Шведская сказка

Веселов, не отвечая, наклонил голову.
- Иди, капрал! – отпустил его Стединк. – Мне надо подумать.
- Но… - нерешительно начал было Веселов.
- Иди, Вессари! – уже строго повторил генерал. – Я же сказал: Мне надо подумать… и… может написать королю. – добавил уже обычным своим тоном.
- Слушаюсь! – Веселов развернулся, как положено и покинул комнату, плотно затворив за собой дверь.
Одна мысль его терзала:
- А если там была Ольга? – Он бы голыми руками задушил и этого майора, и любого ставшего у него на пути.
Стединк пребывал в страшном смущении. Он рассмотрел в том королевском указе фамилию фрекен фон Вальк, и уже ни минуты не сомневался, что в кибитке была она. Других женских имен в списке не значилось, а те звуки, что доносились из экипажа, могли принадлежать только женщине. Но почему? Почему Густав подписал такой указ? Он, что не заметил девичью фамилию? Нет, Стединк уже очень хорошо изучил короля. Это в военных вопросах Густав не опускался до мелочей, но не в интригах. Генерал знал, что капитан фон Вальк арестован, но при чем здесь его дочь? Этого понять Стединк не мог. Или король что-то задумал, или ему это очень хорошо внушили, ибо барон знал, как легко король поддавался минутному увлечению под влиянием чьего-то убеждения. Опять перед взором Стединка встала угрюмая фигура майора Гусмана, его жестокое и неприятное лицо типичного ландскнехта. Он вспомнил капельки пота, что выступили на его лбу, когда Стединк настаивал на досмотре экипажа. Еще б немного и генерал добился бы своего и заставил майора предъявить пленника или пленницу. Но! Королевский указ! Он не мог позволить себе нарушить его, да еще в присутствии собственных солдат. Майор тонко все рассчитал.
- А если это месть? – вдруг мелькнула мысль. – Месть за убитого Вессари брата? Уничтожить всю семью! Может, по мнению майора все должны за это ответить? Похоже на правду! Но что за коварство! Нет, надо садиться писать об этом королю. И именно так.
Генерал уселся за стол, мельком пробежал строки адресованные любимой Фредерике, затем решительно отложил в сторону недописанное письмо, и взялся за чистый лист бумаги. Спустя некоторое время он закончил, перечитал и удовлетворенно кивнул.
- Вессари! – позвал капрала, убирая письмо в конверт, тщательно заклеивая его и надписывая. Петр тут же возник перед ним. – Возьмешь письмо, и скачи в ставку к его величеству. Передашь через адъютантов.
Стединк умышленно отправлял отсюда капрала и также умышленно не сказал ему о своих догадках:
- Зачем парню знать! Он и так уже один раз рисковал жизнью ради этой девушки. Скажу, когда что-то проясниться. – решил генерал.
Для Гусмана опасность миновала. Он понял, что выбрал правильную тактику поведения со Стединком. Генерал наверняка видел в списке лиц, подлежащих аресту, и фамилию фрекен фон Вальк, но промолчал. Его остановили личные подпись и печать Густава. А вот этот финский солдат… Он встречается ему уже не первый раз. Не из тех ли он, что видели его брата. Уж слишком зло смотрел он на него. Хотя тот лейб-драгун, что остался в живых после Пуумальского маскарада, ничего не говорил о том, что им пришлось встречаться лицом к лицу с финнами, исключая убитых сразу караульных. С другими они лишь перестреливались. Кроме одного! Того, кто убил его брата. Гусману вдруг нестерпимо захотелось вернуться и допросить этого странного капрала. Да просто убить его! Кто он такой? Почему он так смотрит на него? Ладно, успокаивал он себя, возвращаться нельзя, нельзя испытывать терпение Стединка. И так еле-еле удалось вырваться. Ну, теперь-то мы на своей земле и под усиленной охраной, которой нестрашны даже несколько казаков, что преследовали их и должны были прорваться через пограничный пост. Даже если им и удалось это сделать! А потом я допрошу эту девчонку, что так не вовремя начала хныкать в кибитке, и узнаю все!
 Глава 22. За помощью. 
 «Не отказывай в благодеянии нуждающемуся, 
 
 когда твоя рука в силе сделать это». 
