Тринадцатый император. Дилогия (Авторская версия)

— Ну и где прикажете найти секретаря за оставшиеся до заседания двадцать минут?! Дернул же меня бес сказать о «подходящей кандидатуре», когда ее и в мыслях не было, — на этих словах граф тяжело вздохнул и засеменил по широкому коридору в направлении канцелярии.
  
Глава 6
 
Совет
 
Из личного дневника Андрея Александровича Сабурова.
15 ноября.
Этот день навсегда запомнится мне как самый волнительный и вместе с тем самый значимый день в моей жизни. Кто знает, как сложилась бы моя судьба, если бы не воля случая.
В полдень я, как обычно, шел по коридорам Зимнего. Мне требовалось уточнить несколько деталей к предстоящему заседанию Сената. Еще позавчера по дворцу начали расползаться слухи о скором прибытии государя. Видя царившую суету, я был в легком волнении, но по-настоящему испугался, когда мимо меня, не замечая ничего на своем пути, пронесся Дмитрий Николаевич Блудов, всемогущий глава Канцелярии. Его вид был забавен. К тому же я вспомнил пресмешную шутку, про то, что генералы не бегают, потому что в мирное время бегущий генерал вызывает смех, а в военное панику.
Но как оказалось, зря веселился. Блудов резко остановился и, развернувшись, оценивающе посмотрел на меня. Я оцепенел, чувствуя себя куском мяса на прилавке.
— Вот вы-то, голубчик, мне и нужны, — с улыбкой, больше напоминающей оскал, обратился ко мне Дмитрий Николаевич. Я судорожно начал думать, в какое из окон мне лучше всего прыгать — такие улыбки своим получателям, как правило, ничего хорошего не предвещают. — Идите за мной, — сказал он и, видя, что я остался стоять на месте, взял меня за руку, повел за собой. — Все равно никого лучше за такие сроки не найти, — как мне показалось, тихо пробормотал он. Господи, куда мы идем, что я натворил? Неужели доклады возглавляемой мной комиссии вызвали такую реакцию?
Я в страхе перебрал в уме все свои мыслимые и не мыслимые прегрешения. Но даже не найдя за собой серьезных прегрешений, не мог остановить холодный озноб. А уж когда мы подошли к ТОМУ САМОМУ кабинету…
* * *
Кабинет мой располагался на третьем этаже Зимнего дворца и служил рабочей комнатой еще моему деду, Николаю I. Обстановка была скромной: стол для бумаг, два стула с высокой спинкой, на стенах много акварели. Однако комнатка была уютной и, несмотря на относительно небольшие размеры, вполне функциональной. Сидя за столом, я увлеченно занимался бумагами. Следовало подготовиться к моему первому заседанию Кабинета министров, освежив в голове проекты подготовленных за эти дни в Гатчине указов. Честно говоря, меня несколько трясло от волнения. Умом я, конечно, понимал, что предстоящее совещание лишь первое из многих, да и скорее господа министры должны волноваться за свои кресла, готовясь к встрече с новым государем. Но понимание это никак не спасало от перевозбуждения, охватывающего меня в предвкушении заседания. Я собирался сделать первые шаги своего царствования, возможно кардинальные, трудные, но в моем понимании — абсолютно необходимые.
Я как раз раскладывал бумаги по папкам, когда раздался осторожный стук в дверь. После короткой паузы дверь приоткрылась, и сквозь образовавшуюся щель в кабинет проскользнула полненькая фигура графа Блудова.
— Слушаю вас, Дмитрий Николаевич, — подняв голову от бумаг, сказал я.
— Позвольте представить и отрекомендовать вам Андрея Александровича Сабурова, ныне занимающего должность секретаря 2-го отделения 5-го Департамента Сената, как, безусловно, очень талантливого, способного и беззаветно верного вам подданного Российской империи, — тут же затараторил неугомонный старик, открывая пошире дверь и чуть ли не силой вытаскивая из-за спины высокого, чуть полноватого мужчину среднего возраста в форменном мундире собственной Его Императорского Величества Канцелярии. Гладко выбритые щеки горели, но голову он держал гордо и высоко, что в сочетании с прилизанной прямым пробором челкой и еле заметным подбородком дарило ему неуловимое сходство с хорошо откормленным гусем.
 
