Настоящая королева

И тут он за что-то зацепился. Сначала у него возникло ощущение, будто он оказался в огромной паутине, потому что она провисла, приняв на себя его вес. Он несколько мгновений лежал, удивленно моргая и чувствуя, как его со всех сторон окружает пустота. У него над головой на двадцать королевских ярдов тянулся почти вертикальный склон, потрескавшиеся камни и выбоины которого заполнила земля, давшая жизнь жалкому леску. Еще выше сияло самое обычное голубое небо.
Примерно в четырех королевских ярдах выше появилось лицо Лешьи, устроившейся среди сосновых корней.
— Это было красиво, — заявила она. — Как же я хочу знать, что ты станешь делать дальше.
Эспер быстро огляделся по сторонам и понял, что он свалился в гамак из переплетенных ветвей дикого винограда. Прямо под ним упрямый лес уступал свои владения серой скале. Если ветки не выдержат, его ничто не спасет от падения на камни в ста ярдах внизу. Он даже не видел на дне пропасти реки, так что надежды упасть в воду тоже не было.
Эспер посмотрел назад, в ту сторону, откуда он упал. Они с Лешьей спускались вниз по желобу, выдолбленному водой, стекающей с плато. Не совсем отвесный, как остальные стены пропасти, он к тому же был завален каменными обломками, за которые они могли ухватиться, точнее, так им казалось сверху. Теперь же по мере того, как склон становился все круче, успех спуска начал вызывать у них сомнения. Складывалось ощущение, что серый камень значительно тверже, чем сланец наверху.
— Что ты оттуда видишь? — спросила Лешья.
— Желоб упирается в серую скалу и становится круче, — ответил он.
— Круче? — с сомнением спросила она. — Или совсем непроходимым?
— Круче. Доберись до самого глубокого места, там найдешь опору. Ниже начинается откос, как я и предполагал.
— Насколько ниже?
— Думаю, около тридцати королевских ярдов.
— Всего-то? Тридцать королевских ярдов, цепляясь пальцами рук и ног за трещины в камне?
— Если у тебя есть мысли получше…
— Есть. Давай вернемся и сразимся с ними.
Эспер ухватился за самую толстую лозу и осторожно сел. Естественная сеть заскрипела и провисла, и мимо него бесшумно пронеслись листья и кусочки сгнившего дерева. Затем он начал медленно подбираться к скале, заранее отчаянно проклиная все на свете, на тот случай, если ветки не выдержат и порвутся под ним.
Он добрался до стены и умудрился боком доползти до уступа, где несколько мгновений наслаждался ощущением того, что меж ду ним и манящей землей внизу появилось надежное препятствие.
Эспер повернулся, услышав едва различимый звук, и увидел Лешью на уступе чуть выше него.
— Как нога? — спросила она.
Неожиданно Эспер обнаружил, что задыхается, словно он бежал полдня. Сердце отчаянно билось в груди, а руки дрожали от усталости.
— Нормально, — ответил он.
— Давай, — сказала Лешья и протянула ему руку.
Она помогла ему забраться наверх, и они вместе уселись на уступе, вглядываясь в спуск, который им предстояло преодолеть.
— Хорошо еще, что нам не нужно по нему подниматься, — заметила Лешья.
— Дерьмо, — ответил Эспер, вытирая пот со лба.
Под другим углом все выглядело значительно лучше. Теперь он уже видел реку.
— Ты можешь добраться до склона, — проговорила Лешья, — но река…
— Угу, — проворчал он.
Река проложила себе путь вниз еще на сотню королевских ярдов. И, хотя Эспер не видел стену каньона со своей стороны, другая казалась гладкой, как шкура олененка.
— Нам нужна веревка. Длинная, — сказал он и оглянулся на виноградные ветки.
— Нет, — заявила Лешья.
Он ничего ей не ответил, потому что она была права. Вместо этого он принялся разглядывать пропасть в надежде увидеть что-нибудь, чего не заметил раньше.
— Ладно, давай доберемся до склона, — проговорила Лешья. — По крайней мере, там можно найти тихое местечко для ночлега. Может быть, там мы найдем путь к реке — или не найдем. Но если они не сообразят посмотреть вниз, мы некоторое время будем в безопасности.
— Угу, — подтвердил Эспер. — Ты говорила, что это дурацкая идея.
