Толпа

Впрочем, сегодняшнее утро началось удачно. Джек первым из посетителей вошел в двери супермаркета и, неузнанный, набрал все, что нужно по списку. И еще прихватил свежую выпечку, цветы и дорогой кофе, которые заказала Элизабет, — сегодня у них берут интервью для воскресного журнального приложения к газете.
Уже через полчаса Джек стоит у кассы самообслуживания. Перебирает карточки, чтобы расплатиться. Сумма к оплате — почти две сотни фунтов, и ни одна из его банковских карт не внушает доверия. Сначала он пробует свой текущий счет — отказ, что означает, что они уже потратили тысячу фунтов, которую его мать тайком перевела неделю назад. Кредитку «Виза» пробовать бессмысленно: по ней ему уже приходят предупреждения. Джек вытаскивает «Мастеркард». Она предназначена для непредвиденных случаев, и он уже расплачивался ею с юристами; но и по ней высвечивается отказ. Вот дерьмо. Джек оглядывается в поисках помощи, но тут же понимает, что ждать ее не от кого, и достает телефон. Проверяет свой банковский счет. Он был прав: там осталось всего сорок фунтов. Открывает вкладку с тремя сберегательными счетами — по одному на каждого ребенка. У Макса, как у старшего, больше всего денег, почти шесть сотен. В основном это переводы от бабушек и дедушек и подарки ко всем его дням рождения. Аппарат перед Джеком начинает пищать, выражая недовольство тем, что он медлит с оплатой. Он нажимает кнопку, чтобы продлить ожидание, и возвращается к телефону.
— Могу я помочь вам, сэр?
Мужчина, следящий за кассовыми аппаратами, гораздо старше, чем студенты, которые обычно работают в зоне самообслуживания.
— Нет-нет, все в порядке, спасибо, — говорит Джек, не поднимая голову от телефона.
Способен ли он на это? Может ли он украсть деньги у собственного сына?
— Видите ли, если пауза затянется, он удалит вашу корзину и вам придется сканировать все заново.
— Одну минуту, — отвечает Джек, не глядя на мужчину.
Аппарат снова сигналит, и на экране появляются секунды обратного отсчета.
«Макс не должен об этом узнать».
Он нажимает кнопку, чтобы перевести две сотни со счета Макса на свой расчетный счет, но прежде, чем завершить перевод, меняет сумму на четыреста фунтов.
— Извините, сэр, но мы просим клиентов пользоваться телефонами после завершения оплаты. Таковы правила.
Мужчина встает рядом с Джеком, слишком близко; одну руку он положил на аппарат, чтобы напомнить, кто главный в этой части магазина. Джек быстро оглядывает его. Кожа у него вся в мелких морщинах, но взгляд острый, как у двадцатилетнего. Джек бормочет извинения, но мужчина пристально смотрит на него, подходит еще ближе, а затем щелкает пальцами:
— Постойте-ка, кажется, я вас где-то видел!
— Нет-нет, не думаю.
Как только перевод проходит, Джек сует карту в аппарат, но таймер продолжает отсчитывать последние десять секунд.
— Пожалуйста, не могли бы вы…
Джек указывает на аппарат, начинает жать на кнопки, но таймер не останавливается. Даже его собственные пальцы против него. Экран гаснет.
— Погодите, вы не футболист?
— Нет, я не футболист. Прошу, мои покупки… Мне просто нужно…
— Боже, да вы же тот самый отец, да? Отец той бедной девочки, которая ослепла из-за кори? Кошмар да и только! Это ведь вы?
Аппарат мигает красным, а затем появляется надпись «Пожалуйста, отсканируйте первую покупку», и Джек хватается за металлический каркас, чтобы не закричать во все горло.
— Джек, ну наконец-то! Почему так долго?
Элизабет сидит за кухонным столом, перед ней ноутбук. На ней все еще халат, а посуда после завтрака вымыта вручную. Значит, ее мыла мама Джека, которая не доверяет их старенькой посудомоечной машине.
Джек вываливает пять огромных пакетов с покупками на заляпанную деревянную столешницу. От тяжести его кисти совершенно занемели.
— Родители еще здесь? — спрашивает он, слегка запыхавшись.
— Я отправила их на экскурсию по местным достопримечательностям. Подумала, будет лучше, если на интервью будем только мы впятером.
