До нескорого, она же (СИ)

Спустя время я поднялась, чтобы искать и находить, направилась обратно, к лестнице… Пока не услышала голос за спиной:
— Ведьма!
Сначала я вздрогнула. Ведьма… Так тетя недавно обращалась ко мне во сне. Но уже через мгновение пришло осознание: голос принадлежит не ей, а тому, чью рубашку я таскаю с завидным упорством уже минут сорок.
Я резко развернулась, не скрывая радостную улыбку:
— Яр! О Всевышняя!
Он стоял возле колонны, так хорошо сочетающейся с его красивым лицом, и смотрел на меня… голый по пояс. И вот кто из нас дурачок? Отправился гулять в таком виде! Ясно, что стесняться здесь некого — да и что я там не видела? Но если замерзнет, простынет, заболеет?..
Остановившись рядом, я протянула ему рубашку со словами:
— Ты забыл.
Ярослав посмотрел вниз, покраснел и неловко взял у меня рубашку. Пробормотал:
— Спасибо. Если честно, я вообще не понимаю, как здесь оказался. Кстати, ты не могла бы отвернуться?
Хмыкнув, я послушно встала спиной к Яру и стала разглядывать стены, теперь не такие мрачные и безнадежные.
— А я вас по всему замку ищу! Вика тоже куда-то пропала, но ее я ещё не встретила. Однако ты здесь, и это просто чудесно. Значит, и она где-то бродит. Может, вы вдвоем превратились в лунатиков? Одна я ещё головой не тронулась, хотя это как посмотреть… Яр, и вообще я должна кое-что тебе рассказать… Ты оделся?
Я посмотрела в сторону Ярослава, он кивнул.
Не стесняясь, я обхватила его за локоть, и Яр вопросительно посмотрел на меня.
— Я очень за тебя беспокоилась, — призналась я.
— Почему? Вот, помнится, после того, как мы встретились спустя два месяца разлуки, ты не была ко мне так благосклонна.
— Это я и должна рассказать. Я про твой первый вопрос, а не про встречу… Но да, если хочешь, ты можешь отпустить руку…
Я взглянула ему в глаза и увидела в них чувство непонятное, непригодное для распознания. И сама освободила его от своей хватки, кивнув, чтобы он следовал за мной. Теперь в направлении лестницы шли уже мы вдвоем.
Шага через три Ярослав обхватил мою ладонь своей.
Отчего-то улыбаясь ещё шире, я произнесла то, к чему так не подходила эта улыбка:
— Под утро мне снилась моя тетя, Яр. Или даже не то чтобы снилась… Это было на границе сна и яви. Она обращалась ко мне. — Мы начали подниматься по лестнице. — Поэтому я и волновалась. Тетя сказала, что избавится от вас… а у меня, понимаешь ли, хорошая фантазия… Не то чтобы я подумала нечто совсем плохое, но все-таки…
Пальцы Ярослава, сжимающие мою ладонь, ослабли.
Я обернулась, желая поинтересоваться, что не устраивает его на этот раз, и заметила, что Яр стоит ступени на три ниже меня… и бледнеет, бледнеет с каждым мгновением. Не в том смысле, что меняет цвет кожи, — становится прозрачным.
Я мгновенно спустилась к нему, спросила:
— Яр, что с тобой?
— Все хорошо, — отозвался он, смотря на меня и не видя.
Обхватила его за пояс, но не почувствовала тепла — лишь немного более плотный воздух.
Яр исчезал.
Маги ведь точно должны быть теплокровными. Должны. Должны, Ярослав! Ты должен быть здесь, рядом, со мной, ты должен быть рядом, несмотря на то, что я постоянно говорю тебе всякие гадости.
Я подняла голову, вгляделась в его обеспокоенное лицо. Слезы сами брызнули из глаз, и я не смогла их контролировать.
— Все будет хорошо, Яна, — повторил Яр едва заметными губами. — Я верю в тебя, и я всегда… всегда буду рядом. Что бы ни произошло…
Последние слова прозвучали подобно шепоту ветра, и я едва смогла их различить.
Теперь я точно осталась одна. Я знала.
Получается, Вика растворилась тоже, ещё до Яра — тепло ушло, и душа молчала.
Одинокая душа.
Я опустилась на холодную ступень, ту, на которой только что стояла, и прислонилась головой к не менее холодным перилам. Лишь слезы, которые бежали из глаз, согревали. Но и они, упав с моих щек, становились льдинками, колко ударяющими руки.
Холодно.
