Лесной царь (СИ)

Эрран смотрел на нее, столь необычную, непохожую ни на кого из его окружения, и удивлялся, как она может так подходить этому миру и превращаться в недостающий паззл. Или это способность любой актрисы — подстраиваться под обстоятельства?
Ему нравилось наблюдать, как Надя бесстрашно ведет себя с его подданными. А порой у нее получалось притворяться царевной настолько естественно, что он ей верил. Безоговорочно верил и тоже невольно притворялся, что никакого соглашения между ними никогда не было, а Надежда действительно являлась его супругой и спутницей.
А когда Эрран ловил эти глупые мысли за хвост, то испытывал одновременно и злость, и страх.
Иногда приходилось напоминать себе о том, что она человек, поведение которого лишено всякой искренности. Совсем скоро их пути разойдутся, и Эрран быстро забудет ее.
К тому же, Лес и правда уже привык к человеческой девушке. Эрран даже не ожидал такого успеха. Большая часть жителей смирилась с невестой из мира людей, хотя Каллиас и продолжал настраивать подданных против нее и человеческого рода, неустанно подталкивал к войне, но его идеи больше не встречали прежнего отклика.
Эрран не ошибся, когда привел актрису и сделал ее своей супругой. Многие жители смогли принять человека, а, значит, в их сердцах осталось меньше места для разрушительной ненависти.
Даже в сердце лесного царя ненависти не было. Переломный момент прошел, и негодование схлынуло замершей водой, оставив смирение. Старую злобу сохраняли лишь Каллиас, огры и их приспешники, но с ними Эрран не мог ничего сделать. Только проучить за то, что посмели угрожать его царевне, и пусть они не сомневаются: кара будет жестокой.
О чем Эррану не хотелось думать, так это о том, что подходило время возвращать Надю в ее мир. Нужно вернуть ее, иначе Лес пустит в нее корни достаточно глубоко, чтобы уже не отпустить.
Возможно, Эрран уже должен был позаботиться об ее исчезновении, но он тянул. Почему — сам не понимал. Хотя, конечно, понимал, тут уж смысла лукавить самому себе нет. Вернуть актрису в ее мир это значит навсегда попрощаться с ней, потому что пути назад у нее уже не будет, как и смысла и желания возвращаться… и именно это заставляло Эррана испытывать неприятную тяжесть в груди, смутно напоминающую ту, которая была в детстве, когда он остался совершенно один.
И только Брида едва не заставила Эррана навсегда распроститься с Надей, поскорее выпроводив ее прочь из леса. Он забывал, что каждый день может стать для актрисы последним. Она, словно хрупкий птенец, неспособный летать, прыгала по земле, забывая о хищниках.
Эрран не может постоянно ее защищать, и, как оказалось, верная дриада тоже подводит. Для Нади будет лучше, если он ее отпустит как можно раньше. Воспоминание, когда его царевна лежала среди маков без признаков жизни, стало сущим кошмаром и наказанием за то, что царь не отпускал ее в родной мир.
Он бы отпустил ее в тот момент, как Надя очнулась, но она открыла глаза и посмотрела на него так… ТАК, что он уже не смог ее отпустить. Вместо этого он потащил ее на озеро, пообещав распрощаться с актрисой сразу после Звездосвета.
Недолгая отсрочка, чтобы собраться с мыслями. Хотя время, проведенное с лесной царевной, превращалось для Эррана в яд, который спутывал планы, лишал уверенности и зарождал сомнения. Он это чувствовал, но поделать ничего не мог.
Сейчас Эрран стоял напротив двери, ведущей в комнату лесной царевны. Он смотрел в окно, за которым сумерки раскрашивали небо в темные цвета. Лес готовился к Празднику. Звездосвет повторялся из года в год и уже стал привычным, но в этот раз лесной царь испытывал приятное волнение.
Эрран хотел, чтобы праздник ей по-настоящему понравился. Каково это, увидеть ее искреннюю улыбку? Будет ли она отличаться от фальшивых, которые ей наверняка приходилось ежедневно натягивать на лицо?
Эрран шумно выдохнул и мысленно назвал себя безумцем, потому что только безумцы думают об улыбках человеческих девушек. Хотя он думал не только об ее улыбках, но и…
 
Дверь скрипнула. Лесной царь стремительно развернулся и замер. Наверное, все замерло вместе с ним. Осталась только она. Лесная царевна.
