Покорить Генерального (СИ)

— А я… Я пить не буду, Хакан. Мне… Мне нельзя.
— Странная ты сегодня, Царица. Поведение, вкусы… Мама еще сказала, что ты временно приболела, но пообещала за тобой приглядывать и попросила сделать ей вид на жительство здесь. Чудно… — усмехнулся.
— Послушай, это серьезно. Я, может быть, не полечу с тобой в Китай.
— Это еще почему? — возмутился.
— Потому что я…
— Стоп. Не говори! — вскочил. — Я сам… Ну, конечно…. Я болван! Дай сюда вино! — отобрал. — Сок пей. У тебя есть сок? Не нашел. Вода же чистая? Воду пей. Или нет, давай я тебе сок закажу. Гранатовый. Он полезнее. Конечно, конечно… Я кретин… Тебе же нельзя. Думаешь, я просто о презиках сегодня забыл? И забыл, конечно, на таком подъеме. Но вообще нарочно не стал… В тебя хотел. Чтобы окончательно тебя своей сделать! Потомством будущим отметить… И ты, конечно, раньше меня уже обо всем печешься, о детишках будущих, а я… Но я исправлюсь!
Я рассмеялась. Жутко милый, сексуальный безобразник.
Такой умный… но слепой.
— Все не совсем так, Хакан.
Какой из него Клим… Гром… Хакан — мой-мой.
— Я уже…
— То есть?
— У нас уже будет ребенок, — выпалила я. — И если ты будешь заказывать сок, то еще закажи огурцы, такие же. Пусть привезут, ты все мои огурцы слопал. Я беременна.
 Глава 48 
Глава 48
Виола
Громов застыл. Буквально окаменел, смотрел на меня жутко, только моргал медленно-медленно. Таким я его еще никогда не видела.
Даже страшно немного стало.
— Ты меня слышал? — спросила осторожно. — Хакан… Гром… Громов…
Я двинулась вперед, Громов резко поднял руку, взмахнул пальцем, опустив его на мои губы.
— Тш… — шикнул так, будто я растрынделась.
А я… Я не знаю, чего я ждала, но явно не такой реакции.
Он вроде бы и сам не против детей, если я все верно поняла из его трындежда, или нет…
Я совсем запуталась. Голова как чугунный тяжеленный котелок!
На глазах горячая влага закипать начала.
Какое дурацкое состояние эта беременность. Я вообще плаксой никогда не была. И колбасит меня со страшной силой….
Поскорее бы родить, что ли?
Наконец, Громов шевельнулся, сначала потеплели его глаза, потом улыбка тронула губы, он изменился и… снова меня напугал, вдруг сполз по стулу, буквально стек, к моим ногам, обнял их крепко-крепко, начал целовать колени.
— Ничего не говори. Такой кайф… У нас цареныш будет. Правда? Ты же не пошутила? Если пошутила… — сердито взмахнул на меня ресницами-стрелами. — Я тебя трахать без остановки буду, чтобы завтра утром был точь-в-точь такой же результат, как ты только что мне заявила.
Уууууф…
Из меня будто выпустили весь воздух.
— Ты! Ты меня пугаешь! — стукнула его по плечам. — По-человечески нельзя, что ли?
— Сказал человек, который ест соленые огурцы со сгущенкой! — упрекнул меня Громов.
Снова зарылся лицом в мои бедра, начал курсировать выше, трогая ноги через тонкий халат.
— Ты пахнешь иначе… Да-да-да… Мне это так нравится.
— Мы вроде бы голодные.
— Я так точно…. — безобразно задрал мой халатик. — И если ты еще без трусиков… О да, ты еще без них. Не пропадать же царской киске без дела, — растолкал бедра. — Пусть пока кайфует моя сладкая, ей еще целого… цареныша рожать! — тронул губами и языком мою плоть, заставив дрожать от чувств.
Так нежно и сладко, напористо… Болтун своим умелым языком так в своих чувствах на моей киске расписался, что я растаяла, шепча:
— Люблю тебя… Боже, да… Люблю… Очень… Люблю… Да!
***
Поздний ужин все-таки состоялся. Могут ли роллы остыть? Вон те запеченные, в фольге, точно десять раз остыть успели, потому что после признаний Громова в любви он выглядел таким обалдевшим счастливцем, что я сама его захотела и утянула в душ, боясь, что мы сможем разбудить дедушку. И там, под шумом воды, мы так оторвались, что покраснеть мог бы даже гладкий кафель стен.