Я встал из-за стола и, обойдя его, протянул руку для рукопожатия. Блудов тихонько охнул от такого пренебрежения церемониалу и панибратства, но мне было все равно. «Задолбали уже все эти ахи и охи, хожу тут пылинки со всех сдуваю», — пронеслась в голове мысль. Что-то я совсем «ониколаился». Хотя действовать, конечно, лучше по принципу — мягко стелет да жестко спать.
— Рад знакомству, — сказал я. Глаза Сабурова удивленно расширились, но вцепился он в ладонь клещом, и рукопожатие оказалось на удивление крепкое и твердое.
— Андрей Александрович, я надеюсь, Дмитрий Николаевич обрисовал вам, так сказать, фронт работ? — продолжил я, пристально глядя Сабурову прямо в глаза.
— Д-да. Да, разумеется, в-ваше императорское величество! — кажется, от волнения Сабуров начал заикаться. Хотя, может, он всегда так разговаривает? Но взгляд держит, глаза не отводит. Мне положительно начинал нравится мой будущий секретарь.
— Что ж, — протянул я, отпуская наконец его руку, — меня уже, видимо, ждут на заседании.
На этих словах я бросил быстрый взгляд на Блудова, граф подобострастно кивнул. Его слащавость начала меня раздражать.
— Давайте продолжим наш разговор позднее, — заключил я. — Пока же, чтобы вам не пришлось скучать в моем кабинете, рассортируйте мне документы, прибывшие сегодня из Канцелярии по вашему разумению. Заодно и проверим, на что вы годны. Все, что касается железных дорог, сложите отдельно.
На этом я распрощался с Сабуровым и в сопровождении Блудова поспешил в Малахитовый зал. Спустившись на второй этаж и пройдя две галереи, мы остановились перед массивной, украшенной золотыми дубовым листьями дверью. Граф, поклонившись, открыл ее передо мной. Министры уже собрались и расположились вокруг большого овального стола.
Поздоровавшись с подобравшимися при моем появлении высшими чинами империи, я проследовал к месту председателя.
— Присаживайтесь, присаживайтесь, — положив папки с документами на стол, обратился я к ожидавшим министрам, для пущего эффекта рукой сделав жест в направлении стульев. Дождавшись, когда я опущусь на сиденье отведенного мне роскошного кресла, министры последовали моему примеру и опустились на свои куда более скромные стулья.
— Что ж, начнем наше собрание, господа, — дождавшись, пока все рассядутся, с большой долей официоза провозгласил я, открывая первую из принесенных папок. Достав с самого верха листок со списком вопросов, которые заранее подготовил, я положил его перед собой.
Сидящий по правую руку Блудов робко осведомился:
— Ваше величество, разрешите зачитать повестку заседания?
— В этом нет нужды, граф, — я собирался решительно взять быка за рога.
— Но ваше величество, тревоги, связанные с Польшей, не терпят отлагательств! — донеслось с противоположной стороны стола. Я внимательно посмотрел на подавшего реплику. Это был Петр Александрович Валуев, нынешний министр внутренних дел. На известного в моем прошлом здоровяка-боксера, своего однофамильца, он никоим образом не тянул. Высокий, худощавый, в черном шелковом фраке и элегантно повязанном шейном платке, он смотрелся истинным английским денди. Этот образ дополняли всегда безупречно уложенная шевелюра и небольшие, тщательно ухоженные баки, которые у него, похоже, была привычка поглаживать в минуты задумчивости. Своего мнения о нем я еще составить не успел, а в дневнике отзывы о его деятельности разительно отличались в зависимости от лагеря, к которому принадлежал описывающий его деяния. Сухие же факты говорили скорее об его полезности на месте министра внутренних дел, чем о вреде.
«Смелый! Или же за дело беспокоится больше, чем за свое кресло», — с интересом подумал я, продолжая молча рассматривать храбреца. Министры тем временем, видимо, почувствовали некую неловкость, повисшую в воздухе, и занервничали. Массивный, в парадном мундире, украшенном созвездием орденов, военный министр Милютин нервно постукивал пальцами по столу. Министр финансов Рейтерн судорожно утирал носовым платком покрасневшее лицо. Невозмутимыми казались только Блудов, которого сия ситуация, похоже, оставила совершенно безучастным, и морской министр Краббе, который вальяжно облокотился на спинку стула, положив правую руку на стол.