Довмонт: Неистовый князь. Князь-меч. Князь-щит

– Кто стрелял? Я ж предупреждал, чтобы…
– Не знаю, кого ты предупреждал. Уж точно – не меня.
Из-за кустов выбралась, встала в чарующем свете луны юная красавица-дева, с луком в руках, в мужском платье и коротком летнем плаще. Улыбнулась, без всякого страха взглянула на князя, на воинов…
– Просто вижу, бежит. А вы за ним гонитесь. Я и… вот.
– Рогнеда! – Довмонт не знал, что и сказать. – Ты как здесь?
– Лакомилась немецким обозом, – подойдя ближе, кратко пояснила разбойница. – Кстати, у меня для тебя кое-кто есть…
Обернувшись, она залихватски свистнула, и на поляну из лесу выбежал… Кольша, по прозвищу Шмыгай Нос! Один из сыскных парнишек.
– У землячки своей нашла, Хельги. Та хотела сделать его вечным своим слугой, но я-то увидела, вспомнила – твой человек! Ведь так, князь?
– Пожалуй, что так.
– Тем более он сказал, что узнал твоего врага, что видел.
– Княже! – бледный, как смерть, отрок бросился на колени. – Я видел его, видел! Узнал. Он из тех, из сановных, из твоей свиты… Я могу опознать!
– Догадываюсь, кто это, – вспомнив доклад тиуна, нахмурился князь. – Ладно! Утро вечера мудренее. Собирайтесь!
– Увы, нынче я не смогу навестить тебя, мой славный князь, – тихо промолвила атаманша. – Как-нибудь в следующий раз. Обязательно!
Сверкнула зелеными глазищами, повернулась… исчезла, растворилась в лесу… чтоб когда-нибудь обязательно вернуться.
* * *
Через пару дней, с утра, в княжеские палаты, запыхавшись, поднялся гонец, посланный посадником.
Довмонт, конечно же, ждал его… но не подал виду.
– Посланник к тебе, княже! – доложил верный Гинтарс.
– Пусть войдет…
Гонец – молодой парень в зипуне и красной, подбитой беличьим мехом шапке – поклонясь, доложил:
– Беда, княже. Боярин Федор Скарабей убит нонче ночью на своей усадьбе неведомыми татями.
– Ай-ай-ай, – посетовал князь. – Что за дела творятся? Беру сыскных и самолично отправлюсь в усадьбу. Самолично. Так посаднику и передай!
Сыскных и искать не надобно было – с вечера дожидались, готовые. Все, как один – молодец к молодцу. Степан Иваныч, тиун, Кирилл с Семеном да Кольша, который, верно, так бы и сгинул в беспамятстве, кабы не варяжская ведьма Хельга… да не племянница ее, Рогнеда.
– Слышали все? – глянув на парней, усмехнулся Довмонт. – Ну, инда, поедем, взглянем.
Псковская усадьба именитого боярина Федора Скарабея была полна народу. Боярские рядовичи и челядь бегали по всему двору, испуганно косясь на посланных посадником стражей, взявших под караул боярские палаты, где, собственно, и произошло убийство.
Завидев князя, стражники бодро отсалютовали сулицами и расступились, освобождая проход на крыльцо.
– Здесь? – на всякий случай уточнил Довмонт.
– Здесь, здесь, княже.
Вся сыскная компания поднялась вслед за князем в горницу, вернее сказать – в людскую. Раскинув руки, боярин лежал на полу, возле широкой лавки. В левом боку его, прямо под сердцем его зияла ножевая рана. Бурая кровь запеклась на узорчатой свите, на лазоревой верхней рубахе с шелковыми дорогущими вставками, испачкала даже пояс, красивый, необычный пояс, называемый еще «татарский» – на серебряных бляшках – затейливая арабская вязь.
– Что ж… – перешагнув через тело, тихо, сам себе под нос, пробурчал Довмонт. – Вижу, исполнили все, как надо. Ин ладно… Степан Иваныч! Осмотрите здесь все и опросите дворню… только шибко не увлекайтесь.
Именитый псковский боярин Федор Скарабей, олигарх, красавец… убийца и немецкий шпион, отправился на тот свет по личному приказу князя, ибо как-то по-другому поступить было нельзя. Ну, опознал его Кольша, и что с того? Кто Шмыгай Нос, а кто Федор? Чьим словам веры больше? Тут даже смешно и дергаться. Да и остальные улики – все косвенные, прямых нет. Показания ведьмы Хельги… так ту саму сразу хватать да судить можно. Сыскные? Опять же – показания косвенные.
