Танго с Бабочкой

— Вы сказали по телефону, что уже воспользовались услугами трех частных детективов. Неужели они ничего не смогли найти?
— Вот все, что они нашли.
Он посмотрел на конверт — тот был неутешительно тонок. Затем он изучающе посмотрел на клиентку. Джонас Бьюкенен задавался вопросом, что она могла позволить себе. Она выглядела богатой, но он научился никогда не полагаться на внешность. Однако, когда он сообщил ей свои расценки по телефону, она не отказалась.
— Хорошо, — сказал он, открывая конверт и высыпая из него несерьезное содержимое. Он начинал чувствовать раздражение. Уйдя из полиции, чтобы открыть свое собственное частное детективное агентство, он не мечтал, что такого рода дела — поиски сбежавших детей богатых белых людей или пропавших родственников богатых белых девушек — составят большую часть его работы. Он не любил иметь дело с белыми людьми вообще, и это была одна из причин, по которой он ушел из полиции. Но, к сожалению, именно эти люди имели неприятности и деньги. — Расскажите мне, что вы знаете.
— Люди, которых я нанимала в трех различных агентствах в течение последних нескольких лет, вообще не нашли никаких сведений о моей матери. Она исчезла почти двадцать лет назад. Я написала все, что смогла вспомнить о ней, в письме, которое есть здесь. Место рождения, девичья фамилия, школы, в которых она училась, и т. д. Я полагаю, что, когда она уехала из Нью-Мехико, она могла вернуться в Калифорнию.
— Но люди, которых вы нанимали до меня, не нашли никаких ее следов?
Беверли покачала головой. Бьюкенен заметил, что ее глаза увлажнились. Но он также научился не верить слезам.
— Я должен сказать вам, мисс Хайленд, — произнес Джонас, чувствуя, что его раздражение растет, — я не могу ничего обещать. Особенно там, где три других детектива потерпели неудачу.
Теперь он ожидал увидеть подавленный взгляд, слезы на щеках, мольбы обязательно найти ее мать. Вместо этого Джонаса встретил твердый взгляд и спокойный голос:
— Я это понимаю, мистер Бьюкенен, и буду признательна за все, что вы сможете сделать для меня.
Он пробовал отнести ее к какой-либо категории людей. В эти дни Джонасу удавалось довольно легко разбираться в белых и классифицировать их на две группы. К первому типу относились хиппи-либералы, которые выступали в поддержку черных. Они искренне полагали, что являются дальтониками и стремились быть его друзьями, чтобы доказать это. Второй тип — это расисты, которые обнаружили, что не вписываются в концепцию, и стали фальшивыми либералами, чтобы доказать: они думают, что черные — обычные люди. За прошедшие десять лет Джонас встречал много таких, которые приглашали его на вечеринки, или просто любопытных. Главным образом, это были женщины, желавшие узнать, правда ли все то, что они слышали о черных. Однако Джонас еще не разобрался, к какому типу относится Беверли Хайленд. Но он непременно разберется.
— Вы сказали, что хотите, чтобы я также занялся поиском вашей сестры, — сказал он, ерзая на стуле. Джонас был крупным мужчиной, членом футбольной команды колледжа. Обычные стулья часто оказывались неудобными для него.
— Мы с ней близнецы, — сказала Беверли. — Ее удочерили, когда мы родились, тридцать три года назад. Я полагаю, что мне удалось найти поверенного, который занимался оформлением удочерения, его зовут Хаймен Леви. Но в то время я была слишком молода, чтобы понять это. Потом я возвращалась на то место, но контор там больше не было, и я не нашла никаких следов Хаймена Леви — ни старшего, ни младшего.
Джонас вздохнул. Мало того что этот случай оказался нетипичным, так его просто невозможно разрешить. Ребенок, отданный неизвестным приемным родителям тридцать три года назад, и исчезнувший адвокат; взрослая женщина, которая ушла от своего мужа двадцать лет назад, без сомнения, не имея никакого желания быть найденной.
— Я не могу ничего гарантировать, мисс Хайленд. Поиски вашей сестры могут занять много времени. Да и разъездов хватит.
— Я готова платить, мистер Бьюкенен.
