Звездная каторга: Ария Гильденстерна (СИ)

— Да, вот... — Кай скромно указал на кобуру с 'менорой'. Её он тогда, после поединка, не сдал, напротив, по совету Ортеги стал носить при себе. Во избежание лишних ссор, как выразился подручный Годвина и Мак-Кру.
— Отлично. Пригодится, — одобрил Стэнтон.
Кай не стал уже уточнять, что 'менора', по сути, не заряжена — за исключением единственного патрона в семизарядном барабане, того самого, что давеча дал осечку — ещё на памятной тренировке со шпанками.
— Итак, все в сборе. Кай Гильденстерн, Барри Смит, Нестор Оукс, Джон Дэй, Майк Эссенхельд. Считаю, ваша экспедиция имеет недурные шансы. Вопросы есть?
— Э... Я хотел... — начал было истинный Кай.
— Вопросов нет, — заключил Ральф Стэнтон. — Тогда все свободны.
6
Вот уж насквозь лживое выражение: 'все свободны'. Кто свободен, а? Пять человек, которых, не спрашивая их желания, определили в следственную экспедицию? Может ли хоть один из них проявить свободу в том, чтобы развернуться и уйти? То-то же.
А Кая как раз подмывало. Именно, что развернуться, взять и уйти. Останавливало то, что из глубокой шахты запросто не скроешься. Тебя вернут, и вернут некрасиво. А может закончиться и совсем плохо, причём с такой быстротой, что далёкий Родригес никак не успеет заступиться.
Нет, кажется, подмывало не одного Кая. Второго Кая подмывало тоже: начальник экспедиции по выходе из кабинета Стэнтона выглядел далеко не браво. И ему не позавидуешь: совмещение функциональных обязанностей начальства и мальчика на побегушках — скажем так, стрессогенно. А иметь под началом человека, имя и место которого ты присвоил — белобрысому Лаки не позавидуешь.
Не успели отойти от кабинета Стэнтона, как возникла небольшая заминка, связанная с раздачей гостям шахтёрских касок с фонариками. Каски не были идеально чистыми, за что принесший их кладовщик получил нагоняй от местного охранника, но не всерьёз, а больше для вида. Что говорится, на будущее. Кладовщик оправдался тем, что чистые каски господам надо было взять ещё вверху при входе на территорию шахты, а здесь, внизу, они все кем-то пользованные, и скромно исчез за своей дверью без таблички.
— Ну что ж, если все в сборе и экипировались, то прямо сейчас и начнём, — Лаки заговорил с неестественной весёлостью в голосе, призванной замаскировать дефицит уверенности. При этом он избегал взгляда Кая и лихорадочно посматривал в лица остальных участников, наверное, стараясь получить отклик на качество своей актёрской игры. — Для начала нам следует спуститься... ну, на предполагаемое место происшествия. Выход в особую штольню открывается с нижней станции подъёмника. Не так ли, Барри? — охранник, приданный экспедиции от изучаемой шахты, молча кивнул. — Прекрасно. Вы распорядитесь, чтобы нас спустили?
Барри снова кивнул — и зычным голосом окликнул Мада, зевающего и всем телом потягивающегося на площадке рядом с малой клетью:
— Эй, дармоед! Подавай-ка нам клеть, будем снова спускаться! Стэнтон приказал.
Слово 'дармоед' выдавало в Смите бывшего шахтёра. Ну, Каю так показалось. Если кто-то из них 'выбился в люди', почему не Барри Смит?
— Сей момент! — засуетился дармоед. — Куда изволите?
— Нижний уровень.
— Доставлю в лучшем виде. Только прошу заметить уважаемых гостей, что ни в коем случае не следует облокачиваться...
— Ты опять про доску? А ну замолчи, урод! Ею ты уважаемым гостям и без того прожужжал все уши. Сколько можно?
Мад пожал плечами в знак того, что хотел, как лучше, но послушно замолчал, и, только когда грозный Смит отвернулся, в квадратную его спину показал язык. Язык — несомненный знак Каю: дескать, лифтёры не сдаются и всё в этом роде. Но Кай подумал, что слово 'дармоед' в обращении Барри тоже имеет иного адресата. 'Башней Дармоедов' простые бабилоняне неофициально зовут Башню Учёных. Не тонкий ли это намёк белобрысому на полную его ненужность и несостоятельность, явно приметную здесь, посреди трудовой шахты? Или для простого охранника все эти смыслы тонковаты?
