Шведская сказка

- Господи, куда же меня привезли? Как же Петя узнает где найти меня? – Ольга так в это верила всю дорогу. С той самой минуты, когда услышала голоса шведских офицеров разговаривавших с Гусманом, когда рвалась изо всех сил, стараясь освободиться от спутывающих ее веревок. Но все было тщетно. Материя туго стягивала ее рот, а пенька впивалась в тело, причиняя страдания. Она способна была лишь стонать. И ничего не случилось. Их экипаж постоял на месте и снова тронулся в путь. А Петя, а милый и любимый Петя остался там. Нет! Она верила, что теперь уж ничто не сможет их разлучить, ей просто надо еще немного подождать, и он приедет сюда за ней и освободит, спасет, как спас уже один раз тогда, в Пуумала, в тот страшный день, когда погибла мама. А до тех пор она готова вытерпеть все, что ей еще уготовила судьба. Ольга гордо вскинула подбородок и посмотрела в лицо своему врагу.
Зрачки Иоганна расширились и вспыхнули, словно искры на углях. Ольга медленно, с чувством собственного достоинства, отвела глаза в сторону в знак того, что его взгляд был ей не приятен.
- Добро пожаловать в Шауберг, фрекен фон Вальк! – хрипло произнес Иоганн, и даже изобразил какое-то подобие поклона. – Здесь вы в безопасности.
- Вы полагаете, что рядом с вами, я могу себя ощущать в безопасности? После всего? – не смотря на него сказала Ольга.
- Мы еще побеседуем с вами, фрекен фон Вальк. – опять раздался хриплый голос. – Эта женщина, ее зовут Клер, проводит вас и будет вам прислуживать. – Гусман отвернулся и куда-то ушел. Слуга последовал за ним. Ольга осталась один на один со страшной старухой. Она вдруг с ужасом заметила, как к ней потянулась скрюченная узловатая рука и попыталась отстраниться. Но старуха все же достала до нее и, крепко ухватившись за рукав, потянула к себе.
- Идем! – прокаркала ведьма. Несмотря на кажущуюся легкость и тщедушность старухи, в ней было очень много сил. И Ольга почувствовала, что не силах сопротивляться ей. Пришлось смириться и следовать за ведьмой. Едва не споткнувшись на пороге, Ольга вдруг подняла голову вверх и заметила над дверью странный герб, непохожий ни на один их тех рыцарских гербов, что она когда-то в детстве видела в доме своего шведского деда. На выцветшем, сероватом фоне была изображена бегущая собака с факелом в руках.
Комната, в которую ее можно сказать заволокла ведьма Клер, была убрана с некоторой претензией на роскошь. Серое однообразие каменных стен было прикрыто резным темным деревом и выцветшими, местами порвавшимися шпалерами. Мебель состояла из добротной кровати под шелковым балдахином, впрочем, также как и обивка стен обветшавшим от времени, стола, на котором находилась какая-то большая, и судя по внешнему виду, древняя книга, а также еще несколько предметов, покрытых белым домотканым полотенцем. Описание обстановки довершали два массивных кресла и небольшой низкий столик, в самом углу, слева от двери, где стоял кувшин для омовений и широкая глиняная миска.
- На столе молоко и хлеб. Вода там. – прокаркала старуха за спиной. Скрипнула дверь, Ольга обернулась – ведьмы уже не было.
Девушка со вздохом опустилась на одно из кресел. Ей дали возможность поразмышлять о своей судьбе. Только какой толк из этого? Темная кибитка сменилась каменным мешком – вся разница. Ей оставалось ждать теперь худшего, потому что развязка должна была наступить. Это она чувствовала. Ведь не зря же ее везли так далеко, на северо-запад Финляндии. Что хочет от нее этот человек, Гусман, похитивший и заставивший совершить столь длительное путешествие. Он сказал ей тогда, что ее отец государственный преступник и заговорщик. Но если ее обвиняют в том, в чем и несчастного отца, то почему ее привезли в этот мрачный огромный дом, а не передали в руки шведскому правосудию? Ведь она слышала тогда весь разговор Гусман и этого, то ли полковника, то ли уже генерала, остановившего их на самой границе, где про нее говорили, что она тоже преступник и ее везут для дачи особо важных показаний. Когда ускользнула надежда на то, что сейчас дверь ее повозки распахнется, и она увидит своего Петра и будет освобождена, потому что голос того полковника ей тоже показался знакомым – он приезжал к ним в имение вместе с бригадиром Гастфером, она стала думать о том, что какое бы страшное преступление не совершил ее отец, а она полагала наивно, что все ее злоключения связаны именно с этим, то королевский суд во всем разберется и сочтет ее непричастной к этому. В конце концов, она обратиться к самому Густаву. Ведь ее семья так пострадала из-за войны! Непонятно лишь зачем ее привезли сюда. Она слышала, как им был выделен большой конвой и они проследовали с Гусманом до Або. Получив в распоряжение полсотни драгун, Гусман приказал Хадсону освободить девушку от веревок и платка, что закрывал ей рот.
