Кровь на эполетах (СИ)

– Как посмел! – рявкнул на князя выскочивший из-за спины Александра Кутузов. – Или вас в полку не учили, как должно вести себя в карауле? Извините, государь, – повернулся он к царю. – Я с этим разберусь.
– Извольте, Михаил Илларионович! – кивнул Александр. – Чего себе позволяют! И это гвардейцы… Идемте, граф!
– Встань, князь! – велел Кутузов, после того как царь с послом скрылись за дверью приемной. Болхов подчинился. – Дурак ты, – вздохнул он после так как Серж с ружьем в руках занял прежнее место. – Нашел время просить! Показал перед посланником, что с воинской дисциплиной у нас скверно. Теперь жди грозы. Ладно, попрошу государя, чтобы не наказывал строго.
Сказав это, светлейший прошел в приемную. Серж стоял опустошенный. Все рухнуло. Как уже не раз бывало, его карта оказалась бита. Эполеты не вернуть, более того, предстоит испытать новые унижения. Нет уж! Терпеть их Серж не станет. Пусть он проиграл, но зато свершится его месть. Рано или поздно Руцкий выйдет из приемной…
* * *
В назначенное время, чистый и расфранченный, я прибыл во дворец. Пущин сдержал слово: его хозяйка, пани Катажина, хлопотала надо мной, как курица над цыпленком. Мне согрели воды помыться, подстригли отросшие волосы. Пахом выбрил мои щеки и подбородок до синевы. Мундир вычистили и отгладили, сапоги надраили до зеркального блеска. Заодно привели в порядок денщика, которого я решил взять с собой. Подождет с лошадьми, пока буду у царя. Пущин заверил, что Пахома приютят в кордегардии: хоть там и новый караул, но денщика гвардейского офицера, да еще приглашенного к царю, за дверь не выставят.
Утром нас с Пущиным угостили чаем с булками, после полудня подали сытный обед – словом, жизнь заиграла красками. Во дворец к назначенному времени я прибыл в прекрасном настроении. Пришлось, правда, обождать пока обо мне доложат, и начальство распорядится, но это привычно. За мной в прихожую спустился адъютант, я оставил в гардеробе шинель, и мы поднялись по лестнице на второй этаж к кабинету губернатора. В просторной приемной находились многочисленные офицеры и чиновники в мундирах, мое появление не вызвало у них интереса. Я и сам его не желал, поэтому примостился в уголке, ожидая, когда позовут. Скоро понял, что царя в кабинете нет. Никого туда не вызвали, никто не входил и не выходил в роскошную дверь, да и поведение ожидавших приема показывало, что в кабинет они не стремятся.
Царь появился ровно в семь. Его сопровождал неизвестный мне вельможа в красном военном мундире. Англичанин? Скорее всего. Наверняка посол. При виде государя офицеры в приемной вытянулись во фрунт, чиновники и штатские склонились в поклоне.
– Бонжур, господа! – сказал Александр по-французски и обвел взглядом ожидавших приема. Остановил его на мне. – А вот и Руцкий! Заждались мы вас, капитан.
– Здравия желаю, ваше императорское величество! – поспешил я. – Извините, что задержался. Дороги в ужасном состоянии, да еще эти обозы. Провиант из Минска везут.
– Нужное дело! – кивнул царь. – Заходите в кабинет! Раз мы вас долго ждали, то примем первым.
Как-то угрожающе звучит. Настроение у царя, похоже, неважное. Это кто ж его испортил? Тем временем в приемную вошел Кутузов. Царь вместе с ним и англичанином направились в кабинет, я устремился следом.
– Мы внимательно прочитали ваше донесение, капитан, – начал Александр после того как я притворил за собой дверь и встал за порогом. – Скажите, Бонапарта нельзя было захватить в плен?
– Не вышло, ваше императорское величество, – покаялся я. – Кортеж двигался слишком быстро. Мы целили в коней, но выстрел пушки пришелся на экипаж.
– Жаль! – вздохнул Александр.
– Думаю вы излишне строги к этому офицеру, ваше императорское величество, – неожиданно заступился за меня англичанин. – Из его донесения следует, что он напал на конвой Бонапарта, имея двести солдат против полутысячи французов. При этом сумел их рассеять и вывезти мертвого узурпатора. Французы устроили за ним погоню, но капитан отважно вступил с ними в бой и одержал победу.
 