А впрочем, кому оценить состоятельность ксеноисторика, как не Каю?
 
Поскольку Мада заткнули, тускло освещённая малая клеть спускалась через черноту в гнетущем молчании, которое белобрысый начальник экспедиции всё никак не решался нарушить, но примерно на середине пути в шахтную бездну решился-таки проинструктировать временных подчинённых по основным вопросам ксеноархеологии. Лучше бы он этого не делал: ничего беспомощнее Каю даже не вообразить.
Всех погрешностей в тексте горе-начальника просто так не упомнишь — надо было записывать. Но в числе наиболее явных перлов — заявление о том, что Особая штольня — не что иное, как участок горнорудных разработок, оставшихся на Эр-Мангали от цивилизации Сид. Здесь что ни слово — пучок грубейших ошибок антропо— и терроцентризма, которые студенты-ксеноисторики Юрбурга научаются преодолевать ещё на первом курсе, до выбора специализации.
Начать с того, что культура Сид вообще никогда не вела горнорудные разработки. Сам дух этой культуры не предполагал извлечения чего-либо из планетарных недр. Уходить в недра самим — это да. Украшать недра — да, конечно. Совершать в них особые ценные закладки — разумеется. Обустраивать подземные святилища — без сомнения. А ещё защищать недра от возможных варварских агрессий с поверхности.
И пусть культура Сид не самая далёкая и тёмная из ксенокультур, но уважения к себе требует. Экстраполировать на неё типичные земные занятия — это от элементарной интеллектуальной лености. Полно, да прочитана ли белобрысым торговцем о Сиде хоть одна монография, хоть статья, хоть голокнижка популярная?
Иметь у себя под боком, в Башне Учёных, единственную в колонии библиотеку — и даже перед ответственной миссией не удосужиться заглянуть в неё: как это называется? Ответ на поверхности. Точно так же и называется, как метко острят простые бабилонцы из шахтёрских низов. И всегда будет зваться именно так — пока до кормушки в Башне Учёных дорываются невежды, не видящие принципиальной разницы между статусами учёного и обычного дармоеда.
И это убожество — кстати, моим именем — будет нами руководить? Кай испытал импульсивный прилив желания разоблачить самозванца — здесь же, посреди шахтного мрака и в качестве итога мракобесных речей сией недостойной подделки под учёного — но вовремя свой импульс погасил. Спросил себя: кто получит выгоду? И тут же усмотрел белые нитки чьей-то манипуляции.
Разоблачение Лаки повлечёт новый поединок — Каю ли не знать? А кому была бы охота стравить на арене обоих претендентов на каево имя? Буллиту охота. Может, ещё и какому-то неизвестному ненавистнику Бенито Родригеса и его людей, но Буллиту-то — точно! Совсем недавно ссору с Каем нарочно затеял буллитов прихвостень Поллак, теперь вот нарывается Лаки... Ведь неспроста! Особенно, коли учесть, что Лаки даже место каево получил исключительно благодаря Буллиту, звенья дьявольской многоходовки начинают проявляться во всей красе.
Эх, ну ещё бы! Хитрый уголовник одним и тем же ударом обездолил Кая и повязал блондина — каково! Лаки в колонии мог бы заняться торговлей и контрабандой — как раз ему по вкусу и по способностям. Но вместо того дурачок принял чужую судьбу, и вот он уже роскошествует в Башне Учёных, где положение невежды более, чем шатко. Лучшие разоблачители самозванчества — собственные знания и умения. И они же создают прекрасную почву для шантажа и давления Буллита. Хех, Буллит дал, Буллит и заберёт в любой момент, когда посчитает уместным.
И вот момент наступает! Кулак повержен, очередь за Лаки. Удивляться ли, что встреча Кая с великим белобрысым ксеноисториком состоялась именно сегодня? И не где-нибудь — в шахте, куда Каю раньше дороги не было. Не затем ли и шахтные хвандехвары выдуманы, чтобы только его спровоцировать?
Причём где: в неисправной шахтёрской клети, под которой зияют километры, в месте, где несчастные случаи образуют печальную закономерность. А ну как в клети собрались заговорщики, готовые заранее пустить Кая вниз на разведку с ускорением свободного падения?.. То-то и Мада оборвали с его неуместными предупреждениями — доска их, видите ли, достала.