Танго с Бабочкой

Но мать Рейчел все понимала и старалась переубедить девочку, выказывая ей свою любовь, в которой она так очевидно и отчаянно нуждалась.
Плохо было то, что миссис Двайер стала злоупотреблять алкоголем. Чтобы ублажить своего мужа — что было невозможно, — она ходила с ним в бары, пила с ним дешевое спиртное, которое он приносил домой, и позволяла унижать себя. Моменты, когда миссис Двайер проявляла нежные чувства к своей дочери, были спонтанными, непредсказуемыми и зачастую не достигали цели.
Но существуют люди, которые знают, как можно выразить любовь, люди, которым Рейчел по-настоящему могла показать свое умение любить, — они жили в книгах.
Она читала все, что попадало ей в руки. Иногда это были даже старые журналы или бесплатные «Жизнь» или «Почта». Редко это были юношеские книги, хотя она прочитывала на одном дыхании все детективно-приключенческие книги Нэнси Дрю. Местная библиотека была для нее дверью в мир фантазии, и чуть ли не в каждом городе, неважно, маленьком или далеком, была библиотека. Так же, как в трейлерном парке, в котором они жили, когда ей было десять. Она располагалась в нескольких милях от настоящего городка, как любая заправочная станция, главный торговый комплекс или таверна. Но в офисе трейлерного парка была полка с книгами. Когда люди переезжали, они оставляли после себя довольно хорошие книги, поэтому детишки, вновь поселившиеся здесь, могли выменять свои старые книги на новые. Это был смышленый ребенок миссис Саймон, пожилой леди, которая содержала парк, и с ним Рейчел нашла общий язык в деле обмена.
Одинокая и неуверенная, несимпатичная и жаждущая материнской любви, Рейчел отдавала себя в руки безликих авторов и погружалась в волнующий несуществующий мир. Она путешествовала вместе с Фрэнком Слотером и Фрэнком Эрби; блуждала по древним путям вместе с Миком Уолтари и Лью Уоллас; постигала азы невинной любви с Перл Бак; исследовала звезды с Азимовым и Хайнлайном. Рейчел перечитала все; каждая книга предлагала свои пути ухода от реальности, свои награды, удобства и наслаждения. В общем, они создавали мир фантазии, который обогащал ее и оставлял душу чистой и доверчивой. Космонавты Артура К. Кларка были хороши, круты и неповторимы; для Рейчел Двайер они, живые, во плоти, были единственными, кого она могла полюбить в жизни.
Как ни странно, несмотря на то что она не отказывалась от множества взрослых романов, Рейчел все же оставалась невероятно наивной, не приспособленной к жизни и немногословной. Так, будто ее разум, когда что-то касается реальности или близко напоминает дом, автоматически отфильтровывал это. Рейчел было девять, когда она прочитала «Амбер навсегда», однако потом, если бы ее спросили, она не объяснила бы точно причину падения Амбер. Для Рейчел было достаточно, что Амбер жила в эпоху романтизма, носила старомодные платья и была сбита промчавшимся мимо человеком. Другие элементы — внебрачная беременность, бесчестие и выкидыш — она совершенно не заметила.
Это потому, решила она позже, что в четырнадцать лет она была слишком наивна, ранима и не готова к тому, что преподносит жизнь.
Шел дождь, один из тех, которые быстро начинаются и быстро проходят.
Внутри их трейлера царил невообразимый хаос. Он выглядел точно так же, как и остальные: тесный, старый, скошенный набок, пропитанный запахами и настроением разочарования предыдущих хозяев.
Ее отец пил и не появлялся дома весь день. Рейчел молилась, чтобы он не явился домой ночью. В тусклом свете зари она погрузилась в «Марсианские хроники». Она была безнадежно влюблена в капитана Уайлдера и ясно видела себя на фоне безбрежного неба стоящей на берегу древнего марсианского канала. Ее мать ушла вверх по шоссе в мотель, где в офисе менеджера новый телевизор «Филко» показывал «Техасский звездный театр» низшим слоям горожан юго-западной пустыни.
После трехчасового напряжения для глаз Рейчел все-таки решила отложить книгу в сторону. У нее была менструация, и сильно болел живот.
