Дети за куполом (СИ)

Марк промолчал, но чуть погодя добавил:
— Тебе идёт улыбка.
Она фыркнула.
— Ладно. Хочешь — буду улыбаться. Мне лишний раз притвориться не трудно.
— То есть, сейчас, у моих… ты притворялась?
— Угу.
— Зачем?
— Чтобы не портить настроение остальным.
— Ясно, — Марк умолк, подумал. — Нет, тогда лучше не надо.
***
— Чего вы так долго? — недовольно выкрикнула Азира из гостиной. — Идите скорее, новости передают.
Шестые собрались в гостиной — кто на диване, кто по креслам. Только Ортей взгромоздился на длинный письменный стол у дальней стены, а Вадай вообще ходил туда-сюда по комнате. На низком столике в центре вещал незнакомым голосом переносной передатчик куратора.
— …в том числе города Вис, Ремиот и Трамегор. Расширена северная граница до рубежей Эспии, на востоке взят город Мельядиш, а следовательно, полностью восстановлен контроль над Севалией…
Сердце Марка ёкнуло, когда прозвучало имя его родного города. Мельядиш под контролем Ареносы. Каникулы на носу. Значит ли это, что он скоро сможет увидеться с родными, вопреки мрачным прогнозам? Или лидеры побоятся и не выпустят?
— …Боевые силы Кумсоры потерь не понесли, — продолжал диктор. — В ходе столкновения в Ремиоте тяжело ранены четверо ренов первого каранта, их состояние не внушает опасений. В четвёртом каранте — двое тяжелораненых во время взрыва в Зиндре, угрозы для жизни нет.
Передатчик замолк. Марк невольно прислушался к облегчению, переполнявшему эмоционал Виольны.
— Надеюсь, Борс не из тех двоих, — нахмурилась Азира. — Почему они не назвали имена?
— Да ладно, расслабься, — беззаботно произнёс Ильдан. — Главное, все живы.
Шестые начали разбредаться по своим делам.
— И то правда, — задумчиво протянула Азира, а потом направила строгий взгляд на Карину с Марком. — Вы! Шатаетесь непонятно где, мы без вас поужинали. Там осталось, будете?
— Не-е-ет, — простонал Марк, ощупывая набитый живот здоровой рукой. — Ни за что!
***
— Тебе самому разве не хочется выходной от меня? — угрюмо осведомился Марк после того, как Ортей снова утащил его к себе в комнату.
— То, чего мне хочется, далеко не всегда имеет значение, — веско отозвался куратор. — Сегодня две темы.
Марк привычно уже опустился на стул и выжидающе уставился на старшего.
— Кто такие нотты? — внезапно спросил Ортей.
— Рены, способные чувствовать эмоции окружающих, — пожал плечами Марк.
— Это ясно. Но почему? Почему остальные не могут, а мы — можем? Чем мы отличаемся?
— Никто не знает, — осторожно ответил атр, пятой точкой чуя подвох. — Вроде бы ничем.
— «Вроде бы», — передразнил куратор. — Но хоть какие-то догадки у тебя есть?
— Не задумывался… Может, и нет никакого отличия. Просто кто-то рождается со светлыми волосами, а кто-то — с тёмными. Кто-то — ноттом, а кто-то — нет.
— Если бы, — фыркнул Ортей. — На самом деле есть закономерности, и очень явные. Лови, — он бросил Марку на колени то ли тонкую книжку, то ли пухлую брошюрку. — Это домашнее задание номер один. Срок — три дня. Потом поговорим.
— Хорошо, — протянул Марк, разглядывая неприметную тёмную обложку. «В прошлой жизни я был ноттом». Серьёзно?
— Во-вторых… — Ортей уставился на младшего долгим задумчивым взглядом. — Мне, кстати, понравилось, как ты позавчера растолковывал Ваду, что такое кнотис. Хотел спросить: сам придумал или где вычитал?
— Вычитал, — буркнул атр, уже не удивляясь пугающим слуховым способностям куратора. — Не помню где.
— И ты сам согласен с этой мыслью?
— Более-менее.
— А вот я полностью, — воскликнул Ортей, вскакивая. — Потому что это болезнь, так и есть. Вся развешанная вокруг романтическая мишура — полная чушь. Мы, в отличие от людей, почти не болеем: нам не страшны инфекции, опухоли, нарушения работы органов и прочие прелести. Даже травмы, смертельные для людей, мы лечим в два счёта. Но знаешь что? За всё надо платить. Мы платим — рассудком.
