Аз Есмь Мудищев (СИ)

Она сперва не могла поверить своим глазам — почему я, невероятно могущественное существо, прошу милостыню. Но потом, после третьей поданной мне мелкой монетки, махнула рукой и растянулась на лавке в полный рост, водя пальцем по экрану смартфона.
— У тебя вообще гордости нет? — наконец спросила она не меняя позы, когда я громко осыпал многочисленными пожеланиями здоровья щедрую парочку пенсионеров.
— Мне уже давно чужды все эти моральные условности, девочка. Когда ты проживёшь миллионы миллионов жизней, то поймёшь, что истинное счастье в мелочах, — я демонстративно, с хитрой улыбкой, потряс звенящим стаканчиком.
— Тогда ты угощаешь, есть охота, — смирилась она и неожиданно добавила: — Тут пишут, что сынок мэра вчера человека сбил, но доказательств нет.
— А мэр родовой или из вольных?
— Это династия Лукиных, сто пятьдесят третье место.
— Хорошо устроились, однако.
— Эй, черти залётные, это наша территория! — раздался хриплый, пропитый голос.
Мы с девахой одновременно повернули головы и воззрились на колоритную компанию из хромого бомжа, безрукого бомжа и бомжа безногого, по-царски сидящего в ржавой инвалидной коляске, которую толкал однорукий. Хех, вот он конфликт, которого мы действительно достойны.
Они недвусмысленно демонстрировали острые предметы в руках и медленно приближались. Алёнка впала в ступор, ведь на них не было ни кулонов родовых, ни браслетов крепостных, что приравнивало их к вольным. Соответственно, атаковать их нельзя в принципе, а её дух не давал никакой защиты.
— Что делать? — она беспомощно взглянула на меня.
— Бежим! — скомандовал я, разворачивая кресло-каталку в противоположную сторону и потихоньку вращая колёса руками.
— А ну стоять, крысы, отдавайте деньги! — взвыли бомжи и бросились в погоню.
— Выкуси! — злорадно крикнул я, оборачиваясь, когда Алёнка наконец-то начала меня толкать, тем самым прилично увеличив скорость. Мы с ветерком понеслись по алее, распугивая гуляющих мамаш с колясками своим видом и моим хохотом.
Бомжи не отставали, видимо им слишком сильно хотелось похмелиться. Хромоногий бодро ковылял, отстукивая костылями рваный ритм по тротуарной плитке, при этом умудряясь грозить кулаками и сыпать проклятиями. Однорукий тяжело топал рваными кроссовками и толкал коляску с товарищем, который держал в каждой руке по заточке, выставив их перед собой.
Так бы и бежали, вызывая здоровое любопытство у прохожих, но, метров через двести гонки, пигалица выдохлась, а угрожающий стук костылей и скрип колёс начал приближаться. Послышались победные возгласы и обещания страшных мучений
— Всё на борт! — давясь от смеха, скомандовал я, одним движением перекидывая сестричку себе на колени, берясь за колёса руками и уже не сдерживая силу. — Врум-врум, мазафакерс!
Наша скорость тут же увеличилась и бомжи, под крики разочарования, начали отставать, но тут свершилось чудо!
Хромой швырнул в нас костылями, поставил «больную» ногу на землю и прибавил ходу. Матерящийся, хитросидящий до этого, безногий вскочил с кресла-каталки и припустил за нами с олимпийской скоростью, поскольку единственный не тратил силы. Однорукий же выдохся окончательно и остановился держась одной рукой за бок, а другой, внезапно отросшей, вытирая пот с лица.
Под Алёнкин визг, проклятия водителей и сигналы машин, я пролетел перекрёсток и, злобно хохоча, понёсся вниз по широкому проспекту, распугивая пешеходов. Позади нас послышался звук тормозов и глухой удар, ознаменовавший окончание погони.
По инерции работая руками с дикой скоростью, я вдруг заметил возле ресторана знакомую машину и резко затормозил. Инвалидная коляска вошла в занос и остановилась точно перед входом. Сестричка удержалась на моих коленях только чудом, и чудом же её не стошнило.
— Сволочи, даже пандуса нет! — возмутился я, отсутствием условий для маломобильных граждан и сказал девахе: — Чё глазищами хлопаешь? Рот закрой, и поднимай меня по лестнице!
Едва мы героически преодолели две широкие ступеньки, как перед нами возникло новое препятствие.