«Богатый ребенок, — подумал он. — Возможно испорченный, плохо воспитанный ребенок из Беверли Хиллз, которому никогда в жизни не приходилось работать».
 
— И вы должны иметь в виду, что ваша мать — взрослый человек и, возможно, не хочет, чтобы ее нашли.
— Я знаю, что она не хочет, чтобы ее нашли, мистер Бьюкенен. На самом деле она будет очень стараться, чтобы ее не нашли.
— Почему это?
— Она убила человека. Именно поэтому она и сбежала.
Он уставился на нее.
— Кого?
— Моего отца. Она зарезала его. Полиции так и не удалось ее найти.
Внезапно все изменилось. И через тридцать минут после того как он услышал все детали жизни семейства Двайер и скитальческого детства Беверли на юго-западе и получил от нее первый чек, Джонас Бьюкенен понял, что недооценивал своего нового клиента.
— Я постараюсь, — сказал он, вставая.
Беверли тоже встала и протянула ему руку.
— Я знаю, мистер Бьюкенен.
Он опустил глаза на изящную белую руку, взял ее и пожал. Ответное пожатие было спокойным и сдержанным.
— Могу я спросить, — поинтересовался детектив, — почему вы выбрали меня?
— Вы были одним из нескольких в моем списке. Мне понравилось ваше объявление в «Желтых страницах». — Она улыбнулась. — Тогда я навела о вас кое-какие справки и решила, что, поскольку вы чернокожий, возможно, вы будете более добросовестным.
Он посмотрел на ее улыбку. А затем вопреки своим принципа Джонас обнаружил, что улыбается в ответ.
День был жаркий. Почти триста человек набились в зал, где должно было проводиться общее собрание Торговой палаты Голливуда. Беверли никогда не посещала его прежде, но теперь решила, что, раз уж она является ее членом, поскольку Эдди предложил это, и продолжает выплачивать ежегодные взносы, пришло время посетить собрание и посмотреть, что все это значит.
В толпе, заполнившей зал, присутствовали едва ли больше десятка женщин. В одной из них Беверли узнала владелицу салонов красоты в Голливуде. Другая, как ей сказали, была вдовой, унаследовавшей бизнес своего мужа. Еще одна занималась подготовкой налоговых выплат и боролась за то, чтобы добиться успеха на Фонтейн-авеню. Все они были намного старше Беверли и, вероятно, посещали эти собрания и прежде.
Слушая вступительный доклад, с которым выступал президент Торговой палаты, Беверли думала о своем разговоре с Джонасом Бьюкененом четыре недели назад. Она поняла, что он считает ее случай безнадежным.
Именно к этому заключению пришли и три предыдущих детектива.
— Оставьте это, мисс Хайленд. Ваша мать не хочет, чтобы ее нашли, а найти вашу сестру невозможно, не имея каких-либо сведений.
Первому частному детективу удалось найти больше всех. Наоми Двайер, писал он в отчете, изменила свое имя на Наоми Бургесс и жила некоторое время в маленьком городке в штате Невада, перед тем как, по предположению свидетелей, переехать назад в Калифорнию. Она прожила некоторое время в Реддинге, работая поваром в доме для престарелых, и там ее следы терялись. Это было пятнадцать лет назад. Что касается сестры-близнеца, ему удалось узнать, что Хаймен Леви-старший умер, а его сын больше не занимался адвокатской практикой в Калифорнии. Пресвитерианская больница не вела никаких записей и не имела свидетелей, которые могли бы дать хоть какую-то информацию относительно удочерения.
Второй детектив не делал ничего, подозревала Беверли, кроме как брал ее деньги. Она уволила его через два месяца.
Третий обещал много, но все, что он смог сделать, — это подтвердить то, что раскопал первый. Но деньги он брал исправно.
И вот теперь она наняла Джонаса Бьюкенена. У него было несколько преимуществ, отличающих его от предшественников: в прошлом он был полицейским, человеком, которому можно доверять (так сказал коллега из полиции). К тому же он был чернокожим.
Безнадежный случай, сказали его глаза месяц назад. Но Беверли не поверила ему. Ничто не бывает безнадежным. По крайней мере, пока ты продолжаешь пытаться что-то делать.