Женский роман (СИ)

— Так а вы сами-то ей звонить не пробовали? — подал голос «Анатоль».
— Пробовал.
— Ааа, — протянул мужик в полотенце и понимающе вздохнул. — Это многое меняет.
Сразу же после разговора с Люси и Анатолем, Вересов позвонил Игорю. Сказать о бабке в Хмельницкой области. Мало ли!
Прошло еще несколько дней. Похожих друг на друга. Совершенно безрезультатных. Единственное, что оставалось Максу, по-прежнему ждать. Именно это и не получалось. Ждать не получалось совсем. Решив отвлечь себя работой, Вересов в одно распрекрасное весеннее утро, если судить по календарю, а не по погоде, приехал домой — собрать некоторые документы и удивить народ своим появлением в офисе.
И застрял на кухне, соблазненный Аллой Эдуардовной на кофе с имбирем, где его и застал Кирилл, собранный для того, чтобы ехать в школу. Теперь парень выглядел настороженным и очень серьезным. Он осторожно кивнул с порога и подошел к столу. Отпил из приготовленной домработницей чашки с чаем несколько глотков и спросил:
— Нашел?
— Нет, — коротко ответил Макс, листая бумаги в папке.
Кирилл еле слышно выдохнул и направился к двери, как вдруг остановился на пороге и посмотрел на отца.
— Я не знаю, говорила она тебе про анонимки или нет, — решительно сказал он. — Но это тоже я.
Вересов-старший поднял на него глаза.
— В креативности тебе не откажешь.
— Типа того, — буркнул Кирилл. — А еще я ей сказал, что вы с мамой хотите сойтись.
— Но ведь ты знаешь, что это не так?
— Знаю. Она — вряд ли.
— Не переоценивай себя, Кирилл, — сказал отец и вернулся к документам.
Кир потоптался еще немного и вышел. Минут через пять за ним хлопнула входная дверь.
  
21. Кир, а папахен твой когда жениться успел?
 
За минувшие две недели Кирилл умудрился пройти все круги ада, не пройденные им за минувшую жизнь. В общем-то, очень многое в его жизни теперь было впервые. Окончание зимы было кошмарным. Главным образом в том, что Вересов-младший начал понимать, что значит расплачиваться за свои собственные поступки.
Справедливости ради, первые ростки сомнения в своей правоте зародились в нем в тот злополучный и запавший в память четверг, когда впервые в жизни его ударил отец. Никогда, никогда раньше Максим Вересов не поднимал руку на собственного сына, что бы тот ни отчебучил.
И никогда ему не забыть взгляда отца в тот момент, когда поливал грязью Стрельникову.
Но тогда Кирилл все еще думал о том, что отец прав — Марина Николаевна выбрала не его. И тупо мстил. Все. Ничего больше.
Он ненавидел и отца, и Стрельникову за то, что ему было больно.
Виноваты в этой боли были они. Им и расплачиваться.
Но ему даже в голову не приходило, насколько все это может оказаться серьезно для Вересова-старшего.
Он был уверен, что через пару дней отец отойдет, успокоится, и они смогут серьезно переговорить. Что злится он не столько на самого Кирилла, сколько на то, что тот не дал ему наиграться с новой пассией. Этих пассий Кирилл навидался. Точнее, знал, что они были. Как-то приходили в жизнь отца и незаметно из нее исчезали. Знал, что их было много, что надолго они никогда не задерживались. Даже примерно представлял себе вкусы отца.
Марина Стрельникова в них и вписывалась, и нет…
Нет, конечно, задница и грудь у нее отлично укладывались в систему координат папаши. В остальном она была для него… простовата, что ли.
Как оказалось, Кирилл ошибался. Еще в тот проклятый четверг начал понимать. Хотя и не до конца. Знал, что в пятницу отец не спал всю ночь. Потому что не спал сам — ждал, когда скрипнет дверь лоджии. Скрипнула только утром, когда Кирилл сбегал в школу — находиться дома стало невыносимо.
— Самостоятельный! — весело прокомментировала Алла Эдуардовна, провожая его в коридоре.
— Да я уже привык! — отозвался Кирилл. Хотя ни черта он не привык.
По гимназии активно ползли слухи о произошедшем.
Кто тот идиот, которого хотела негласный секс-символ школы Марина Николаевна, и который заложил ее дирику, пока было неизвестно. Но зато очень хорошо знали, что этот придурок точно больной на голову. От такой девки отказаться!
 
