Вспомнить Нельзя Забыть (СИ)

Дав себе волю, Вик вбивается сразу на всю длину, вкладывая в несколько сильных толчков все познания о моих вкусах. Взмыленные и перевозбуждённые, мы не следим за временем, и оно проносится незаметно под шлепки и влажные звуки непрекращающегося поцелуя. Кончаю неожиданно быстро для себя, как натерпевшийся целибата срочник, выстонав и забившись в оргазме, накрытый им как плитой. Складывает пополам, но Вик держит крепко. Капли спермы долетают до моих губ, он тут же собирает их поцелуем. Морщится, зараза, но потом скалит зубы, смеётся глазами, как может только он и только со мной. Не переживу, если Вик с кем-то познает подобные минуты наслаждения… Описал бы это, как полёт над всем и всеми. Когда отрываешься от твёрдой поверхности, на которую тебя вернут те же руки, поднявшие на небеса. Почему потом пробивает сесть и написать стихи… Простыми предложениями страсть почти не передать. Представил себя, пишущим стихи под полной луной, губы сами расползлись в дурацкой улыбке.
— Напиши. Я продолжу, — глухо шепчет мне на ухо вожак, вламываясь в тело и душу ещё глубже, к чему никогда не привыкну. И кончает в меня. Голос его ломается, набирает верхних нот. Люблю, как стонет, как судорожно вздрагивает внутри, как потом замирает, восстанавливая дыхание, наваливаясь всем телом, пока насыщаюсь особой близостью.
Вик лежит на спине, заложив руки за голову и рассматривает меня в упор, пока одеваюсь, путаясь в штанинах и пялю футболку на влажное после душа тело.
— Не помогло отвлечься? — спрашивает в лоб, нехотя присаживаясь и следуя моему примеру. Согласен с его недовольным выражением лица полностью — возвращаться в реальность не хочется. Маленькая передышка почувствовать друг друга — и снова в бой. Да, секс был едва ли уместен, но Вик понял, насколько меня необходимо было отключить от настоящего и ненадолго перенести на седьмые небеса. Но в этот раз было не так, как я привык чувствовать.
— Не особо, — пожимаю плечами и присаживаюсь рядом. Прячу руки в карманы, чтобы скрыть волнение, но от него все равно не скроешь.
— Я и не рассчитывал перекрыть твои потери на сто процентов, — произносит устало и закидывает руку мне на плечо. Так по-дружески, но это не напрягает. За нашими передрягами я и не заметил, как из любовников мы стали ещё и хорошими друзьями, и его поддержка для меня очень важна. — Но всё равно мне понравилось.
— Тянем время? — спрашиваю с ухмылкой. Колени трясутся, встать — не в силу, и не из-за плохого самочувствия, а просто хреново, и всё тут.
Кивает. Чмокает меня в ухо. Сейчас он вернётся в Салан, где его задушат обязанности, куча нерешённых вопросов с нападавшими, подсчёт раненых, захоронение нескольких жертв. Он уже прорабатывает план укрепления границ территории и возможности избежать подобных столкновений в дальнейшем. Вместе с Миррой и Леоном Бойко хочет создать Общий штаб для принятия военных решений оборотней России, а потом и мира, чтобы ни один их сородич не остался без поддержки в трудное время. В Салане между старейшинами и вожаком идут разговоры об общедоступном центре реабилитации и лагере для воспитания молодняка, ведь только Бойко может усмирять буйную кровь. И я понятия не имею, когда Виктор будет успевать спать, не то что думать обо мне, о нас. Ненавижу ли я его природу и статус в стае?.. Да. Лютой ненавистью. Но эта часть его жизни не зависит от моего выбора, поэтому отпускаю его, оставаясь здесь.
— Вик, — бросаю ему в спину уже в проёме закрывающейся двери, — я тебя…
— Я знаю, — улыбается, зараза, но уши покраснели не только у меня.
Приятные моменты на этом закончились. Произошедшее за всё последнее время, вертящееся на подкорке, вернулось. Предстоял серьёзный разговор с тем, у кого я отнял близкого. Меня затошнило, скрутило желудок. Дыхательная гимнастика не помогла. Пара глотков из подаренной Славкой фляжки — тоже. Не в силах это терпеть, решаю не откладывать разговор.
