Зоя. Том первый (СИ)
– Очнулась, зови…
Таисия пыталась разглядеть человека, но свет так ослеплял, что пришлось зажмуриться. А когда открыла глаза, то свет уже погас, и вокруг опять была кромешная тьма.
– Коленька… – шевеля губами, беззвучно позвала она. – Коленька, где же ты, любимый…
Кто-то вошёл в каюту.
Почувствовала рядом чьё-то дыхание и услышала голос:
– Потерпи милая, скоро всё закончится.
Не смогла узнать человека по шёпоту. Почувствовала на своём лице жаркие поцелуи. Ей стало противно, она завертела головой.
– Ничего, ничего, полюбишь, – шептал незнакомец.
«Неужели Макар? – думала Таисия. – Ну точно не Илья, я его и по шёпоту узнала бы и по поцелуям, а этого нет, не ощущала ещё на себе».
– На, выпей, – прошептал голос.
Таисия почувствовала, как ко рту незнакомец поднёс кружку, начала жадно пить и опять отключилась.
Очнулась второй раз и поняла, что пила снотворное. Когда ей опять дали воду, набрала полный рот и в темноте выплюнула всё на пол каюты. Притворилась, будто спит, решила подслушать в надежде разгадать голоса и не ошиблась.
В говорившем она узнала Макара. Гнев охватил её всю.
Хотелось освободиться от пут и броситься на этого чёрта со всей своей злостью. Вот уж не думала Таисия, что Макар на такое способен.
Даже когда он в первый раз пытался похитить её, была не до конца уверена, что это Макар. Таисия решила, что сможет спастись, только подыграв похитителю, и перешла к действию.
* * *Когда пани Анна перестала всхлипывать, Григорий Филиппович помог ей подняться с пола. Янек вздохнул с облегчением. Мысленно поблагодарил Зоиного отца за то, что он помог спасти мать от истерического припадка.
Пани Анна предложила чай, Григорий неожиданно для всех согласился.
За столом сидели молча, Зоя не смотрела на отца, время от времени она краснела. А Григорий поглядывал то на неё, то на Янека. Он жадно делал глотки, обжигаясь горячим чаем. Думал, что обожжёт сейчас горло и не сможет вымолвить ни слова. Так ему хотелось уйти молча.
Перед ним сидела его взрослая распутная дочь. Григорий пытался понять, есть ли у него к ней любовь, но не нашёл в сердце это чувство. И неприязни не было, только пустота. Словно это и не дочь вовсе, а посторонний человек. И он поймал себя на мысли, что рад такому стечению обстоятельств.
Молчание затянулось. Время уже приближалось к полуночи. Григорий понимал, что нужно действовать. Решил не тащить Зою домой, не позорить своё доброе имя криками и разбирательствами. Ведь дома он точно не сдержался бы и высказал ей всё, что думает, а возможно и поколотил бы.
Вдруг вспомнил, как Евдокия говорила, что не позволит бить дочь. А Григорию Филипповичу ой как не хотелось сейчас расстраивать Дунечку. И клятва перед Прохором уже не терзала его. «Пусть лучше так, чем за заключённого…» – думал он.
А потом встал из-за стола, поклонился Анне, посмотрел на Зою и сказал, сам не ожидая этих слов:
– Не хочу больше видеть тебя. Все болтают, что ты бегаешь по мужикам, смеются надо мной за глаза. Мне от тебя с Макаром вот как досталось, – Григорий поднял руку выше головы и продолжил: – Живи как хочешь. Ты выбрала свой путь сама. Этому же учит ваша революция?
Зоя посмотрела на отца. Их взгляды встретились. Но девушка не увидела в глазах Григория ярости и злости, она узрела в них только пустоту и безразличие.
Янек подошёл к Григорию Филипповичу, встал перед ним на колени и произнёс:
– Я прошу руки вашей дочери! Позвольте мне жениться на ней.
Но Григорий оттолкнул Янека, потом наклонился, схватил его за лицо. Посмотрел в глаза юноши сверкающими глазами.
Повернулся к Анне, поклонился и вышел из дома не оглядываясь.
Зоя сидела как вкопанная. Янек поднялся с пола, подошёл к матери.
– Маменька, благословите нас! – сказал он.
– Утром поговорим, – пробормотала Анна и ушла в свою комнату.
Янек смотрел ей вслед, а потом подошёл к Зое, обнял и прошептал:
– Ну вот и всё, Золо́то моё, не нужно нам никуда бежать. Что же ты плачешь любимая?
