(Не)добрый молодец: Зимогор (СИ)

— Нет, — ответила ей девушка. Старуха круто обернулась, прищурив глаза с вертикальными, как у кошки, зрачками. Зрачки сначала резко расширились, а потом также резко сузились.
— Что так?
— Не успела, — пожала плечами девушка, зябко кутаясь в шкуру. Неуютно ей стало под пристальным взглядом старухи, отдалённо похожей на бабу-ягу. Однако в отличие от сказочного образа у этой старухи все зубы были при ней и весьма крепкие. От злости она даже клацнула ими, угрожающе оттопырив губу.
— Как так «не успела»⁈ Ты рыскала весь день. Ты могла привлечь его внимание и заключить договор. Нам нужно золото!
— Я знаю! Я не успела! Я хотела сделать это ночью, без свидетелей.
— И?
— Явились чужие, я не успела. Их много, я не успела.
— Дура, — припечатала едким словом старуха и отвернулась. Девушка на секунду расслабилась и отвлеклась, чем и воспользовалась старуха. Щёлкнув пальцами и пробормотав арию на незнакомом языке, она сорвала с девушки шкуру. Та, испуганно взвизгнула, оставшись посреди избы полностью голой.
Старуха кинула рысью шкуру на полку и посмотрела девушку. По мановению бабкиных пальцев под потолком вспыхнул магический огонёк, всё осветив. Руки девушки, что мгновение назад тянулись прикрыть срам, вскинулись, закрывая от света глаза.
Гибкая точёная фигурка с плоским мускулистым животиком, красивыми икрами и чётко очерченными ягодицами выглядела сейчас беззащитной. Ровная линия живота завершалась грудью, угрожающе торчащей вперёд. Тонкие руки с длинными пальцами закрывали измазанное грязью лицо девушки, и черты этого лица ничем не отличались от человеческих. Лишь кисточки коротких жёстких волос на чуть удлинённых ушках указывали, что перед вами не человек.
Но, приглядевшись, можно было заметить и необычную миндалевидную форму глаз, и странную жёлтого цвета радужку, впрочем, такой цвет глаз хоть и редко, но подчас встречается и у людей. Волосы девушки вообще росли уникального рыжего оттенка с вкраплениями отдельных чёрных прядей. Казалось, что они искусно выкрашены в салоне красоты, и весьма дорогом салоне, но это, конечно, было не так. Среди них встречались даже локоны серого цвета, не выбивающиеся из общей картины. Широкий платок смог бы легко скрыть эти незначительные отличия, не позволяя постороннему глазу заметить явные отклонения. Но девушка ещё ни разу не выходила к людям, хотя и готовилась к этому.
Она была полукровкой, когда-то её мать согрешила с одним из людей ради продолжения рода, не побоявшись осуждения близких. Род вымирал, ему нужна была свежая кровь, и вот на свет появилась Роса. Лет ей от роду восемнадцать, по меркам её племени совсем мало, но неприятностей ей пришлось хлебнуть за всех. Мать вскоре сбежала в другой лес с залётным волколаком, а её воспитывала суровая бабка, что и родственницей-то была весьма отдалённой.
— Зачем ты так? — девушка дёрнула голым плечиком.
— Чтоб поняла. Шкуру рыси больше не получишь. Сейчас возьмёшь лисы, и к нему.
— Его уже, наверное, разорвали.
— Нет, я смотрела в воду. Вода не врёт. Раз не захотела телом своим сразу привлечь, то умом будешь добывать то, что могла добыть с первого раза женской сущностью. Выжить он сможет, но если ты поможешь ему.
— Ты говорила, что людским самцам лишь самки нужны, и они ради этого готовы на всё, а сейчас умом требуешь золото достать. А ещё и помочь. Как я ему помогу, если я и себя не могу от чужих защитить?
— Себя не можешь, а ему поможешь, — кивнула старуха. — То дело нехитрое, я научу. Горазд он мертвяков убивать, значит, и «чужих» сможет, только оружие нужно ему передать. А тело твоё ему в пользование давать… слишком жирно будет. Обойдётся. Слушай сюда. Оно, может, и к лучшему, что не решилась, побоялась да не успела. Сможет он побить мертвяков и чужих, то нам токмо во благо. Даст золота, так и мы откупимся да спасёмся, а не даст, изничтожим его, если выживет.
— Так ты же говорила, что он выживет и побьёт?
Огонёк магии уже изрядно потускнел, что позволило девушке отпустить руки от лица. И сейчас она смотрела широко раскрытыми глазами на старуху.
