Пекарня с сюрпризом для попаданки (СИ)

Я прошлась по лавкам, спросила: не видели ли девочку. Но нет. Кто-то видел, как она утром шла в квартал бедняков. Это такой полутрущебный район на берегу реки. Довольно далеко отсюда. Какая же я дура! Не спросила, где живет эта Урсула с сыновьями. Хотя должна была догадаться. Муж бросил ее с еще маленькими детьми. Она ходила и нанималась везде где берут, пока не прибилась к моему отцу. Но даже несмотря на то, что она подворовывала и, думаю, не мало, переехать в другой квартал она не могла. Те же сестры Петеголла первые бы спросили, за какие шиши она купила новый дом и наладила быт. Потому-то она и рвалась прибрать к рукам папашу и женить его на себе. Это был бы легальный способ перебраться из бедняцкого квартала. Никто б и не спросил ничего и не заподозрил. Идеальный план. Но этот план рухнул из-за того, что я стала лезть в дела пекарни. Покушение на Диану – дело рук сыночка Урсулы. Которого из них, я не знаю. Но неужели они решились похитить Сабирну? Слишком многого я не знаю. И делать выводы на голых догадках не могу. Я так могу понапридумывать невесть что.
Я обежала весь бедняцкий квартал, но Сабрины там не было. Детвора гуляла в пыли и грязи, предоставленные сами себе. Родители этих детей где-то гнут спину, чтобы было чем их накормить за ужином. В таких условиях жили сыновья Урсулы. А сама она ненавидела всех, у кого было иначе. У меня в голове всплывали картинки событий, которым прежняя настоящая Диана не придавала значения, а я складывала в пазл. И картинка получилась ужасной. Урсула работала у нас и искренне нас ненавидела. За то, что Диана, вместо того чтобы помогать отцу, проводила все дни за праздностью. За то, что отец любит нас и не хотел избавляться после смерти жены, не считая дочерей обузой. Она ненавидела даже этот хлеб, который пекла, и людей, которым его продавала, потому что они могли себе позволить каждый день его есть. А когда она только пришла работать в пекарню, то кроме списанного черного черствого хлеба ничего не могла себе позволить. Это сейчас, за столько лет она раздобрела, располнела и чувствует себя в папашиной пекарне полноправной хозяйкой. А сперва все было иначе. По воспоминаниям Дианы я нашла дом Урсулы, но ни ее, ни сыновей не было дома. И где они?
Поспрашивала у соседей, но это ничего не дало. Никто не знал. Говорят, днем видели ее с сыновьями. А куда ушла и когда вернется, не знают. Сабрину, к слову, тоже не видели.
Дождь все не начинался. Ветер лишь поднимал пыль с земли, закручивал ее в маленький смерч и бросал мне в лицо.
Я поплелась домой в надежде, что Сабрина вернулась. Это была именно надежда и ничего более, так как здравый рассудок говорил, что случилась беда.
Когда я подошла к дому, то увидела людей. Они толпились у пекарни и гомонили, что-то бурно обсуждая. Пламя от факелов трепал ветер, и кто-то из горожан крикнул, чтоб несли фонари, а то, не ровен час, еще и пожар устроят. Я даже обрадовалась. Сейчас такой толпой мы живо прочешем и берег, и все улочки, что я не смогла оббежать.
От толпы отделился всадник, и я узнала в нем Винченцо Торквемада. Молодец, батюшка! Даже инквизитора привлек к поискам.
– Диана Марендино, именем Короны приказываю вам следовать за мной, – его слова прозвучали как раскат грома, и я удивленно уставилась на мужское лицо.
Толпа загудела, зашумела. А ко мне подошли двое стражников, встав по обе стороны от меня. Я начала искать взглядом отца, но его загораживали люди. А вот лицо Урсулы и ее сыновей я точно разглядела в толпе.
  
Глава 4.
 
Я перевела взгляд на лицо инквизитора, но оно словно было восковым. Никакой эмоции, словно это был другой человек. Не тот, который утром смутился, когда папаша шутил про его интерес ко мне.
– Вы отправитесь добровольно или вас проводит стража? – добавил мужчина довольно громко, и толпа снова загудела. Одобрительный это был гул или гул неодобрения словам инквизитора, я не могла понять, так как голова отказывалась думать напрочь.
 
