Martyr (СИ)

— Ну… — «вообще-то очень ломают», — нет, не ломают. Езжу на допросы там, систематизирую документы по делу, принимаю участие в расследовании и всё такое. Это даже интересно. Ну стрёмно, конечно, серийный убийца и всё такое…
— Что?!
— Что?
— Что ты сказал? Серийный убийца?
— Ну да, я в том отделе, который расследует убийства в Йонсан-гу. Всё указывает на то, что это сер…
— У них совсем на старости лет крыша поехала? — вскрикивает внезапно Мин Хо. — Они куда тебя затолкали? Это же опасно! Ты ничего во всем этом не понимаешь, ты же можешь пострадать!
Тэхён опешивает от внезапной вспышки брата. Обычно сдержанный и спокойный Мин Хо никогда не высказывался так о родителях. Да, он всегда оберегал младшего, иногда сверх меры, многих вводила в ступор такая привязанность между братьями, в конце концов, именно мама Тэ стала новой женой, заменила мать Мин Хо и Мисоль, оставив их на попечении отца с возможностью ездить к родной матери только на выходные. Но, в конце концов, Мин Хо новую мадам Ким с самого начала стал называть «мамой», в отличии от сестры, полюбил младшенького, когда тот родился, да и спокойно воспринял тот факт, что мать с отцом друг друга больше не любят. Может, секрет в его природной мудрости и спокойствии. Может, в чём-то другом. Сейчас Мин Хо тридцать, Тэ двадцать четыре, и старший брат по-прежнему опекает младшего невозможно, когда находится рядом.
— Где мама? — поднимается с кресла Мин Хо.
— Нет, стой! — Тэ моментально подпрыгивает следом и встаёт прямо перед ним, преграждая путь. Только истерики матери сейчас не хватало, всё и так закрутилось до невозможного странно. — Не надо никому ничего говорить. Не пугай их. Я не лезу ни во что опасное, да меня ни к чему такому и не допустят. Я не видел ни одного трупа и не увижу, у меня нет образования даже, чтобы допускали к чему-то настолько серьезному. Ты если устроишь сейчас скандал, папа тебя, конечно, послушает и прекратит мою работу в полиции, но он же всё равно что-то другое придумает, а я хочу там попробовать. Мне правда там нравится, я чувствую себя полезным, причастным к чему-то. Блин, у меня впервые такое. Да и нет желания опять попадать в какой-то новый коллектив и новое место. Это жесть какой стресс.
Взгляд брата постепенно смягчается.
— Ты уверен? — Мин Хо осторожно приглаживает его волосы на голове, зарывается тёплыми пальцами в локоны на затылке, разминая кожу. — Ты плохо выглядишь, у тебя синяки больше лица, Тэ.
— Налажу отношения с коллективом и вообще всё будет супер, правда. А синяки, это я просто не выспался, — бормочет, укладывая голову на плечо старшего брата. Вот если бы был Мин Хо постоянно рядом, Тэхён бы вообще глупости раз в год творил и, может, когда-нибудь даже пить бы бросил. А так, никто не останавливает, никто не направляет, и избалованный Тэ по наклонной катится, отказываясь слушать всё, что говорит отец, словно ему не двадцать четыре, а четырнадцать, и снова юношеский максимализм бурлит.
— Бедный мой ребёнок, пашет, как Геракл, — причитает брат, утягивая Тэхёна с собой на диван.
Тэхён несколько минут нежится в братских объятиях, а потом замирает, слегка даже напугав Мин Хо своей реакцией. Сознание словно иглой прошивает.
— Геракл?
— М?
— Ты сказал «Геракл»?
— Ну да, есть вроде какое-то такое крылатое выражение, а что?
— Геракл — это из греческой мифологии, да?
— Ну да, в начальных классах мифы проходят, Тэ, — смотрит брат на него со снисхождением. — А ты чего так вцепился в него?
— Да предчувствие какое-то ебаное… так, я поехал домой, мне завтра вставать рано.
Тэхён поднимается с дивана, окидывает взглядом кабинет, упирается взглядом в несколько забитых книжных шкафов.
— А тут есть что-нибудь, ну… про Грецию там, про героев этих и богов?
Мин Хо поднимается с дивана следом за братом, задумчиво кусает нижнюю губу, размышляя.
— Да, может, и есть, но лучше же интернет, это куда быстрее будет.
— Я просто не знаю, что искать, просто написать «греческая мифология»?