Хм! Откуда англичанин знает о моем донесении? Дали почитать? Хотя, чему я удивляюсь? У царя нет тайн от союзника.
– Капитану помогли казаки, – подключился Кутузов.
– С ними или без них, но офицер и его люди бились как львы, – парировал англичанин. – Что касается смерти узурпатора, то ни я, ни кто другой в Британии не будет из-за этого скорбеть. Злодей получил по заслугам. На сей счет я отправил депешу принцу-регенту[9]. Полагаю, он ее уже получил, и Британия ликует. В письме я ходатайствовал перед его высочеством и парламентом о награждении отличивших при нападении на кортеж узурпатора русских офицеров, особенно – капитана Руцкого. Сам же из имеющихся в моем распоряжении сумм выдам ему тысячу фунтов. Думаю, парламент утвердит эти траты, – британец улыбнулся.
Это ж сколько будет в рублях? Точно не помню, но более двадцати[10] тысяч. Ни фига себе!
– Погодите, граф! – улыбнувшись, запротестовал Александр. – Платон Сергеевич – подданный русского императора. Право наградить его первым принадлежит мне.
– Извините, ваше императорское величество! – поклонился англичанин.
– Итак, – посмотрел на меня царь. – За подвиги, совершенные во славу русского оружия, жалую вас, Платон Сергеевич, майором гвардии. Это чин был упразднен, но я решил воротить, поскольку за капитаном в гвардейских полках сразу следовал полковник. Майор гвардии равен подполковнику по армии. А еще жалую золотую шпагу с надписью: «За храбрость».
– Служу престолу и Отечеству! – вытянулся я.
– Не спешите! – погрозил мне пальцем Александр. – Вдобавок, за заслуги перед троном получите пятьдесят тысяч рублей из казны.
Он довольно глянул на англичанина, дескать, видал? Мы щедрее.
– Благодарю, ваше императорское величество! – поклонился я.
– Награды вручат в зале перед гостями, дабы все видели и слышали, как мы чествуем героев Отечества. Кстати, майор, – он перевел взгляд на мои сапоги. – Почему одеты не для бала?
– Не смог найти в Вильно кюлоты, чулки и туфли, – повинился я. – Простите, ваше величество!
– Ладно, – махнул он рукой. – Герою не обязательно. А теперь расскажите подробно, как проходил тот бой. Донесение ваше мы прочитали не раз, перевели его на французский для посланников, но хочется знать подробнее.
Да за пятьдесят тысяч я вам роман сочиню! С дарственной надписью… Вам надо героев? Их есть у меня. «Остапа понесло», как писали классики. Вот пушкари и егеря выпалили по кортежу Наполеона. Вот капитан Руцкий резво мчится к карете узурпатора, лихо раздавая по пути удары палашом. Вот он вытаскивает из экипажа мертвого Бонапарта и живого камердинера, швыряет их в сани и скачет обратно. Следом устремляются десятки озверевших шеволежеров. У них длинные пики и острые сабли. Но не тут-то было! Капитан Руцкий достает из кобуры пистолеты и, управляя лошадью коленями, стреляет с двух рук. Бах – и ближний преследователь выпадает из седла, бах – падает в снег второй. Я с трудом заставил себя не продолжить стрельбу – у меня же кремневые пистолеты, а не револьверы. Значит, стрелять закончил, взялся за палаш…
Александр слушал, приоткрыв рот. Я заметил ироничный взгляд Кутузова и недоверие в глазах британца.
– Что делали в это время ваши егеря? – спросил граф, когда я на миг смолк.
– Стреляли по шеволежерам! – не моргнув глазом, ответил я. – Если б не они, не отбился бы. Егеря в моем батальоне меткие. Что стрелки? Когда французская кавалерия прижала нас к лесу, за оружие взялись даже нестроевые. Вот мой денщик Пахом. Он не только лихо вывез мертвого Бонапарта и его камердинера, но, когда французы насели, схватил пику и заколол ею нескольких кавалеристов неприятеля.
 
– Денщик? – удивился Александр. – Неужели?
– Спросите его сами, ваше императорское величество. Он в кордегардии меня дожидается.
– И спрошу, – кивнул царь. Он взял колокольчик со стола и позвонил. – Сходите в кордегардию, – велел заглянувшему адъютанту, – и приведите сюда денщика капи… майора Руцкого. Как его зовут? – спросил меня.