Офис (СИ)

А насчет киллера идея интересная, на некоторые предприятия стопудово правильнее слать не члена комиссии или проверяющего, а сразу киллера. И командировочной удостоверение выписать соответствующее. Приедет такой дядька в депо или на завод, представится: «Здравствуйте, я киллер из такой-то фирмы, приехал по такому-то вопросу». Тихо, по-деловому обозначится — и всё! Сразу куча вопросов снимется, в следующий раз никаких непоняток к этому депо, к соседним тоже. Надо думать.
Но не сейчас, сейчас перед ним другой вопрос стоит. Вернее, стоит перед ним мёртвый вагон и живой начальник депо. И начальника этого очень важно сейчас не испугать до смерти.
— А чего мы тут стоим, давайте к вам в кабинет пройдем и всё обсудим.
— Нет.
— Что «нет»?
— Я не буду подписывать вашу бумажку.
— Блин, так подписывайте свою! Я что, не понимаю, что такое безопасность движения на транспорте?
— А вы понимаете?
— Представьте себе — да! Почти семь лет отработал на сортировочной станции.
— То есть вы…
— То есть я. Я же сказал — вместе с вами подпишу акт о выводе вагона из инвентарного парка по техсостоянию.
— Правда? Тогда пойдемте, чего мы стоим?
И правда, чего они стояли? И они пошли мимо самоходной артиллерийской установки, поражающей своим калибром. И нет, сейчас это была не метафора и даже не гипербола. Калибр у стоящей на железнодорожной платформе установки «ИСУ-152» был соответствующий — честные сто пятьдесят два миллиметра. Зачем на территории депо такое устройство? Именно этот вопрос Фролов и задал начальнику депо.
— Да так вышло. Пригнали самоходку, чтоб из неё сделать тягач для восстановительного поезда. А пока суть да дело, Союз и развалился. Из плана её вычеркнули, вроде как забыли. Потом приехал какой-то хрен с бугра, говорит: делайте из танка памятник героическим защитникам Родины, пятьдесят лет победы скоро!
— А вы чего?
— Ну мы и сделали. Подкрасили и табличку к платформе прикрутили. Вон она висит!
— Действительно, табличка. Тогда да, тогда мемориал у вас налицо. А вот еще вопрос: оно на ходу?
— Конечно. Двигатель мы перебрали чутка, привели в божеский вид. Ездит машина как молодая.
— А пушка?
— Что пушка? По пушкам у нас в депо специалистов нет, пушку мы не трогали.
И у Фролова кончились вопросы к памятнику. Чего ж непонятного, двигло и ходовую отремонтировали, орудие демилитаризировать никто даже не думал. Вот он результат — на территории депо стоит готовая к применению самоходка без боекомплекта. Хотя с этим тоже вопрос, могли на полу лежать загруженные туда снаряды? Прикрытые ветошью. Этот свой вопрос он не стал озвучивать начальнику депо, незачем человека от производственных тем отвлекать. А для себя сделал заметочку на память — у него на примете есть крупнокалиберная арта, если что, он знает, к кому обратиться. По нынешним временам за скромные деньги и не такие вопросы решаются. Тем более, что по документам это тягач с нулевой остаточной стоимостью.
Удачно вышло наткнуться на самоходку еще и потому, что у Фролова получилось изрядно забить мозг начальника депо достаточно хорошо. Настолько, что ему не пришла в голову мысль — этим своим актом о необходимости списания он как бы пошёл против всей системы. Одни его коллеги вагон типа довели до ума, другие осмотрели и продлили ему срок службы, третьи продали вагон коммерческой фирме. И только четвертый осмелел настолько, что включил ему красный свет. Ну и ладно, Фролову не улыбалось иметь в будущем перспективу разборок с министерством и прокуратурой по поводу крушения поезда по вине частного вагона. Тем более, что он сейчас начальник техотдела в фирме-владельце. А если и другие вагоны в том же состоянии? Блин, надо устраивать тотальный осмотр всей этой тысяче вагонов. И пусть выкручивается собственник фирмы или его настоящий хозяин. Да хоть министр, у министра голова большая и куча помощников. Лишь бы самому в жернова не попасть!
Так что по прилёту Фролова в Москву, его шеф Карасюк даже и не знал, к добру ли он посылал такого подкованного и энергичного исполнителя своей воли. Всякий начальник знает — опаснее любого злоумышленника инициативный и решительный дурак. Дурак технически подкованный — тем пуще! На совещании было решено тихонечко организовать осмотр какой-то части из тез пятисот двадцати восьми вагонов, а потом делать вывод о судьбе всей партии. Не той, которая бывший «наш рулевой», и не новообразованных партий, которых как грязи под каждым кустом. А партии вагонов, подсунутых министерством в собственность фирмы «Транзит Группас», каким-то боком связанной с товарищем министром. Понятное дело, всех раскладов Карасюк прилюдно не озвучил, но все и так понимали — конфликт интересов каких-то больших людей случился. Тех, которые одной рукой изо всех сил радеют за нужды железной дороги, а другой в это же самое время наяривают себе любимым. В смысле, наяривают доходность личного бизнеса, а не то, что можно подумать из неточной формулировки.
 