 
- Теперь можете кричать сколько хотите! Мы на шведской территории и вы находитесь на положении арестанта. Освобождать вас никто не намерен. – Зловеще усмехнулся Гусман. Из кибитки ей было все равно не выбраться. Внутренние запоры Хадсон снял еще на том самом хуторе, где они в первый раз ночевали, и где майор хладнокровно расстрелял этого молодого человека, приехавшиго вместе с ними в Хийтолу и одетого в форму русского офицера. Дальше весь путь она ехала в темноте. В Або, где Ольга надеялась, что ее передатут в руки правосудия, этого не произошло. Она слышала, как Гусман отпустил сопровождавших их до столицы провинции драгун, а экипаж покатил куда-то дальше. И вот она здесь.
Дверь снова скрипнула, и на этот звук девушка подняла голову. Перед ней стоял Гусман. Было видно, что он постарался привести себя в порядок, сменил запыленный дорожный наряд на парадный желтый мундир шведского лейб-драгуна. Камзол был несколько укорочен, по новой моде, введенной Густавом III, но украшен пуговицами, осыпанными бриллиантами. Рука опиралась на эфес шпаги, также представлявшей из себя образец ювелирного искусства. Его длинные волосы были аккуратно собраны и заплетены в косичку. Всегда угрюмое и жестокое выражение его лица исчезло, разгладилось вместе с морщинами, и сменилось на некоторую смиренность, с признаками даже красоты, если бы не хищно загнутый кончик носа, не оставлявших сомнений у собеседника в истинном характере его владельца. Ольга встала, шагнула ему навстречу и вся напряглась, понимая, что сейчас она узнает истинную цель ее похищения и пребывания здесь.
Гусман, являя собой смесь придворной любезности и некоторой военной развязности, снял свою шляпу и движением руки пригласил ее сесть. Так как Ольга продолжала стоять, он стянул перчатку с правой руки, намереваясь подвести ее к креслу. Но девушка жестом отклонила эту любезность и сказала:
- Поскольку я нахожусь в присутствии моего похитителя и тюремщика, - а обстоятельства таковы, что я не могу думать иначе, - то узнице приличнее стоя выслушать обвинения и приговор.
- Увы, прелестная Хельга, - отвечал ей Иоганн, - с тех пор, как я прибыл за вами в Хийтолу, исполняя королевский указ, - лукавил, ой, лукавил, майор, - и днем сегодняшним, многое изменилось. Я вез вас, как пленницу, а стал сам пленником ваших прекрасных глаз. Это я должен услышать приговор.
- Я вас не знаю! – заявила Ольга, гордо выпрямившись, - но могу сказать, что ни один мужчина, считающий себя дворянином и офицером, не должен подобным образом навязывать свое общество беззащитной даме. Я должна повторить вам свой вопрос: за что я арестована вами и доставлена сюда? И еще: где мой отец и что с ним?
- Я знаю лишь одно, что ваш отец арестован и переправлен в Швецию, где его ждет королевский суд и скорее всего смерть. – пожал плечами Гусман.
- В чем его обвиняют на самом деле? Те объяснения, что вы мне дали там, в Хийтоле, меня не удовлетворяют.
- А я не добавлю к ним ничего нового, Хельга. Ваш отец вступил в общий заговор офицеров финляндских полков против короля. Однако, его дело осложняется тем, что вместе с полковником Хестеску он угрожал смертью его величеству. Поэтому его ждет виселица, или, в лучшем случае, топор палача.