— Какие вкусные… Роллы. Я вообще-то роллы не люблю, — заметил Громов.
— Да-да, я заметила, ты почти все сам слопал и точно не любишь роллы! Совсем не любишь. Ненавидишь просто! — рассмеялась счастливо.
 
— Дай поцелую, — попросил.
— Мы рыбу ели.
— Ну, дай… Мы же вдвоем ели. Или ты стесняешься? Соком запей. Гранатовый сок полезен…
— Я сейчас лопну от того, сколько сока ты в меня залить пытаешься! — возмутилась для вида, но дала себя поцеловать.
Еще бы не дала, он бы сам… взял.
— И кстати, насчет Китая. Если ты не поедешь. Я тоже не поеду.
— Я тебе не поеду! — возмутилась. — Обалдел, что ли? Для чего мы тогда старались.
— Я только с тобой поеду, — заявил упрямо. — У нас все получится.
— Разъезды на две страны? Проект долгосрочный, Хакан. Будем кочевниками?
— Я не стану заставлять летать тебя туда-обратно через день, если ты об этом. Но мы только вместе успешны. Порознь какая-то чушь творится. И ты с ума сходишь от ревности, и я места себе не нахожу. Знаешь, я первый раз нормально посплю за все время, что тебя не было.
— Серьезно? Боже, ну ты и псих. Живо пошел спать!
— В твою комнату?
— Еще чего… Я девушка приличная, живу с дедушкой. Я…
Но Громов уже юркнул в мою комнату и развалился на моей кровати.
— Здесь все такое — твое. Кстати, ты знаешь, что расставила в моей спальне все аналогично своей? Конечно, у меня нет комода с порно-трусиками, но расположение, в целом…
Я только сейчас заметила.
— Ты только представь, как нам комфортно будет жить вместе. Мне не придется привыкать к твоему укладу, потому что ты его уже много-много лет назад настроила, и я… как будто уже прошел генеральную репетицию на отлично.
— Тебе просто нравится, как я разгребаю твой бардак, свинтус.
— У меня творческий беспорядок, и ты так мило в нем копаешься, бурчишь, расставляешь все. Мне нравится за тобой наблюдать, когда ты это делаешь…
Я улеглась рядом, обняла Громова. Сердце щемило от счастья.
— Когда это ты за мной наблюдал? Я прибираюсь, когда тебя нет.
— А камеры? Камеры-то на что? — зевнул. — Я по ним… Всегда за тобой смотрю. Люблю, — сказал и отрубился.
Точно вымотался мой… Невыносимый, ужасно милый и сексуальный мужчина.
***
Громов
Проснулся раньше Виолы, словно внутри будильник тренькнул и все, как бы я ни закрывал глаза, снова уснуть не получалось. Моя белокурая зайка спала на моем плече и счастливо пускала на него слюнки во сне. Я залюбовался. Красотка. Роскошная… Это тело просто создано для меня, какой кайф видеть свои пальцы на этой белоснежной коже. Она вообще не загорает, что ли? Кажется, была на море и хорошенько свою попку там под солнышком грела. Моя сладкая! Безумно нравится, что она — такая.
Единственное, о чем я жалел, так это о том, что восемь лет себе запрещал даже думать о том, чтобы быть с ней…
Хотя нет, не буду жалеть.
Все именно так, как надо.
Зато теперь нас друг от друга не оторвать. Но все же оторваться придется, мне отлить захотелось со страшной силой.
Вырулил в коридор, а там дед шлепает в том же направлении, к санузлу. Я чуть не сдал обратно. Все-таки мы друг другу не представлены и все такое. Но было уже поздно. К тому же дед обернулся и посмотрел на меня в упор. Он глухой, но не слепой. Поздно пытаться раствориться в воздухе и делать вид, будто я не вышел из спальни его внучки, где очевидно провел ночь. Осталось только шагнуть вперед и махнуть:
— Прошу. Старшие вперед.
— Гостю место уступлю, — не сдался дед.
— Прошу.
— Нет, это я прошу. Иначе ты тут до обеда ждать будешь! Живо. Стульчак… Стульчак за собой опусти и протри! — еще и толкнул меня рукой.
Из-за двери послышался голос Виолы, в котором таяли остатки сна.
— Дед? А ты чего шумишь?
— Гость у нас. Оказывается.
— Дедушка, я все объясню…
— Не стоит! Я все по его смуглокожей смазливой физиономии понял. Обрезанный? — строго поинтересовался дед. — Надеюсь, правнуки…