Я сама себя не узнавала. Разве это я? Та Яна, которая всегда бежит вперед, не оборачиваясь на тех, кто отстает? Разве это та Яна, что летом так рьяно пыталась раскрыть секрет нечисти, что через окно взбиралась к белому, чтобы заглянуть в его душу…
 
К белому.
Надеюсь, с ними все хорошо. Тетя бы не посмела, наверное, их обидеть. Ведь они со мной, и я ими дорожу, пусть и не признаюсь в этом. Тетя не позволила бы себе…
Впрочем, что я о ней знаю?
Лишь то, что ее называют Янтарной и что когда-то она была сестрой моей матери.
И что она владеет черной магией, а ведьмы должны быть злыми и безжалостными, не то что я.
Так с чего ей вдруг беречь меня, зачем жалеть? Только я сама могу себе помочь. Себе — и Вике, и Яру. И отцу, который меня ищет. И Владу, всеми силами пытающемуся помочь нам.
Не время сидеть и горевать о своей судьбе. Какая уж есть.
Если мне и положено страдать чуть больше, чем другим — что ж, я принимаю это. Но не позволю окружающим страдать из-за меня. Я эгоистична не настолько, чтобы закрывать глаза на чужие проблема.
И я все смогу.
Даже несмотря на холод.
Я поднялась и прислонилась к перилам.
Холодно.
Поднялась на несколько ступеней вперед.
Холодно.
Преодолела три лестничных пролета.
Становилось теплее.
И тогда я решила: это знак, что я все делаю правильно, что иду в верном направлении. Это как в детской игре, в которую я играть донельзя не любила…
Я вдруг решила вернуться к тому месту, где все началось.
На самом деле, начал, ведущих к любопытным последствиям, в моей жизни было множество, но самое ближайшее из них случилось на предпоследнем сверху этаже, у окна, за которым стоят оранжево-розовые деревья и бежит кристальный ручей.
Окна, в которое я смотрела, едва оказавшись здесь.
Я шла к этому месту, не особо надеясь, что приду, потому что вдруг забыла к нему дорогу. Но с каждым шагом внутри меня разгорался огонь, и вскоре, возле очередного поворота, жар стал невыносимым.
Либо отступила зима, либо… либо рядом находилась живая душа, и именно ее волнения я уловила.
С трепещущим сердцем я завернула за угол и остановилась.
Возле того самого окна стояла женщина в черном платье в пол, скрытая за пышными волнистыми волосами. Руки она сложила перед собой, и я не могла их видеть. Передо мной предстало только черное полотно, укрытое каштановым облаком.
Я замерла.
В полной тишине мы простояли, пожалуй, не меньше нескольких минут, и только тогда женщина у окна произнесла:
— А знаешь, Яна… Осень — это мое любимое время года. Посмотри на эту красоту, — она чуть кивнула, и ветер будто всколыхал волны ее волос. — Это слишком красиво, чтобы существовать в реальности.
Это был тот самый голос, что обращался ко мне сегодняшним утром.
Передо мной стояла она, Янтарная, моя тетя, которая пообещала избавить замок от лишних людей и после выйти со мной на связь — и выполнила свое обещание.
— Что тебе от меня нужно? — спросила я, чувствуя, что голос дрожит.
Сердце трепетало, как пойманная в клетку птица.
Дыхание участилось.
Кровь прилила к лицу, выступил пот, и я наверняка выглядела ужасно. Но Янтарная не оборачивалась, то ли не желая смущать меня, то ли стараясь скрыть свое лицо.
И молчала.
— Выпусти меня отсюда, — я перешла к приказам. — Отправь меня туда, где находятся… — замолчала, не в силах подобрать нужное слово.
— Твои друзья? — Янтарная рассмеялась, и ее смех походил на перезвон холодных драгоценных камней. — Ты не можешь назвать их друзьями, Яна, — ты сама знаешь, что друзей у тебя нет. Но я могу им стать. Я могу…
— Мне не нужен такой друг.
— Ты ничего не поняла. — Янтарная помотала головой: на море начался шторм. — Глупая… Впрочем, я могу простить тебе твою упорность — в нашей семье ей обладают все.
— В моей семье, — поправила ее я. — В семье моего отца, к которой ты не относишься.
— Правда? — Янтарная вновь рассмеялась. — Что ж, такое звание достойна носить и семья твоего отца. Но и наша тоже. Вспомни свою мать — она добилась того, чего захотела, не обернулась, чтобы посмотреть на тебя и Алексея, чтобы подумать, что будет лучше вам… Потому что она была упорна в достижении своей цели, согласна?