Эта больная любовь (ЛП)

Гнев проникает в доброту, которой когда-то обладал Сэйнт, когда он впитывает слова человека, сломленного грехами, которые совершают люди, наделенные властью. Его глаза краснеют, когда он резко садится прямо, глядя на меня с чистым отвращением. Он вынимает из меня крест, размазывая по губам мое возбуждение, а затем бросает его на грудь. Расстегнув брюки, он быстро расстегивает молнию и опускает пояс, освобождая себя.
Я молча задыхаюсь от разительной разницы. Никогда не видела ничего подобного. Он большой и по размеру, и по длине, как и Эроу, но не обрезан в то время как у Эроу он обрезан и проколот, а драгоценности украшают его, как корону короля, Сэйнт явно не обрезан, как и все остальные мужчины нашей веры.
Эроу ударяет пистолетом по своему виску, прикладывает его ко лбу, его лицо напряжено и искажено болью в попытке успокоить свой бушующий разум, а затем направляет пистолет на затылок Сэйнта. Он смотрит на парня огненным взглядом, намереваясь покончить с ним быстрым нажатием на курок, взяв дело в свои руки.
Его глаза находят мои под Сэйнтом, и я безмолвно умоляю его. Я умоляю его сделать то, что он всю жизнь отвергал.
Я умоляю его поверить.
Не успеваю я опомниться от происходящего, как смотрю вниз и вижу, что Сэйнт поглаживает свой налившийся член, поддерживая себя одной рукой, прежде чем войти в меня.
Мягкая, голая кожа головки члена Сэйнта проникает в меня, прежде чем он полностью входит. Он глубоко проникает в меня и замирает, приоткрыв рот, задыхаясь от безумия. Сэйнт ложится на меня всем весом, пульсируя внутри моего влажного центра. Мой рот открывается в шоке, когда он отступает на несколько сантиметров, а затем делает толчок бедрами, проталкивая свой твердый ствол глубже.
Моя киска сжимается вокруг его члена, и глубокий, болезненный стон вырывается из моего горла, когда удовольствие от трения члена Святого массирует мои стенки. Я прикусываю уголок губы, чтобы сохранить молчание.
— Ах, Господи, — хнычет Сэйнт.
Свободной рукой он обхватывает мое колено, поднимая мою развязанную ногу вверх и на свое плечо, и вводит член еще глубже, пока его тяжелые яйца не упираются в мою задницу. Мои веки тяжелеют, а глаза грозят закатиться обратно в голову, когда искры в основании моего позвоночника загораются от долгих, уверенных ударов глубоко внутри меня.
Эроу чувствует мое удовольствие. Он знает мои взгляды. Чувствует все, что чувствую я, потому что мы из одной материи. Его ревность отходит на второй план, пока он инструктирует Сэйнта, владея взаимодействием, контролируя сценарий.
— Вот так. Выеби из нее шлюху, — повторяет он.
Его глаза сужаются до опасных щелей, когда он срывает маску с лица и бросает ее на пол. Его черные волосы небрежно падают на лоб, полностью лишая его анонимности.
Меня охватывает беспокойство из-за того, что ему нужно это видеть, хотя мой грязный огонь продолжает гореть в глубине души. Сэйнт отступает назад, а затем ритмично покачивает бедрами навстречу моим, глубоко проталкивая свой длинный, скользкий член. Его низ живота, испещренный яростными венами, наполняющими кровью его твердый член, трется о мой влажный клитор, заставляя маленькие болтики удовольствия проноситься по мне каждый раз, когда мы соединяемся.
— Это… ах, черт, это так хорошо, — стонет Сэйнт, его голос срывается, когда он пытается говорить.
Он уверенно находит свой ритм, его ворчание заполняет комнату, когда он теряется в наших мокрых телах, шлепающихся друг о друга, в то время как Эроу остается на месте, решимость заливает его безумное выражение лица.
— Не кончай, мать твою, — говорит он мне, а мои глаза по-прежнему устремлены на него.
В голове у меня все кружится, стук в голове заглушает все окружающие звуки. Сэйнт может быть глубоко внутри меня, но ему никогда не достичь глубин Эроу. Эроу пробрался в мою душу. Он стал частью моего существа, моего сердца, моей жизни… моей любви.