– Не хотела я так, Янек, – всхлипывала Зоя. – Все против нас…
Юноша вытирал слёзы с Зоиных щёк, целовал и приговаривал:
– Ну и пусть все против, зато теперь ты моя навсегда. Никому тебя не отдам, любимая!
Григорий Филиппович шёл домой по ночному городу. Снег летел в глаза. Сердце стучало бешено. Тревожился за дочь, оставленную в чужой семье на произвол судьбы. Несколько раз возвращался к дому Левандовски. Стоял долго, раздумывал. А потом уходил опять.
Когда открыл дверь своей квартиры, то Евдокия бросилась к нему.
– Извелась я вся, Гришенька, – пролепетала она. – Где же Зоя?
Григорий небрежно оттолкнул жену:
– Мёрзлый я, дай раздеться, – проворчал он.
– Зоя-то где? – повторила жена.
– Нет у нас больше Зои… – ответил Григорий. – Нет у нас больше никого, Дуся: ни сына, ни дочери. Как я сразу не понял, что Мария забрала с собой души наших детей. Оба как сумасшедшие живут, потому что без души. Предали они меня, и Мария предала.
Григорий сел на стул, руками схватился за голову.
– Ты куда Зою подевал? – Евдокия повысила голос. Подошла к мужу, убрала его руки от лица. Посмотрела ему в глаза.
– Там осталась, у поляка своего. Она там нужнее. Чего стыд домой тащить?
– Да как же так, Гришенька? – запричитала Евдокия. – Вот прямо так и оставил незамужнюю? Судачить начнут…
– А ещё не начали? – заорал Григорий во всё горло.
И сразу затих.
Евдокия задрожала, опустилась на стул. Долго не могла унять дрожь.
Григорий Филиппович продолжил, но уже тише:
– И не вздумай ходить туда и её к нам не пускай. Она добровольно осталась в семье шляхтичей. Забудь про неё, Дунечка.
Голос мужа стал более ласковым.
А Евдокия тихо-тихо ответила ему:
– Да как же я забуду-то её. Она же мне как кровиночка. Я же её с малых лет воспитала. Вот как забыть? Из сердца вырвать? Так ведь живая же, нельзя так, Гришенька.
– Так не ты ли её сама туда отпускать начала раньше меня? Не ты ли попустила и сделала её слишком вольной? Мне даже страшно представить, что ещё вы от меня скрыли. Выбирай сейчас, Евдокия: или ты остаёшься со мной, или вслед за Зоей пойдёшь к Левандовски. У них места всем хватит.
Сердце Евдокии Степановны разрывалось.
– Да как же я от тебя уйду, Гришенька? – и еле слышно прошептала, словно и не хотела, чтобы муж услышал: – Ребёночек у нас будет. Но с Зоей видеться ты мне не запретишь! Вот хоть что делай. Захочу и пойду к ней.
Григорий ошарашенно уставился на жену, потом медленно опустил глаза на живот.
Встал перед женой на колени. Обнял её за талию, приложил голову к животу, прошептал:
– Спасибо, Господи, а я-то думал, что совсем ты забыл обо мне. Думал я, что нет у меня больше детей. А тут вот…
Григорий расстегнул пуговицы халата жены. Прикоснулся губами к животу.
– Спасибо тебе, Дунечка! Спасибо, родная за это счастье. Бедненькая ты моя, сколько крови я тебе попортил. А ведь ты смогла, Дунечка! Смогла принять мою любовь, поверила в неё. Прости меня, родная…
Григорий продолжал покрывать поцелуями живот жены. Слёзы Евдокии капали мужу на голову.
И счастье, и душевная боль одновременно переполняли её. Внутри всё колотилось, клокотало. А на лице светилась улыбка.
Глава 12
Пани Анна сидела в своей комнате. Вспоминала события минувшего вечера. Как же ей было стыдно за то, что позволила отцу Зои успокаивать себя и уткнулась в его плечо. Она до сих пор чувствовала на себе его руки, его объятия.
– А если бы в это время вернулся Герман и увидел меня на полу в объятиях другого мужчины, что подумал бы? – прошептала Анна. – Нужно срочно снять с себя одежду. Выбросить её! Чтобы и духа не осталось от этого мужика.
Анна начала срывать с себя одежду пока полностью не обнажилась. Потом взяла ножницы и стала разрезать свои вещи на мелкие кусочки.