— Хочешь сказать, каждый рен, получивший кнотис — сумасшедший?
— Именно. А как ещё это назвать? Ты зацикливаешься на одном рене на всю жизнь, причём выбор часто оказывается совершенно неожиданным, вразрез с твоими предпочтениями. Дальше творится натуральное помешательство: это чувство занимает все твои мысли, мешает спать, учиться, работать… Ты становишься одержимым. А какой там, кстати, процент совпадения?
 
— Десять? — предположил Марк.
— Восемь. Остальные девяносто два, бедолаги, вынуждены всю жизнь прожить безответно влюблёнными. И хорошо ещё, если твой избранник, у которого нет кнотиса на тебя, будет так благороден, чтобы согласиться быть вместе. Или притвориться… Заметил ведь?
— Да, — мрачно кивнул Марк. — У Антиса нет кнотиса на Ольну. А она думает, что есть.
— Зато благородно, — пожал плечами куратор.
— Не поспоришь.
— Но самое паршивое, — продолжил Ортей, подходя к окну и поворачиваясь спиной, — это то, что те восемь процентов далеко не всегда счастливы вместе. Первичная эйфория однажды проходит, и ты обнаруживаешь, что твой суженый совсем не идеален. У него совершенно другие интересы, куча раздражающих привычек. Но при этом безумное влечение никуда не девается, и ты мучаешься: с ним — плохо, без него — ещё хуже…
— Зира и Изкор вроде бы неплохо ладят, — осторожно произнёс Марк.
— Зира и Изкор, — поморщился Ортей, — всего несколько месяцев вместе, и к тому же живут порознь. У них ещё всё впереди.
— Обидно.
— Ещё бы.
Ортей помолчал и продолжил:
— Возвращаясь к теме… Ну так что, это здоровое явление?
— Похоже, что нет, — согласился Марк. — Значит, все мы психи или ими будем… А к чему это ты?
— Нехорошее предчувствие? — ухмыльнулся Ортей. Марк кивнул. — Верно мыслишь… Мне нужно, чтобы ты подумал и назвал пять (целых пять!) безответных кнотисов внутри нашей семьи.
— Я не буду, — быстро сказал Марк. — Кодекс ноттики…
— К чёрту твой кодекс.
— …запрещает обсуждать с другими ренами эмоциональные особенности окружающих, хранимые в секрете, — упрямо закончил Марк.
Ортей вздохнул:
— Послушай, атр… Забудь о кодексах и правилах, когда ты в этой комнате. Если ты действительно хочешь чему-то у меня научиться, то нарушений тебе не миновать. Но поскольку они все останутся в этих стенах, то и бояться нет смысла. Я тоже нотт, придурок! Ты же не думаешь, что скажешь мне нечто, чего я сам ещё не знаю?
— Нет, но…
— И потом, ты уже рассказал мне про Анта и Ольну.
— Это не… Я просто сказал, что ты и так имел в виду, — открестился Марк.
— Ну так представь, что всё, что ты мне сейчас скажешь, я точно так же имею в виду.
Марк молчал. Куратор насмешливо сверлил его своими светлыми глазами.
— Ну? — подбодрил он. — Их пять. Давай.
— У Вада к Зире, — тихо начал Марк.
— Раз.
— У Ильда к Ольне.
— Два. Дальше? Давай-давай.
— У Майлы ко мне, — еле слышно пробормотал Марк, чувствуя, как заливается краской.
— Какая трагедия, — безжалостно прокомментировал куратор. — Ещё два?
— Всё… Я больше не заметил.
— Печально, — без удивления кивнул Ортей. — Будет заданием номер два.
— Понял. Срок?
— Сколько понадобится, — старший неопределённо махнул рукой.
***
Утро уносы началось в пять часов — с уже знакомого сигнала тревоги, тошнотворной вибрацией сотрясавшего пространство под куполом. Сонные шестые стремительно собрались, стараясь не обращать внимания на сводивший внутренности судорогой страх, и, повинуясь приказу звукача на столбе, рванули к штабу. Там лидер с милейшей улыбкой сообщил всем, что тревога учебная, что они молодцы и что могут теперь спокойно отправляться по привычным делам.
В этот день Марк осознал, что у рубров учёба ничуть не легче их: Карина пыталась читать прямо во время тренировки и постоянно забывала, что Марк может работать только одной рукой. После отбоя он ещё долго в полудрёме следил за её эмоционалом: спать она так и не легла. Судя по всему, продолжала зубрить у себя в комнате.