 Притчи Соломоновы (гл.3, ст.27) 
Понуро тащились казачьи кони к Нейшлоту. Словно чуяли, нерадостно на душе у хозяев. Мало троих казаков потеряли, так и гнались, получается, зазря. Все едино упустили.
- Ты ж их на дороге встречал? – Все допытывался Веселовский у Кисилева.
- Встречал. – кивал сотник.
- Ну и…?
- Ту бумагу, ну что нашли давеча, показал и в тот раз прапорщик, дескать полка они Ямбургского. – вспоминал нехотя казак.
- Эх, что за беда! – качал головой седой полковник. – Надо ж, Ямбургского… я ж служил там. Небось убили прапорщика-то настоящего, а сами, душегубы, бумаги его забрали.
Молчал Кисилев. Понимал, что не смотрел он ту бумагу, что оборотень ему совал. Глянул лишь мельком. Его грех! Да и казаки погибшие на его совести… как он вдовам-то в глаза смотреть будет, как атаману грозному?
В полном молчании, без разговоров лишних, так и добрались до крепости. Старик Кузьмин было бросился навстречу радостный, да как увидел убитого горем Алексея Ивановича, улыбка враз слетела. Обнялись старики, зарыдал Веселовский на плече у маеора.
- Пойдем, пойдем-ка ко мне, друг сердешный – растроганный Кузьмин повел в комендантский домик полковника, бережно поддерживая. На остальных зыркнул – не лезьте мол. Лишь Ахромееву бросил через плечо, в дом входя:
- Коли Тимо появится, ко мне его немедля. - И дверь за собой притворил плотненько.
Там уж и поведал ему всё Алексей Иванович, слезами заливаясь.
- Да-а-а… - протянул задумчиво маеор. – Горе-то серьезное.
- И зачем? Зачем им дитя-то безвинное сдалось? - раскачивался на хлипком табурете Веселовский.
Чуть скрипнула дверь, в комнату заглянул Ахромеев, головой мотнул и коротко сказал:
- Тимо!
Маеор поднялся, Алексея Ивановича по плечу потрепал ласково:
- Ты посиди уж пока, поплачь, друг мой, пойду посоветуюсь, что предпринять можно-то.
Тот лишь кивал согласно.
Кузьмин на двор вышел. Карел-негоциант ожидал его. Встали в сторонку, шептаться принялись. Долго говорили о чем-то.
- Ты уверен, Тимофей? Точно, уверен? – в конце спросил Кузьмин.
- Он единственный, кто может в этом помочь. Коли сам не замешан. Но не верю я в то. Полковник, а ныне генерал, он - человек чести! Так все говорят. И Петр подтвердить может. – Уверял карел.
- Ты, Петра-то не трогай! – строго произнес Кузьмин. – Его замешивать в это никак нельзя. Узнает – совсем обезумеет. Таких дров наломает, сам только голову зазря сложит. Хотя… - задумался маеор, - кому, как ни ему спасать свою невесту. Да и этот, Стединк, говоришь, знал ведь, что это он ее спас.
- И я про тоже толкую! К нему, к нему надобно ехать! – настаивал Тимо.
- А ты провезешь Алексея Ивановича к этому Стединку?
- А чего не провезти-то?
- Ну так пошли, Веселовскому скажем!
Алексей Иванович сразу встрепенулся. Хоть какая-то надежда появилась:
- Чего ждать-то? Поехали немедля.
Кузьмин кивнул:
- Поедете. Казачки твои пускай в крепости обождут. А вы с утра самого и отправляйтесь.
Они добрались до ставки Стединка быстро и без приключений. Купец, известный всем пограничным постам, да едущий с ним старик, разве вызовут они подозрения? Война войной, а кто, как не маркитанты да купцы снабжают обе армии. Коммерция межгосударственная прерывается тогда, когда в нее вмешивается высокая политика, а солдатам есть хочется каждый день, вот и шныряют купцы-маркитанты туда-сюда. А у Тимо всегда и бутылочка с собой припасена лишняя, ну кто ж виноват, что у негоцианта лавки и на той и на другой стороне границы. Коль он не завезет в шведские владения товар, от короля его ждать? Дождешься, пожалуй!
- Давай, давай! – махали руками караульные, пропуская Сорвари с Веселовским на шведские земли.
 Выслушав негоцианта о цели визита, адъютант Стединка капитан Грёвалль, тоже не возражал доложить о прибывших к генералу. Тот принял сразу, как только услышал имя фон Вальк.