— Через это проходят все женщины, дорогая, — говорила ее мать, объясняя все как можно мягче год назад, когда у Рейчел начались месячные. Пропустив шестой и седьмой классы в школе, Рейчел не имела понятия о том, что это называли правилами женской гигиены. Месячные положили конец ее спокойной жизни; однажды миссис Двайер нашла свою дочь рыдающей и утверждающей, что она умирает. Но потом миссис Двайер принесла коробочку с прокладками, показала Рейчел, как ими пользоваться, и попыталась с видом знающего человека объяснить, что случилось с Рейчел.
 
— Боль — это наш крест, дорогая. Женщины привыкли к боли. Мы терпим ее всю нашу жизнь. А иметь детей — это самая страшная боль. Вот почему у меня нет детей, кроме тебя.
— Почему? — спросила Рейчел невинно. — Почему мы должны терпеть боль?
— Я не знаю. Кое-что, кажется, упоминается об этом в Библии. Наказание, я думаю, за содеянное Евой.
— А что сделала Ева?
— То, что она ввела Адама в грех, дорогая. Он был чист перед Богом, а из-за нее согрешил. С тех пор мы, женщины, расплачиваемся за нее.
Миссис Двайер безостановочно продолжала искать связь между менструациями и рождением детей, хотя у нее это плохо получалось, потому что она сама была достаточно невежественной в этих вопросах. Так Рейчел закончила этот личный разговор, не совсем поняв, о чем они говорили.
В эту дождливую ночь она, отложив в сторону книжку, приняла пару таблеток аспирина, надеясь в душе, что ее мама задержится в мотеле из-за грозы. Если бы так случилось, то Рейчел могла бы читать всю ночь напролет, сжигая драгоценное электричество, которое они так редко позволяли себе включать.
Когда она вошла в маленькую тесную кухоньку, то поняла, что проголодалась. В буфете было довольно скудно, впрочем, как и обычно. Но в морозилке были бифштексы. Если миссис Двайер и была простой выносливой женщиной, выглядевшей, как любая другая, отчаянно пытавшаяся пересечь юго-западную пустыню, она все же обладала качеством, которое выделяло ее. Она делала фантастические гамбургеры по рецепту старой женщины, у которой работала уборщицей, когда была подростком.
— Секрет приготовления вкусной пищи, — говорила старая леди, — в специях.
Миссис Двайер посвятила всю свою жизнь приготовлению гамбургеров с мятой и тмином, щепоткой розмарина и паприки. С годами она стала в совершенстве владеть рецептом специй, ей не нужно было передавать его другим или записывать. Это было то, что она делала совершенно естественно, не задумываясь, ежедневно, как дышала. И куда бы Двайеры ни переезжали, народ всегда узнавал о гамбургерах миссис Двайер.
Это искусство она передала своей дочери. У Рейчел потекли теперь слюнки при мысли о сочном, вкусном гамбургере с кетчупом и горчицей.
Пока еда шипела на сковородке, она продолжала читать «Марсианские хроники» при свете гаснущего заката. Через несколько минут, когда «луна замораживала» капитана Уайлдера и его команду в пустынном городе Марса, Рейчел услышала звук машины, подъезжающей к трейлеру.
«Мама, наверное, замерзла и промокла. Надо согреть воду и сделать чаю», — подумала она. Но потом, осознав, что это может быть и ее отец, которого привез какой-нибудь случайный знакомый, Рейчел ужаснулась.
Он терпеть не мог книжек. Ненавидел их — это мягко сказано. И она никогда не понимала, почему.
— Это потому, что он сам необразованный, — объясняла ей мама однажды ночью, когда он выбросил библиотечные книжки в окно. — Он никогда не учился в классе выше пятого. Это выводит его из себя. Он говорит, что из-за этого не может задержаться ни на одной работе. Видеть, что ты читаешь легко и вообще хорошо…
Рейчел никогда не понимала враждебности отца по отношению к ней. Что бы она ни делала — мыла посуду, штопала, готовила обед — он все время поучал ее с хмурым недовольным выражением. У него в руках всегда была банка пива или, когда проходила проверка, бокал бурбона. Когда она видела, что его воспаленные глаза наблюдают за ней, по ее телу невольно пробегала дрожь.