— Начни с простого, забей «пантеон греческих богов» и оттуда уже пляши, там дальше и Гераклы, и всё остальное, можешь про римских почитать, у них тоже интересно.
 
— Понял, спасибо, — уже куда-то в свой телефон, начиная вводить в поисковике интересующую тему.
Мин Хо проводил своего младшего до двери, тепло попрощался, не переставая наблюдать за тем, как тот впервые за долгое время чем-то настолько увлечённый, листает статьи на навер в поисках чего-то, что ему одному сейчас известно. Возможно, старший начал серьёзно беспокоиться по поводу работы младшего в полиции, поэтому так задумчиво и отнюдь не весело, долго смотрел ему вслед, пока тот не дошёл до машины и не уехал куда-то в темноту.
***
Чонгук, пребывая в самом ужасном расположении духа, вплывает в кабинет едва только часы показывают девять утра. Он ушёл вчера из отдела достаточно поздно и толком не успел даже поспать, ещё и не спалось вообще всю ночь. Какой-то зомби-апокалипсис снился.
Меньше всего на свете он ожидал увидеть в кабинете мажора, который что-то там опять чирикает в своём блокноте. Но вот он, сидит, одну ногу на стул под себя засунул, пачкая обивку. Надо же, пришёл раньше всех.
— Почему ты опять без формы? — сипло тянет Чонгук, он всё ещё не до конца проснулся.
— И тебе доброе утро, — засранец даже не оторвался от блокнота своего.
— Не тебе, а «вам», — плюхаясь в своё кресло напротив этого белобрысого недоразумения. За прошедшие дни Чонгук уже привык к неформальному общению, отсутствию жилетки и всему, что Тэхён нарушает, просто нет уже сил с ним спорить, всё равно этот баран упёртый невозможно.
— Мечтай.
— Кельвин, не выводи меня.
Тэхён громко цокает языком, кидает карандаш на стол, трёт лицо и поднимает на Чонгука красные глаза.
— Уважаемый следователь, пожалуйста, не ебите мозг с самого утра, я вам ещё не успел ничего плохого сделать. И меня зовут Тэхён. Ким Тэхён. Можно Тэ. Можно Тэтэ. Можно детка. Можно папочка. Как угодно можно, только не Кельвин, блять.
Чонгук внезапно разражается искренним хохотом, Тэхён залипает, понимая, что за эти пару недель, что он работает в полиции, это первый раз когда он слышит его смех и видит вот такую вот открытую улыбку. Даже желание портить ему настроение пропало совсем.
— Ты не укуренный хоть, а то глаза красные?
— Смешно тебе? Нет, не укуренный, просто плохо спал.
— Реально смешно, — успокаивая дыхание, бормочет Чонгук, — детка, ты не мог бы сходить в кафетерий за кофе, я не успел утром заехать и без него умру.
— Пользуешься служебным положением, Чон?
— Как быстро мы снова перешли на «ты», да, Ким, пользуюсь, денег дать?
— Нет уж спасибо, горячо любимому начальнику на кофе так уж и быть наскребу, — где-то глубоко внутри боясь спугнуть момент устанавливающегося коннекта и искреннюю радость на этот счёт. Наконец-то хоть это с мёртвой точки сдвигается. Заполучить расположение следователя почему-то очень хочется. Ну так… чисто для поднятия самооценки.
— Мне любой с сахаром, — долетает уже в спину.
Когда Тэхён, пройдя все круги ада и отстояв очередь в пропахший жирными пончиками кафетерий, возвращается с победно добытым капучино, весь отдел уже в сборе. Юнги что-то печатает, Мейцо роется в бумагах, Чонгук сосредоточено что-то разглядывает на фото.
— Вот, держи, — водружает на его стол ароматно дымящийся стаканчик.
— О, спасибо большое, а себе чего не взял? Попил бы сладкого, взбодрился.
— Я не люблю кофе и сахар вообще не переношу.
Тэхён уже направляется к своему столу, а потому не замечает, как приоткрылся в удивлении рот Чонгука. Потому что вообще-то последние пару недель, как Тэхён примкнул к команде, Чонгук каждое утро приносил четыре стаканчика с кофе вместо привычных трёх. С сахаром. Ну потому что они тут все его пьют. Одинаковый. И Тэхён его пил. Каждый раз благодарил, выпивал и выкидывал пустой стаканчик. И где подвох? Что значит не переношу? А почему пил тогда?