И еще один нюанс Карасюк для себя вынес — этот Фролов немножко безбашенный в плане авторитетов. Такому дай волю — пойдет по мозолям, головам и интересам сильных мира сего. Может, это и хорошо в каких-то моментах, удобно иметь безбашенного волкодава. Но не всегда. А то так скажешь ему: «Ату!», в шутку скажешь, или чисто попугать зверем партнеров по бизнесу, а он поверит команде и кровь пустит. А потом на чистом глазу скажет, что не уловил шутку. Это что, ему открытым текстом надо всё говорить? Вот к чему Карасюк не был приучен, так это к чётким формулировкам. На заре юности в сапогах, еще мог, а как подрос звездами, а пуще положением, так всё. Пропало это безоглядное стремление говорить ясно и без обиняков. Эдак, тебе же потом твои слова и припомнят. Процитируют, подошьют свидетельские показания и заставят отвечать за сказанное. Самое неприятное в судьбе руководителя именно это.
Ответственность. За слова, за действия. Причём даже не за свои, а твоих подчиненных и компании в целом. Если бы начальником, да с большим окладом, да с бонусами, но чтоб ни за что не отвечать! Но это надо правильно родиться, не у каждого так получается. Короче, ясен курс: Фролова держать на цепи, формулировать задачи аккуратно, зарплату… Зарплату ему что ли прибавить? Чтоб не ждать от него нытья, просьб и намеков, а словно по доброй воле как ценному сотруднику. Оно как выходит: дай тогда, когда еще не просят, и благодарности в ответку будет раза в полтора-два больше. А благодарный сотрудник — это два сотрудника.
— Алло, Фролов! Зайди ко мне, дело есть.
— Так точно, Владимир Иванович. — Вот умеет же красиво сказать шельма! Точно надо на соточку ему прибавку сделать. И так планировал через месяц, но сейчас даже лучше выйдет.
Вышло и впрямь лучше — Фролов уверился в том, что он пришёлся ко двору и решил еще плотнее врасти в данную компанию. А то были сомнения, особенно в плане перспектив. То есть у самой фирмы перспективы с такой крышей бесспорны, а вот его личные под вопросом. Куда тут расти, если выше него только технический директор, который тут по всем признакам на пожизненном чалится? То-то и оно. А если структуру будут раздувать, то и радость от работы в такой понятной команде снизится. Пока Фролов прямо ловил кайф от того, как ему сформулирована задача. Делай что хочешь, а фирме это должно быть на пользу! Не отступай ни перед какими преградами, если это сулит прибыль. Обход, подкоп, подкуп — в ведении бизнеса все средства хороши. Забавно же!
  
Глава 13
 
Казань
 
Странную знакомую по имени Наталья Пётр больше не видел. Да и то — где он мог бы с ней встретиться? В метро Фролов не ездит с некоторых пор, район проживания сменил. Разве что в районе Новокузнецкой, там он однажды заметил знакомую зеленую «Девятку». Та ли это была машина? Много ли таких вот зеленых «Ладушек» паркуется возле Дома Радио? Он же даже номер машины не удосужился запомнить тогда. И номер телефона не спросил. Проверять, узнавать, что-то делать для форсирования знакомства ради чего? Вот не было ни малейшего желания совершать непонятные подвиги во имя перспектив адюльтера. Во-первых, жена будет против; а во-вторых, хватало и во-первых. Вносить в семью раздор ради сиюминутного удовольствия не хотелось. А то и просто ленился Фролов скакать по ветвям деревьев в поисках самок аки молодой бабуин.