 
— Другой у нас не было, Эспер.
— Отсюда я, возможно, смог бы снова подняться наверх. А ты точно смогла бы.
— Нам там нечего делать, — ответила сефри. — Готов?
— Угу.
Они начали спускаться с уступа около полудня, а когда Эспер наконец повалился на каменистую землю, наступило время вечерней молитвы. Все мышцы у него дрожали, а легкие, казалось, были забиты песком. Он лежал в глубокой тени и смотрел на летучих мышей, мечущихся на фоне алого неба, прислушивался к звучащему все громче дружному хору лягушек и призрачным голосам козодоев. На мгновение у него возникло ощущение, что все нормально, и он сможет отдохнуть.
Звуки были правильные. И выглядело все, как должно было выглядеть. Но он чувствовал запах тления, окружавшего его со всех сторон. Все вокруг было отравлено и умирало.
Королевский лес наверняка уже умер, ведь его больше не охраняет Терновый король.
Ему следовало это раньше понять, следовало с самого начала помогать рогатому. А теперь уже слишком поздно, и каждый новый вдох казался зря потраченным временем и усилием.
Но неужели он ничего не в состоянии сделать, может быть, нужно кого-нибудь убить, чтобы все снова стало по-прежнему?
А еще есть Винна.
Он заставил себя подняться и, хромая, начал спускаться на следующий широкий уступ в конце склона, где Лешья искала безопасное место для лагеря.
В свете угасающего дня краем глаза он заметил кое-что еще. Быстрая тень, похожая на паука с четырьмя лапами, спускалась тем же путем, что проделали они.
— Дерьмо, — выругался он и вытащил свой кинжал, потому что лук и стрелы он аккуратно завернул и сбросил вниз перед самым сложным участком спуска. Они валялись примерно в десяти ярдах под ним.
Затем он постарался расслабить плечи и руку, державшую кинжал, и стал ждать.
Уттин неожиданно изменил направление движения, спрыгнув со скалы на верхушки маленьких тополей, которые спружинили под его тяжестью, словно в кошмарном сне повторяя недавний трюк, исполненный Эспером. Когда ветки выпрямились, уттин легко приземлился на склоне ниже него.
Эспер с облегчением выдохнул. Уттин его не заметил.
Но он тут же похолодел, когда увидел, что следующий прыжок приведет монстра прямо к Лешье.
— Лешья! — завопил он, выпрямится и помчался вниз по склону.
Он увидел, как она подняла голову, когда чудовище прыгнуло вперед, но у Эспера подвернулась нога, и он покатился вниз. Отчаянно ругаясь, он попытался восстановить равновесие и снова подняться на ноги, но мир вокруг него закружился в дикой пляске, и ему оставалось утешаться лишь тем, что он стремительно катится в нужном направлении.
Он налетел на ствол полусгнившего дерева и, задыхаясь, с трудом поднялся на ноги, надеясь, что не сломал ничего нового. Он услышал, как Лешья что-то крикнула, а когда ему удалось ее увидеть сквозь пелену, застилавшую глаза, обнаружил, что она прижалась спиной к дереву, чуть ниже него, и пытается натянуть тетиву лука. Уттина он сумел разглядеть, только когда проследил за безумным взглядом сефри.
Останки дерева, на которое он налетел, являлись частью кучи мусора, запрудившей реку, и Эспер находился наверху естественной дамбы.
Уттин оказался в двух королевских ярдах под ним, но в том, как он двигался, было что-то странное.
Эспер встал поудобнее, а потом прыгнул.
Точнее, упал.
Уттин стоял на всех четырех ногах, и Эспер приземлился прямо ему на спину. Лесничий обхватил его шею левой рукой, а ногами — широкое туловище, и ударил кинжалом в шею чудовища, но клинок соскользнул. Это не остановило Эспера, и он продолжал наносить ему все новые и новые удары. Он заметил, что из груди уттина торчит что-то красное, знакомое, только никак не мог сообразить, что это такое. А еще он обратил внимание на то, что у уттина нет задней ноги. И вокруг него словно сомкнулась ночь. Он отклонился назад, чтобы избежать удара бронированной головой чудовища в лицо, и почувствовал, что его оружие во что-то вонзилось. Возможно, в ухо. Зверь издал пронзительный вопль, и они неожиданно оказались в воздухе.