеть Уореллов.—сказал Алан таким тоном, будто они обсуждали не войну, а обед.—Они с первой войны вредничают: бегают туда-сюда и не могут определиться за кого воевать. Лишь ко второй войне поумнели: держались в стороне.
—В первой войне победили Гррои?
—В первой войне победили люди. У короля была сильная армия, драконоборцы. Что им могла сделать кучка разобщённых драконорожденных? Гррои пришли к власти потом и крепко держали её в руках, пока трон не перешёл к твоему деду. Второе имя, между прочим, вы получили не так давно.
—Мы не с самого начала его носили?—удивилась Амальтея.
—Нет. Вы считались драконорожденными, а не чистокровными. Твоя отметина на руке раньше была символом позора, а не гордости. Драконорожденных так клеймили, клеймили их родственники. И к твоему сведению, раньше отметина выжигалась, а не появлялась от соприкосновения рук.
—Она появляется от соприкосновения рук?
—Да, вот так.—Алан приложил правую руку к запястью левой.—Только не говори, что ты думала, будто родилась с ней.
—Значит, роза досталась мне от матери?
 
—Отметина передаётся от прямого предка, таким был твой отец, а не мать. Проще говоря, таким образом мистер Гррой признал тебя своей наследницей.
—Когда мы получили вторые имена?
—Когда один из беломордых королей – Грроев запретил охоту на драконов и признался подданным, что он драконорожденный. Всем потомкам Камелии приказали взять драконье имя и удвоить в нём вторую или последнюю букву, Уинсли отказались.
—Почему?
—Звучание «Уиинсли» им не понравилось.—Дигеренс противно растянул «и» и засмеялся.—Жители подтрунивали над ними и называли поросятами, иногда хрюкали им в спины. Уинсли и сейчас недолюбливают ни в городе, ни за его пределами.
—Тем не менее, в войне их никто не обвиняет.
Мужчина прищурил один глаз.
—Уинсли хитрые, им всё сходит с рук. После смерти мистера Грроя они упали на колени перед королём и нагло солгали, глядя ему в глаза, что Гррои заставили их встать на сторону тёмной магии. Король простил и помиловал обоих супругов.
Большим пальцем Амальтея потёрла переплёт книги. Тэмперенс, на первый взгляд, милая и добрая женщина, оказалась страшным врагом. Насчёт злодеяний Роджера у девушки не возникало сомнений, а вот его жена порядком разочаровала.
—Чистокровными мы стали тоже благодаря королю-Гррою?
—Да. Наши предки делили людей на чистокровных, нечистокровных и драконорожденных; вы много лет относились к последней категории. Они определяли чистокровность внешностью и землёй. Голубые глаза и белые волосы у южан, чёрные глаза и тёмные волосы были характерны для северян, зеленоглазые шатены проживали на западных землях, а кареглазые — на востоке. Нечистокровным признавался любой человек, не подходящий под это описание. Если у тебя русые волосы и голубые глаза, значит, ты нечистокровный или, того хуже, колдун. Суровые законы были у первых жителей Эндельстана, да.—Алан улыбнулся, и Амальтея решила, что он вспомнил что-то приятное.—В юности Роман испробовал много способов, чтобы завоевать внимание девушек. Драконорожденным он не был, магией к тому времени владела половина королевства, поэтому Роман не придумал ничего лучше, чем хвастаться «чистокровностью предков», то есть определённой внешностью. Глаза у него, конечно, голубые, но волосы от рождения тёмные. Он купил у соседского мальчишки плохо смешанную сыворотку, которая должна была изменить ему цвет волос на «южный». Сыворотка сработала, Роман стал блондином и какое-то время даже пользовался успехом у противоположного пола. Однако действие сыворотки оказалось недолговечным. Тёмные корни волос Романа начали отрастать: отрасли до середины и остановились. Что он только не делал: и стригся, и брился на лысо, но всё без толку. С тех пор так и ходит: с отросшими корнями.
—И ничего нельзя изменить?
—Он смирился. Боги наказали его за вмешательство в судьбу. Теперь Романа злит только, когда в его имени ударение ставят на вторую букву.
Амальтея, отложив книгу, подошла к гобелену. Бежевые нити, выступавшие фоном картины, на ощупь жёсткие и грубые слегка потемнели то ли от времени, то ли от пыли. Тёмно-синий дракон, обхватив лапами меч, смотрел в сторону, и девушка непроизвольно повернула голову. Там, возле кровати Алана, в подставке для зонтиков стояли деревянные луки с зарубками на кибите и ржавые мечи.
—У волшебников вторые имена появились раньше.—сказал мужчина, его игра стала гораздо тише.—Дигеренс — первый белый маг, а граф де Брюар — родоначальник злой магии. Но колдуны стараются их не использовать по личным соображениям. Прежде магические способности передавались по наследству, сейчас же любой желающий, если позволяют средства, может купить палочку и колдовать в своё удовольствие.
—Зачем ты используешь палочку, если, как сын волшебницы, может колдовать без неё?
—Палочка удваивает силу заклинания.
—А Стенли?—нахмурилась Амальтея, вспомнив, что у её приёмных родителей тоже было второе имя.—Питер и Джин не занимались колдовством, розу на руках я не видела.