— О, черт, — снова стонет Сэйнт, возвращая мое внимание к себе.
Я смотрю вниз, на то место, где мы соединяемся, пока его член перемешивает сперму брата в моей набухшей киске, а мое возбуждение покрывает весь его пах.
 
Блять. Вот так. Прямо туда. То место, куда он попадает.
— Я уже близко, — торопит он, врезаясь в меня.
Меня охватывает новый ужас, и я перевожу взгляд на пустой угол. Темный и пустой. Мой человек в маске полностью исчез.
Безумие, а также целая жизнь жертвоприношений по религиозным мотивам управляют Сэйнтом. Я никогда не видела его с другой стороны. Цель, которую он считает нужным исполнить. Цель, которая, возможно, все это время была частью его плана.
Он не может кончить. Я не могу позволить ему кончить.
Мои таблетки. Мои противозачаточные. Я не принимала их.
Я дергаюсь, отчаянно пытаясь освободиться, а Сэйнт продолжает трахать меня все сильнее и сильнее, приближаясь к своему завершению. Закрыв глаза, я почти смирилась со своей участью, почти отдалась другому мужчине, готовому погубить меня. Пока не чувствую, как заточенный край крошечного лезвия лижет кончики моих пальцев.
Глаза распахиваются, но человек, который, как я предполагала, спасет меня, не делает ничего подобного. Он ругается про себя у окна, глядя на что-то или кого-то снаружи, быстро набирая текст на мобильном телефоне, который сейчас у него в руке.
Но мне не нужно, чтобы он меня спасал.
Он научил меня спасать себя.
Осторожными пальцами я выхватываю лезвие скальпеля из столбика кровати, куда он его положил. Болезненно выкручивая запястье, я перерезаю нить розария, пока Сент не теряет удовлетворения от своей неосознанной гибели. Свободной рукой я подношу лезвие к его шее, прежде чем он успевает закончить. Он замирает на месте, крепко вцепившись в меня, его губы раздвигаются, и он испуганно вдыхает воздух.
— Брайони, — задыхаясь, произносит он, глядя вниз, на место нашего соединения. — Нет. — Он качает головой и выходит из меня. Его жесткий мокрый член покачивается между нами, когда он опускается на пятки, зарываясь лицом в ладони. — Нет. Что я с собой сделал?
С собой?
Паника захлестнула его, когда глубокий голос Эроу из угла промурлыкал.
— Ты согрешил.
Эроу отходит от окна, по его лицу скользит довольная ухмылка, вызванная обескураживающим тоном Сэйнта. В добрых голубых глазах Сэйнта появилась непривычная тяжесть, когда он с молчаливым гневом изучает меня. Несколько секунд спустя снизу доносится громкий шум, а затем дверь позади нас распахивается. Сэйнта отрывают от меня и бросают на пол, его штаны все еще стянуты до бедер. Я в шоке и благоговении смотрю на него, скрестив ноги так, как только можно, свободной рукой стягивая юбку и поправляя бюстгальтер на груди, чтобы прикрыть себя.
Но мужчина, который спас меня, не тот, кого я предполагала. Мужчина, который сейчас вбивает лицо Сэйнта в деревянный пол моей комнаты, — последний, кого я ожидала увидеть.
Барет.
53. Получите злодея
— Какого хуя ты с ней делал?!
Барет наносит еще один удар в челюсть Сэйнта, отчего та отлетает в сторону, а ярко-красная кровь из разбитой губы разбрызгивается по деревянному полу, давая моему дорогому брату все, чего я так жаждал.
— Ты больной ублюдок! — снова кричит он, посылая удар коленом в живот.
Я бросаюсь к Брайони, помогая развязать ремень, все еще обвивающий ее лодыжку, пока они продолжают бороться на полу. Святой наносит удар по лицу Барета, от которого у него трескается нос. Брайони дрожит от ужаса, пытаясь выровнять дыхание и страшась неизвестности, потирая покрасневшие запястья.
Я ждал его появления, все это время планируя случайное вторжение. Когда я отправил ему сообщение с телефона Брайони о том, что Сэйнт находится в доме с ней одной и ведет себя странно, она все еще развлекала его внизу. Я ждал, что он появится и положит конец нападению, получив нужные нам кадры, зная, что на ее крик о помощи он прибежит.