Танго с Бабочкой

И так же, как ее лучшая подруга, Кармен навсегда покончила с мужчинами.
Когда-то в Далласе, в тот роковой день ноября, многие люди под влиянием эмоций перевернули страницу книги своей жизни. Смерть Кеннеди внезапно опрокинула равновесие мира. Люди чувствовали себя отрезанными, брошенными. Они искали способа искупить грехи, за которые их, очевидно, наказывали. Количество преступлений уменьшилось в дни после убийства; посещаемость церкви увеличилась; старые обиды прощены; долги списаны; извинения произнесены; трещины склеены, клятвы и обещания перед Богом и друг перед другом выполнены. Люди неожиданно взглянули на себя и оказались недовольны тем, что увидели. Многие, подобно Кармен, испытали почти религиозное откровение. Они собирались измениться.
Но потом, когда шок постепенно прошел и мир вернулся на круги своя, клятвы и обеты стерлись из памяти, большинство людей возвратились к своему прежнему образу жизни. Но не Кармен Санчес. Неожиданная и безвременная смерть человека, которого она любила и уважала, оставила в ней слишком глубокий отпечаток. Она сдержала свое обещание Богу быть непорочной с этого времени.
Были времена, однако, когда она чувствовала любовь ко всему миру, когда, например, ее хвалили преподаватели в колледже Вэлли, или в тот день, когда она закончила бизнес-школу при Калифорнийском университете в Лос-Анджелесе, или тогда, когда Роза пошла в детский сад. И Кармен смягчилась в своих суждениях об обществе. И в этих редких случаях она замечала напряженность Беверли и чувствовала жалость к ней.
Кармен знала, какие дьяволы преследуют Беверли Хайленд, ведь она и сама была жертвой, приносимой ради чужих интересов. Она понимала, как отчаянно Беверли любит младенцев — глядя, как она привязалась к Розе. Но Беверли не суждено было иметь своих детей из-за того, что сделал с ней когда-то Дэнни. И Кармен знала, что Беверли вычислила, когда должен был бы родиться ее ребенок, и втайне оплакивала этот несостоявшийся день рождения каждый год.
Кармен смотрела на голову, склоненную над новостями пресс-службы о Дэнни Маккее, платиновые волосы искрились под верхним светом; она задавалась вопросом, что же случится в тот день, когда Беверли наконец еще раз встретится с Дэнни.
— У тебя пока все в порядке? — спросила Кармен, допив «Фреска». — Мне нужно поехать в школу и забрать Розу.
Беверли подняла на нее глаза и улыбнулась.
— Все хорошо, Кармен. И привези ее сюда на обратном пути. У меня для нее есть подарок.
— Опять? Ты испортишь ее прежде, чем у меня будет шанс сделать это! — Кармен вышла с охапкой книг, она готовилась к предстоящему экзамену на сертификат дипломированного бухгалтера.
Оставшись одна в офисе, Беверли вернулась к новостям, которые она изучала. Среди прочего была статья о несчастном случае, который произошел в Викторвилле, в пустыне Моджава.
Маленький заголовок гласил: «Местная женщина обвиняет Дэнни Маккея в смерти мужа».
Беверли запомнила имя. Миссис Мэгги Керн. Затем она открыла ящик и достала карту штата Калифорния.
Энн поняла, что напугана до смерти. Это было смешно, конечно, потому что, в конце концов, секс был столь же естествен, как еда или сон. И все занимались этим.
Она очень старалась сохранять невозмутимость. Сидя в удивительно грязной (это разочаровывало) квартире Стива, она вежливо слушала включенный слишком громко «Пинк Флойд», пила вино из кувшина, сидела, скрестив ноги, на полу, хотя у него была мебель, и кивала в процессе длительного монолога Стива о Баба Рам Дасе и психоделическом движении. Стив использовал такие слова, как «запредельный», «отпадный» и «вызывающий галлюцинации». На стенах у него были постеры с изображением Питера Макса, свечи в форме гениталий и множество ловушек для тараканов, разбросанных на кофейном столике.