Из всех высокопоставленных лиц лишь одному князю ясно было, что это именно Федор Скарабей убил мальчишек, не вовремя оказавшихся свидетелями его разговоров с агентами ордена. Это именно боярин передавал рыцарям сведения под Раковором, именно он «прикрыл» бегство одного из несостоявшихся убийц, в суматохе перерезав веревку, свисавшую со стены крепостной башни. Именно он… Боярин Федор Апраксевич Скарабей! Баловень судьбы. Богач. Ну, чего ему еще надо-то было? Даже не верится… Ему, князю, со всеми доказательствами – не верится! Что уж говорить о посаднике, о суде, о вече?
 
Вот и пришлось самому… Попросил Рогнеду, а уж в ее шайке достойные исполнители нашлись.
– Давайте, заканчивайте тут, а я поехал. К обеду жду.
Явившиеся к обеду сыскные предоставили князю арбалет! Красивый, украшенный серебряными пластинками, с луком из рога горного козла, и самое главное – небольшой, компактный. Под плащом незаметно носить можно вполне. Еще серебро нашли… и закладные расписки. Не таким уж и богатым на поверку оказался боярин. Много кому должен был. Вот и пытался поправить дела предательством.
– Ладно, Бог нынче ему судья, – выслушав, молвил Довмонт. – Еще чего интересного нашли?
– Да нет, княже… хотя… – тиун почесал затылок и кивнул. – Человек там был один, на усадьбе. Немец. Говорит, что приказчик, гость. Чернявый такой, больше на фрязина похож. Я его пока велел в поруб бросить… А там поглядим. Кто знает, может, тоже соглядатай орденский?
За всей суматохой князь отошел ко сну лишь после полуночи. Лег и, едва только смежил веки, уснул…
* * *
– Да что ж ты не отвечаешь-то? – нервно набрав жену, Игорь вырулил на широкий проспект и…
…хотел было прибавить скорость, но вдруг заметил небольшой магазинчик электротоваров. Невдалеке, как раз на проспекте.
Молодой человек еще не понял, зачем ему этот магазин, а руки уже повернули руль к тротуару… Зачем, зачем же… Оп… Ну, конечно же! Фен новый купить. Старый-то через раз включается. Тем более Ольга давно просила.
Захлопнув дверь, Игорь увидел грузовик – оранжевый КамАЗ, лихо выскочивший из переулка, и поежился. Вот ведь, ездят же люди! Профессионал, мать ити. А вдруг ехал бы кто? Да еще на скорости… Вряд ли бы успел отвернуть.
Тут запищал смартфон… Олик! Ну, наконец-то!
– Ну, наконец-то! Звоню тебе, звоню… Что-что? …Пробки вырубило? Фен в ванну упал… ага… Ты сама-то как? …Ах, в воду влезть не успела… Ну, слава богу… И не лезь, поняла! Я тебе дам – «чес-слово»! Ты, знаешь, это… сама к щитку не ходи, нет. Я сам схожу, как приеду… Что? Электриков вызвать? Да говорю ж, приеду – поглядим. Может, и сами справимся.
* * *
Снег, белый и пушистый, падал за окном, тихо кружась. В жарко натопленной горнице горели восковые свечи. В креслах за небольшим столиком играли в шахматы двое: Довмонт и его друг со времен Раковора, переяславльский князь Дмитрий Александрович. Довмонт проигрывал, и Дмитрий был в прекрасном настроении, шутил, напевал что-то себе под нос:
– Ай, неважный ты игрок, Тимофей Довмонтьевич! Давай уж напрямки, без обид.
– Ну, неважный, – незаметно мигнув слуге, хмыкнул князь. – Вот если б мы с тобой в покер сообразили! Слушай, Дим-Саныч! А давай вина попьем?
– Дак вчерась пили. На пиру. Так упились – забыл?
– А мы – по новой.
– По новой так по новой, – махнув рукою, покладисто согласился гость. – И то сказать, вкусное у тебя вино! Поди немецкое?
– Фряжское.
– О! Фряжское. Мальвазея! Слушай-ка… – князь Дмитрий вдруг вспомнил что-то важное. – Дочка моя, Машенька, на тебя посмотреть хотела. Ты для нее, как Александр Македонский – герой.
– Дочка?
– Я ж ее с собой привез – упросила. На пир не стал – мала еще. А в невесты – самый раз! – Дмитрий понизил голос: – Сам сватать не буду, но ты подумай: рано ли, поздно ли, а владимирский стол – мой! А ты – на западных рубежах, во Пскове… и, кто знает, может, еще и в Новгороде.