– Я иду, – отвечаю мужчине и иду между стражниками на негнущихся ногах. Мужчина молчит, лошадь неспешно перебирает копытами, а стук от них разносится по всей улице, словно удары метронома. Раздражающе и ужасно монотонно.
Меня привели к двухэтажному каменному дому. Это не официальная резиденция инквизитора в мэрии. Это дом, что ему выделили для проживания. Но почему я здесь?
– Вы свободны, – мужчина повелительно кивнул стражникам, и они затопали в сторону. А я удивленно проводила их взглядом. Когда я обернулась к инквизитору, то он уже спешился с лошади.
– Что происходит? – я удивленно подняла взгляд на инквизитора. – Почему я здесь? В чем меня обвиняют?
– В колдовстве, – как-то со вздохом и с усмешкой ответил Винченцо. – Давайте пройдем в дом.
– Постойте, но это же чушь!
– Пойдемте в дом, пока мы не привлекли к себе излишнего внимания, – поторопил меня мужчина и оглядел улицу. – В доме поговорим.
Я позволила себя завести в дом. Нас встретил лишь один слуга, который выскочил на улицу нам навстречу и принял поводья у инквизитора.
– Объясните, что происходит, – мы прошли в кабинет-библиотеку. Шторы плотно задвинуты. На столе, заваленном бумагами, стоит лампа, которая дает невероятно тусклый свет. Но я различаю на столе карту, а на ней красные крестики.
– Присаживайтесь, – предлагает мужчина, и я сажусь в кресло, а он в похожее, но за письменным столом. – Для начала я хочу вас успокоить. Хоть и были высказаны обвинения в отношении вас в колдовстве, но я в них не верю. Но то, что вы обладаете даром, я знаю. Как и ваша сестра, – произнес мужчина, внимательно вглядываясь в мое лицо, словно боясь пропустить хоть одну эмоцию. – Как и ваша мать, – добавляет он медленно, и я удивленно вскидываю на него взгляд. – Так я и знал, – вдруг он радостный вскакивает с кресла, не в силах совладать с эмоциями. – Вы знаете о своем даре и даре сестры, но не знали, что и у вашей матери он был. А еще вы, видимо, не знали, что ваша мать служила инквизиции, пока не отошла от дел и не переехала сюда.
— Ну что вы не собираетесь меня пытать и сажать на дыбу, я уже поняла. Но что вы хотите от меня — это мне не ясно, — я не разделяла его энтузиазма.
— А вы еще не поняли? — Винченцо совладал с эмоциями и сел на свое место.
— Если бы поняла, то не спрашивала бы, — если честно, настроения вести светские беседы у меня не было. — У меня сестра пропала, если вы не в курсе. И, насколько мне известно, вы ее должны искать, а не радоваться, что я не знала о даре своей матери, — я разозлилась. В какой-то момент в груди появился такой неописуемый жар, что захотелось разбить вот прямо сейчас что-то. Дикая жажда разрушения. Вцепилась в подлокотники кресла и с силой их сжала, а сама смотрю на инквизитора. Но он молчит, сперва задумчиво смотрит на меня. Но затем переводит взгляд на мои руки и я вслед за ним.
— Е-мае! — я вскочила и посмотрела на руки и на подлокотники. Подлокотники обуглились, а руки словно были из раскаленного металла, красные. — Что это?
— А это ваш дар, как у вашей матушки, — мужчина смотрел на меня с восхищением.
— Вы были знакомы с моей матерью? — я посмотрела на инквизитора. А сколько ему лет? А сколько лет назад умерла моя мать? Вернее, мать Дианы. И от чего? Я почему-то напрочь не помню этого.
— Нет, но наслышан. В определенных кругах она была известна, — инквизитор встал и начал ходить по комнате. А я наоборот, села, косясь на обгорелые подлокотники. — Огненная Бэт. Беатрис ее звали. Кстати, мы так и не выяснили причину ее смерти, — задумчиво проговорил мужчина. — Она просто зачахла за несколько дней и все. Скорее всего, проклятье. И очень сильное.
— Так, стоп! — у меня в голове происходил разрыв шаблонов. — Разве вы не гоняетесь за всякими ведьмами, колдунами и магами?
— О нет конечно! Вернее, гоняемся, но не в том смысле, что вы думаете, — Винченцо даже улыбнулся моей неосведомленности.