 
— А ну вошли вон! Здесь не подают милостыню! — грозно заявил широкоплечий охранник в чёрном пиджаке и белой рубашке.
Он был из вольных, что характеризовало хозяина заведения как человека здравомыслящего и хитрого. Родовые вряд ли пройдут тут силой, а против таких же вольных у мордоворота имелся электрошоковый аргумент. А может тут вообще так принято, не знаю…
— Нас ждут, — просто сказал я, добавляя в голос ту самую интонацию, которая и отличает королей от крестьян, и это далеко не одно только происхождение. Амбал вздрогнул, неожиданно поклонился и поспешно распахнул перед нами дверь. На последок он вжался в стеночку пропуская нас.
— Это тоже какая-то способность? — шёпотом произнесла удивлённая пигалица, когда мы проследовали в роскошный, элегантный зал.
— Ага, уверенность в себе называется, — загадочно ответил я ища взглядом водятла, лишившего меня ног.
Это оказалось просто, поскольку в ресторане в это время обедали всего два человека. Пожилая дама из вольных меня не заинтересовала, а вот молодой парень лет двадцати, вольготно развалившийся на стуле и презрительно говорящий с официантом, вполне подходил под тип искомого водятла.
— Точно, это он, Алексей Лукин! — шепнула мне Алёнка, уже успевшая найти фото сына мэра в сети.
Я неспешно подкатил к столику гонщика и он тут же удивлённо воззрился на меня. Официант из крепостных воспользовался шансом и поспешно сделал шаг назад скрываясь из поля зрения выпендрёжника. Лукин цыкнул сквозь зубы:
— Сюда теперь и бомжар пускают?
— Алёша, ты мне кое-что должен, — я растянул губы в недоброй улыбке.
— И что же это? — полным презрения голосом ответил он и коснулся своего кулончика на шее, поглядывая на точно такое же украшение на моей.
— Вчера я гулял по дорожке, а ты оторвал мои ножки, — не переставая скалиться поведал я.
Наступила пауза.
— Дух приди, кровь прими! — мы произнесли это одновременно, вот только мне потребовалась дополнительное мгновение, чтобы подчинить розовенькую фрикадельку, которая уже успела сожрать других обитателей моей темницы и теперь была единственным доступным мне духом.
Призванная им тварь отдалённо напоминала паука с сотней тонких ножек, на многочисленных сочленениях которых были мерзкие выпученные глаза. Её приплюснутое тело было покрыто мириадами шевелящихся щупалец с крючками на концах. Ну а пять зубастых пастей, с длинными раздвоенными языками, почти равномерно располагались по всему периметру тела и жадно клацали в мою сторону.
Вместе с моей фрикаделькой он наполнил окружающее пространство таким «ароматом», что мне даже захотелось зареветь от жалости к себе. Эх, блаженны несведущие аборигены.
А вот сестричку вырвало желчью. Видимо путешествие на изнанку не прошло для неё даром и она чуть-чуть повысила уровень своего понимания и восприятия мироздания.
— Что это так мерзко воняет⁈ — прокашлявшись воскликнула она.
— Шишкинская фрикаделька и Алёшкин друг, — равнодушно ответил я, пожимая плечами, и тут же добавил: — Бывший друг.
Моя тварь уже успела мелко нашинковать некоторые ножки паука, поскольку моё управление духом было тоньше и оперативнее. Погрызенный дух тут же сбежал, оставив глупого человека разбираться с проблемами самостоятельно.
Парень даже не успел отойти от шока, почему сила духа покинула его, как костяные клинки фрикадельки отсекли его ноги чуть ниже колена. Правда отсекли исключительно в метафизическом плане, но сути это не меняло. Лукин вскрикнул упал на задницу и потрясённо смотрел на навсегда онемевшие ноги.
Я подкатился в упор к нему и наклонился поближе:
— Баш на баш, Алёша. Ты был конкретно неправ, поэтому я забрал твои ножки навсегда. Каждую реинкарнацию ты будешь инвалидом, но однажды, возможно, сможешь исцелиться. А пока я заберу твою машину и попрошу сохранить в секрете нашу встречу, иначе…
Схватил его руку, отогнул мизинец и приказал фрикадельке отрубить его. Вскрикнувший мажор вырвав свою руку из моей, принялся теребить парализованный пальчик. На его счастье, он не чувствовал собственную душу полностью, иначе орал бы сейчас до хрипоты.