Джек, нахмурившись, смотрит на Элизабет, но она уже повернулась к ноутбуку и ничего не замечает. Последние две недели родители Джека живут у Джейн, в крошечном флигеле, папа как может развлекает мальчиков, а мама печет торты, развешивает белье и за всеми прибирает. Но несмотря на доброту свекрови и свекра, Элизабет относится к ним так, будто они наемные работники, а не члены семьи.
 
Второй раз за утро Джеку хочется закричать. Но вместо этого он подходит к раковине, заливает крик стаканом воды и смотрит в сад. Клемми гуляет с Клодом, золотистым ретривером-поводырем, специально выдрессированным для сопровождения детей. В последнее время он единственное живое существо, способное заставить ее улыбнуться. Они уже оплатили первоначальный взнос за Клода, но неизвестно, где они возьмут остальные деньги.
— Господи, ты это видела? — Джек подходит ближе к стеклянным дверям. — Она справляется гораздо лучше, потрясающе!
Он хочет открыть двери и радостно крикнуть дочке, какая она замечательная, но Элизабет резко отрывается от компьютера и останавливает его:
— Джек, не надо. Не стоит ее отвлекать.
Джек оборачивается, смотрит на жену, но она снова уставилась в экран. Сверху доносятся звуки компьютерной игры и возгласы мальчиков. Раньше по субботам они ходили в футбольную секцию, но вот уже несколько недель их туда никто не возит.
— Что читаешь?
— Стенограмму суда, о которой говорила Бет. Она ее прислала. Парня признали виновным в том, что он, отдавая себе отчет в собственных действиях, заразил трех мужчин ВИЧ.
Джек не припоминает, чтобы их юрист говорила о деле, связанном с ВИЧ; он пристально смотрит на Элизабет. Она наклоняется к экрану, ее глаза блестят, лоб нахмурен, как будто весь мир, все ее будущее счастье зависят от того, прочтет ли она, что там написано. Бет подсчитала, что судебные расходы составят свыше сорока тысяч фунтов, но Элизабет и глазом не моргнула. Только спокойно сообщила Джеку, что бо́льшая часть этих денег пойдет на оплату услуг барристера, и она, Элизабет, сама хочет представлять их с Джеком в суде. Бет будет заниматься технической стороной дела, получая почасовую оплату — если они воспользуются своими сбережениями. Элизабет, как представляющая сама себя истица, сделает бо́льшую часть работы. Бет кивнула. Они уже обо всем договорились. Джека не спрашивали — его лишь ставили в известность.
— Я уже все продумала, — сказала Элизабет небрежно, словно они обсуждали, что приготовить вечером на ужин.
— Элизабет, нам нужно поговорить.
Она раздраженно подергивает плечами.
— Давай позже, — отвечает она.
— Нет, сейчас.
Джек подходит и закрывает ноутбук, Элизабет едва успевает отдернуть пальцы, чтобы их не зажало между экраном и клавиатурой.
— Джек, это важно!
— Не сомневаюсь, но полагаю, тот факт, что у нас совершенно нет денег, еще более важен.
Элизабет растерянно смотрит на него.
— Как насчет новой кредитки?
Джек качает головой.
— Бо́льшая часть ушла на оплату услуг Бет. Остальное мы потратили на Клода.
Элизабет хмурится и прикусывает нижнюю губу. Она выглядит скорее раздраженной, нежели взволнованной.
Джек садится напротив, опирается локтями о стол, проводит ладонями по лицу и говорит:
— Я думал создать в интернете страницу для краудфандинга. Ну знаешь, попросить людей о помощи.
Элизабет смотрит на него так, будто он влепил ей пощечину.
— Разве краудфандинг не для благотворительности?
— Элизабет, у нас в прямом смысле нет денег. После сегодняшних покупок осталось сорок фунтов.
Он сдерживается, чтобы не сказать ей, что теперь они еще должны четыреста фунтов своему двенадцатилетнему сыну.
— Ты же знаешь, люди все время спрашивают, чем они могут помочь, — вот пусть и помогают.
Элизабет неподвижно сидит. Он знает, что будет отчаянно искать другие варианты, но им уже отказали в повторной закладной на дом, и Джек не может снова просить денег у родителей.