 
— Когда я это тебе говорила? Я сказала, что его не разорвут, пока… Так что, ты успеешь.
— Ммм, а какое оружие? У нас же ничего нет из него, одни клыки и когти?
— Вот коготь ему и передашь.
— Какой коготь? — девушка часто-часто захлопала короткими, но густыми тёмно-рыжими ресницами.
— Увидишь! Токмо передать ему это надобно скрытно, да улучив момент. И не перекидывайся при ём, не поймёт, внимание ослабнет, и погибнет. Коготь подкинешь ему, и внимание на себя отвлечёшь, сообразит. Он с нечистью дело уже имел, потому не удивится так, как если девку перед собой увидит, да голую…
Роса фыркнула да подбоченилась, отставив бедро и выпятив при этом грудь.
— Прикройся, — недовольно сказала старуха, — вон лисья шкура лежит.
Сложенная на лавке шкура тут же подскочила, словно живая, и прыгнула в руки девушке. Старуха, покряхтев, сунулась по тёмным углам, скрести по сусекам. Сусеки явили ей замшелый сундук, спрятанный в углу и забросанный старым хламьём.
— Тэкс, что тут у нас? — сунула в него свой длинный нос старуха, и вверх полетело всё добро, накопленное за долгую жизнь.
Копалась старуха долго. Сундук оказался бездонным, а нужной вещи всё никак не находилось. Вековая пыль, да паутина обмазали ей весь нос, отчего она расчихалась, как су… как собака, в общем.
— Ну, где же ты, где? Мне ещё бабка о нём сказывала и показывала, когда мне годочков было, как тебе, Роса. Такой чёрненький, узенький, сухой.
— Какашка, что ли, засушенная? — поинтересовалась Роса.
— Я тебе дам, какашка! Коготь же! Дура ты бессовестная. Эх, мать твоя гулящая, прижила себе оборотня на мою голову и сбежала тут же. И вот пойми, кто ты, то ли лиса, то ли рысь, то ли человек, то ли оборотень.
— Я оборотень, — вежливо, стараясь сдерживаться, сказала Роса.
— Оборотни ипостась свою звериную меняют лишь в полнолуние, да и то не всегда, и токмо ночью могут али вечером поздним, а тебе всё едино: полная луна аль ущербная, день аль ночь. Так что молчи, отродье человеческое.
— Так ты же сама человек, — насмешливо прокомментировала девушка.
— Я⁈ — старуха аж подпрыгнула от ярости. — Я ведьма потомственная, с хозяином договор кровью заключившая. Племя мы забытое, что ни к людям, ни к зверям причислить нельзя. Мы нелюди! Ни звери, ни нечисть, ни духи, ни падшие, мы третье колено пятой ветви. Вот мы кто, а ты, девка полоумная, наполовину оборотень, наполовину человек. Ты даже детей можешь рожать от людей.
— Так и мать моя могла.
— Мать твоя… мать твою… твою мать… твоя мать… — и дальше пошёл поток несвязных ругательств, часть из которых Роксолана не то что не поняла, а и отродясь не слыхала.
— Мать твоя… момент подгадала, что раз в сотню лет бывает, да не везде и не всегда. Всё не терпелось ей сбежать со старого леса, и ведь выискала же, сука, в какой-то книге о том. Вычитала, обдумала и воплотила. Эх, мать твоя, твоя мать…
— А где мой отец?
— Не знаю я, где твой отец, и кто твой отец. Сгинул, должно быть. Ага, вот он! — старуха отвлеклась от разговора и бросилась от сундука в противоположный угол, попутно смахивая с длинного носа пыльные пряди древней паутины. От её резкого движения любопытные пауки, прятавшиеся по углам, прыснули в стороны, скрываясь в темноте, а магический огонёк погас.
Старуха ругнулась, щёлкнула пальцами, и огонёк снова загорелся в полную силу. Бабка достала из ниоткуда свёрток, замотанный в шкуры, и развернула его. На свет явился чёрный, как уголь, и изогнутый углом коготь в полметра длиною. Чей это мог быть коготь, являлось тайной не только для Роксоланы, но и для самой ведьмы. Нет больше такого зверя, помер в незапамятные времена, а коготь его остался.
— Вот он! Вот он! А я уж думала, что позабыла совсем, где он. На, держи, и беги к дураку этому.
— А как он работает? — Роса удивлённо подняла тонкие еле заметные брови.