После четвертого бокала вина, пытаясь не оглохнуть от прослушивания «Благодарных Мертвых», Энн начала кое-что осознавать. Стив с его седеющей бородой, школьным кольцом и часами «Бьюлов» был фальшивкой. Однако он был мужчиной. И он пообещал ей «хороший секс», после того как они выкурят пару косяков. И, так как он уже начал поглаживать ее, это означало, что пришло время пойти в другую комнату и заняться введением диафрагмы.
 
Когда она только вошла в квартиру, она оставила свою сумку и пальто в спальне. Теперь она вошла туда и закрыла дверь.
— Чем ближе к моменту полового акта вы вставите диафрагму, — проинструктировала ее медсестра в Центре планирования семьи, — тем лучше. Конечно, вы можете ввести ее за несколько часов до этого, но спермицид утратит свою эффективность.
Энн была особенно осторожна. Меньше всего она хотела забеременеть.
Она быстро сняла трусики и торопливо затолкала их в свою сумку. В гостиной музыка изменилась на нечто расслабляющее, что подразумевало, что Стив был готов и ждал ее. Энн очень хотела казаться спокойной и опытной. Она бы умерла, если бы он догадался, что это ее первый раз.
Диафрагма была похожа на летающую тарелку в миниатюре, мягкую и эластичную в центре, но с твердым ободком. Достав тюбик с гелем, она обильно смазала им вокруг ободка и добавила в качестве дополнения в середину. Затем осторожно положила тюбик назад в сумку. Она не хотела бы, чтобы он, войдя, нашел это. Контролировать рождаемость было немодно, консервативно. Это лишало секс спонтанности, так как занятия им предполагали свободный и ничем не стесненный дух.
— Вы должны сложить ее вот так, — показала ей медсестра. — Возьмите диафрагму двумя пальцами и сожмите ободок вот так. Это для введения внутрь. Как только она окажется внутри вашего влагалища, она раскроется и займет место у входа в шейку матки.
В кабинете доктора все выглядело так легко. А теперь руки Энн дрожали, она использовала слишком много геля, и проклятая вещица отказывалась ей помочь.
Наконец ей удалось соединить ее края вместе наподобие мексиканского пирожка «тако» из кукурузной лепешки, но, когда она наклонилась, чтобы вставить ее, диафрагма выскользнула у нее из рук, отлетела к другому краю комнаты, с хлопком ударилась о стену и закатилась на пол позади комода. Она в ужасе уставилась на стену.
— Энн? — раздался голос Стива по другую сторону двери. — Ты в порядке? Я иду!
Торопливо натянув юбку, она подошла к двери и открыла ее.
Он был абсолютен гол и в полной готовности.
— О-о, — только и сказала она.
Стив взял ее за руку и повел обратно в гостиную, где Донован пел что-то милое. Сердце Энн бешено колотилось. Она никогда прежде не видела член в реальной жизни. Конечно, в эти дни изображение было даже на постерах. Но с тех пор, как у нее последний раз была хоть какая-то близость — когда ее выпуклости трогал мальчик во время учебы в средней школе, — прошло четырнадцать лет.
Стив опустил ее вниз на огромные мадрасские подушки и начал целовать.
Энн пыталась выполнять свою роль. Она делала все необходимое и старалась достичь сексуального возбуждения (потому что он, конечно же, не делал для этого ничего). Но все, о чем она могла думать, была диафрагма, упавшая за комод. Она понимала, что теперь совсем не защищена. «Может, нужно остановить его», — подумала она, когда его рука направилась прямо к ее лону.
Но она зашла слишком далеко, ей было любопытно, и она отчаянно хотела перестать быть человеком с сексуальными отклонениями в этот век отсутствия девственниц.
— Подожди, — сказала она, запыхавшись, когда он вдруг начал вонзаться в нее. Это было слишком быстро. Она не была готова. Ее блузка была все еще наглухо застегнута. Он ни разу не залез ей под лифчик, а это было именно то, в чем она нуждалась.
Стив сидел на ней верхом, его глаза были закрыты, он пытался проникнуть внутрь нее с натиском, который пугал ее.
Она потянулась, чтобы отвлечь его. Он неправильно истолковал ее намерение, пробормотал: «О, детка!» и кончил ей в руку.
Дом Мэгги Керн стоял в новом районе, где молодые семьи все еще высаживали лужайки, а заборы еще не сделали из соседей незнакомцев. Пресс-служба дала адрес женщины, поэтому Беверли нашла ее без труда.