Макс пришёл в себя пару часов назад. После того как Кира по моему приказу остановила ему сердце, запускали его трижды. И трижды оно глохло. И только в четвёртый, когда умер Дэй, смогло начать работать. Пацану влили столько всего, что там бы и мёртвый встал, спасибо нашим учёным, хотя я и не был уверен, что Макс за воскрешение меня отблагодарит. Вампира поселили в палате в самом конце коридора центра реабилитации управления. Здесь было всё, что могли дать технологии, но здесь я не чувствовал себя в безопасности и Макса хотел увести. Даже знал куда. Оставалось спросить у вампира, чего же хочет он.
 
В палату вошёл без стука. Вампир меня уже ждал. Сидел на дальней койке у стены, подтянув к себе колени и уткнувшись в них подбородком, смотрел, не моргая, в мою сторону, а вот присутствие тут Димы стало неприятным сюрпризом. Под капельницами, весь в трубках… Извинившись под ухмылку Макса, вышел в коридор, выматерил персонал, вспомнив всех от уборщицы до главврача. Появившемуся на мои вопли Бойко даже угрожать им не пришлось, его утробного рычания испугались даже больше, чем моих проклятий. С пинка парня перевели обратно в реанимацию, под круглосуточный присмотр, да и от вампира подальше. Дышать и думать в палате сразу стало легче. Макс опустил плечи и расслабился, насколько это было возможно.
В больничной пижаме, висящей мешком на острых плечах, с пустым бестолковым взглядом, всё ещё немного бледный и исхудалый, но живой и в сознании. Не думал, что так обрадуюсь ему. Жаль, он моей радости не разделял. Внешне — зомби, морально истощён. Боль, жестокость, одиночество, сколько ещё будет в его жизни?.. Ни хрена это не справедливо.
— Это я его убил, — голос мой стал громом среди ясного неба. Не мог больше молчать. И с места сойти не мог. Хотя и хотел подойти и обнять. Не знаю, чем бы это помогло, но знал, что так правильно, а не мог.
— Я знаю, — Макс через силу берёт себя в руки и вынуждает себя посмотреть мне в глаза. Смотрит долго, пристально. У меня пот стекает по спине, и ладони мокреют, а он всё смотрит и смотрит, а потом выдыхает так резко и кивает. — Перестань, Дан. Это его решение. Твоей вины нет. Да и не позволил бы он это сделать никому другому.
Блок спадает, подхожу ближе, сажусь у него в ногах, в глазах соль, разъедает.
— Как думаешь, демоны попадают в… — не может подобрать нужное слово. Горло сдавливает ком.
— Конечно, — помогаю ему, — демоны постоянно куда-то попадают, — Макс через силу выдавливает улыбку. Прижимаюсь спиной к стене и прикрываю глаза. — Не знаю я, есть рай или нет. Знаю, что если умер, то это насовсем. Поэтому нет смысла ждать, что Он вернётся. Дэй перерождался несколько раз на Земле, все его жизни не были простыми, но он снова и снова сюда возвращался. Видимо, искал тебя.
— Зачем? Чтобы я его убил?
— Его убил я, Макс.
— Его убила наша любовь! — он вдруг резко начинает кричать, потом так же скоро остывает и замолкает. Глаза всё ещё не открываю.
— Ты лучшее, что с ним было. Единственное, для чего стоило жить. Он умер не напрасно, а борясь за того, кто стал по-настоящему дорог. Бля… — вдруг все слова закончились, остались только эмоции, они пульсировали в груди разрастающимся комом и давили на рёбра. — Вик бы лучше объяснил. Хочешь, позову?
— Нет. Не хочу.
— А чего хочешь? — поворачиваюсь к нему и наощупь нахожу ледяные пальцы, сжимаю.
— Ясности для начала. Что со мной сделали? Мир ощущаю по-другому.
Упрямо заставляет взглянуть себе в глаза. Смотрю. Они красные от недосыпа и болезни, а у меня… виноватые, наверное.
— Тебе не понравится, но скажу как есть. Кира провела сложный… эм, эксперимент. Тебе частично промыли кровь, что-то намешали, я не силён в медицине, прости.
— Я бы даже сказал — ты в ней тупой.
— Не язви, не идёт тебе, — у меня забрали руку. Хорошо, пусть лучше злится, хоть какие-то эмоции, чем безразличие. — Тебя сняли с одной заразы и подсадили на другую. Пока неизвестно точно, какова частота поддерживающей терапии, но некоторое время придётся побыть под наблюдением. Как только мы разберёмся с реакциями твоего организма, то сразу займёмся улучшением сыворотки. Всё будет хорошо. Но когда — сказать не могу. И я понимаю, находиться со мной рядом может быть…