Синее платье подчеркивало глаза, а красные, как спелая черешня, губы сочетались с тиарой из рубинов. Она была настоящей правительницей, и уже не было никакой разницы, кем она являлась, человеком, нимфой, пускай даже огром. Сейчас она была его повелительницей, и не существовало никого, кроме нее.
Эрран сказал раньше, чем успел подумать:
— Мне повезло с лесной царевной.
Она улыбнулась ему и сказала:
— А мне повезло с лесным царем. Мы так подходим друг другу.
Эрран вдруг понял, что если бы она произнесла это искренне, то в ту же секунду он опустился бы перед ней на колени. Перед ней единственной он готов добровольно преклониться и сделать это с радостью.
И это осознание его совсем не обрадовало. Напротив, оно опалило жаром грудную клетку и заставило вздрогнуть. К счастью, Надя не заметила его секундную потерянность.
— Мы идем?
Никуда идти не хотелось. Остаться бы с ней навсегда здесь, дома… Но эти мысли недопустимые и недостойные.
— Да. Идем.
Он подошел к ней и взял за руку. Ладонь актрисы была холодной, а пальцы чуть подрагивали. Что ж, приятно осознавать, что волновался не только он.
Она вдруг приподнялась на цыпочки и коснулась его губ. Все мысли в голове растеклись и превратились в тину.
— Что ты делаешь? — спросил Эрран. Она что, проверяет его на прочность? Он и так еле сдерживается.
— Ну ты говорил, что мы должны показать гармоничную пару. Мы можем целовать друг друга, когда сочтем нужным, ты же сам сказал?
Верно. Он сам сказал. Но в тот момент он был способен говорить только всякую чушь.
— То есть сейчас это было нужно?
— Да. — кивнула Надя. — Я репетировала. Иногда без репетиций нельзя обойтись, иначе не будет идеального результата.
Конечно, роль. Она актриса. Глупо с его стороны об этом забывать. Эрран разозлился и, отворачиваясь, бросил:
— Сегодня я не требую от тебя идеального результата.
«Будь собой», — захотелось добавить, но он вовремя сдержался. Это ни к чему. Он не должен этого требовать.
— Ты странный сегодня, — тихо сказала она, послушно следуя за ним.
Лесной царь плотно сжал челюсти. Ох, как она ошибается. Он странный уже давно. Он болен, и причина его болезни кроется в ней.
Надежда
.
Ай! Ну вот зачем я его поцеловала? Это выглядело так глупо и нелепо!
Просто он стоял и ждал меня, напустив на себя привычный образ недосягаемого правителя, красивого и чертовски притягательного. А еще смотрел на меня таким взглядом, что я показалась самой себе очень красивой. Раньше так на меня никто не смотрел.
А ведь я клялась себе, что первая его не поцелую, но провалилась еще в самом начале. И кажется, мой дурацкий порыв все испортил. Эрран шел впереди и хмурился.
— Эрран, — позвала я, — Что-то не так?
— Почему ты решила, что что-то не так?
— Я чувствую. Знаешь, актерское чутье, — шутка тоже вышла неудачной, — просто мне бы хотелось, чтобы сегодняшний вечер запомнился надолго и был приятным. И если я делаю что-то не так, то скажи сразу, я исправлюсь.
— И будешь играть другую роль?
— Да что ты взъелся на эту роль, не понимаю. Какая муха тебя укусила?
— Никто меня не кусал. — поморщился царь. — И сегодня я от тебя ничего не требую.
В это время мы шли по тому самому коридору, по которому вели меня стражники в первый день. Плющ, который я содрала со стены, уже отрос, но одного взгляда на него хватило, чтобы поежиться от фантомного зуда.
Наконец мы достигли темного портала. Сейчас меня сопровождал лесной царь, и поэтому было спокойнее, но воспоминания о той тьме, куда в прошлый раз вывела эта дорога, вынудили замедлиться.
— Мне страшно, — призналась я.
Эрран остановился, развернулся и оглядел меня с головы до ног.
— Почему?
— А почему мне не может быть страшно? — я начала злиться.