Вместо того чтобы сидеть на уроке, почти весь день Кирилл проторчал в соседнем дворе, заменившем во время ремонта курилку, пытаясь разобраться в произошедшем. И в ужасе осознавал, что сотворил какую-то, мягко говоря, хрень. Ситуация усугубилась, когда к нему подвалил Дрон.
— Это ты? Твоя работа? — зло спросил Новицкий, остановившись в шаге от Кирилла.
— А ты как думаешь? Похоже на мой почерк?
— Похоже на почерк последнего кретина!
— Тогда приятно познакомиться. Это был я. Секс на выпускной сорвался, правда.
— И как оно теперь? — Дрон достал сигареты, зажигалку и медленно прикурил. — По ночам спишь нормально?
— Конкретно эту ночь не спал вообще, — Кирилл уронил лицо на ладони. — Андрей, я в нее влюбился, походу.
Новицкий зло заржал.
— Ну и дебил! Лапал бы себе Кудинову дальше. А теперь из-за тебя нормальную девку из школы выгнали.
— Эта нормальная девка — любовница моего папаши! — глухо пробормотал Кирилл.
— Жлоб ты, Вересов! — Дрон отбросил недокуренную сигарету и, резко развернувшись, пошел обратно в школу.
Кирилл на уроках так и не появился. Через пятнадцать минут он уже ехал на метро домой. Он просто хотел, чтобы все оставили его в покое.
Но покоя не было и дома.
Сначала позвонила мама. Из аэропорта — сообщить об отлете в Штаты и попрощаться, что в нормальном состоянии его бы обрадовало. Но не сейчас — сейчас это значило, что он остается с отцом один на один. Не то чтобы он раскаивался, но сознавал, что тот еще не остыл.
Потом был звонок дяди Игоря. Типа, крестного. Общались редко, зато весело. Иногда он таскал Кирилла на конную ферму, где сам ездил верхом. В общем-то, других общих интересов у них не было. Если не считать того, что где-то год назад дядя Игорь решил провести с ним разговор на тему полового созревания и сунуть в бумажник презерватив. О том, что на ту же тему отец поговорил с ним, когда ему было еще тринадцать, Кирилл упоминать не стал, чтобы не расстраивать крестного, который, по всей видимости, старался. С какого, правда, перепугу, непонятно, но старался.
Звонок был внезапным, и Кирилл понадеялся, что речь пойдет о визите на конную ферму — ему не помешало бы теперь отвлечься. Он ошибся.
— Кир, а папахен твой когда жениться успел? И почему его жена не носит вашу фамилию, а? — жизнерадостно спросила трубка после традиционного допроса на тему оценок и планов на будущее.
— В смысле? — не понял Кирилл.
— Да говорит, жена от него сбежала. Что там у вас происходит, а?
— Какая жена? — едва не свалившись с дивана, проорал Кирилл.
— Марина Стрельникова.
— Б*я!
Других слов для характеристики сложившейся ситуации у Кирилла не было.
Никогда в жизни ни одну из своих многочисленных баб отец не то что женой, но невестой или просто девушкой не называл! А тут… так просто?
Выслушав длинную и путанную тираду дяди Игоря о том, почему материться плохо, Кирилл с ним, в конце концов, согласился. Пообещал следить за языком. И сбросил вызов. После этого он впервые набрал номер Марины Николаевны, забитый в его телефон. Абонент был вне зоны действия сети. Оператор предложил перезвонить попозже.
Зачем он это сделал, не знал. Что говорить, не знал тем более.
Но этот порыв оказался настолько сильным, что не удержался. И в то же время с облегчением выдохнул, когда понял, что голоса бывшей классухи в этот вечер не услышит.
Часом позднее в комнату зашла Алла Эдуардовна и сообщила, что отец решил выходные провести на даче. В этом ничего удивительного не было бы, если бы Кирилл совершенно точно не был уверен, что он там будет один. И никого не притащит через день после исчезновения девушки, которую он дяде Игорю представил как жену.